Но сорвавшееся красно-пегое большое стадо из чьего-то дальнего загона наделало бед. Пешие пастухи не смогли задержать его, и бычки вломились в посёлок, своротив по дороге два навеса. Фредди заворотил их, выстрелив в воздух рядом с вожаком, а уже за посёлком стадо окружили прискакавшие на неосёдланных лошадях дежурившие при табуне ковбои. Хорошо ещё, не потоптали никого. Хоть люди уцелели.

Бычков загнали, успокоили соседние стада, быстренько смазали по мордам пастухам, что за изгородью не следят. Заодно чуть не побили и их старшего. Но того решили побить потом, когда протрезвеет. А то сейчас всё равно не поймёт, кто его и за что.

– Ну, это долго ждать надо, – костлявый мулат обтёр мокрой ладонью окровавленное лицо.

– А тебе что, – озлился немолодой ковбой, которому в драке порвали рубашку, – приглашение особое нужно, чтоб за изгородью смотрел?! Мордой бы навтыкать тебя!

– Навесы за их счёт чинить, – предложил кто-то.

– Чего-о?!

– А того! Хорошо, не задавило никого…

– А гнать их к дьяволу, пусть в порушенное переселяются!

– Во, дело!

– А тех под их навес!

– Да пошли вы все… Их поставить – раз плюнуть.

– Так иди и ставь, морда неумытая!

Пока у загона выясняли, кому ставить поваленные навесы, их уже чинили при самом деятельном участии и руководстве Андрея, чья ругань по адресу неумелых помощников разносилась по всему посёлку, вызывая искренний восторг зрителей.

Прибежал от их загона Эркин, и дальше они работали уже вдвоём. Андрей немного успокоился и уже не так ругался, как отругивался от советчиков.

– Поучи свою бабу… – звонкий голос Андрея заглушал дружный хохот.

– Ты языком или чем работаешь?! – перекрывал гомон звучный голос Эркина.

За общей суматохой не заметили проехавших к «русскому дому» машин. Два крытых грузовика и маленькую офицерскую.

Эркин с Андреем, закончив ремонт, уже шли к своему навесу, когда кто-то закричал, что русские чегой-то привезли, и они следом за всеми побежали туда. В плотной перемешанной толпе уже все откуда-то знали, что приехали сапёры, какие-то особенные, что сразу все мины снимут и расчистят…

Толпа волновалась и напирала. Без злобы, просто из интереса. Но тут в офицерской машине залаяла собака. И шум стал затихать. Разговаривавшие на крыльце русские офицеры подошли к машинам. Низенький и худой, смахивающий на переодетого мальчишку, загорелый офицер распахнул дверцу, и из машины выскочила большая чёрная овчарка. Виляя хвостом, она ласкалась к офицерам.

Цветные пастухи переглядывались и медленно отступали назад.

– Выгружайтесь! – крикнул маленький офицер по-русски.

Из кузова первого грузовика вылез солдат, откинул борт, и сразу несколько собак спрыгнули на землю.

Стоя с другими старшими ковбоями, Фредди с интересом смотрел на солдат с собаками. Собаки лаяли, рвались с поводков. Ни на кого, просто, видно, засиделись в дороге. Но толпа отступала и таяла на глазах. Цветные пастухи, отойдя на несколько шагов, убегали куда-то к навесам и загонам, да и многие из белых ковбоев уходили, поминутно боязливо оглядываясь и прибавляя шагу. Фредди ещё раз осмотрел солдат и собак суженными посветлевшими глазами и огляделся в поисках своих. Эркина не видно, наверняка зашёл с другой стороны и слушает, а Эндрю… чёрт, он-то где?

И тут он увидел. Заложив руки за спину и опустив голову, Андрей медленно, как слепой, шаркая ногами, шёл к навесам. И его напряжённые, медленные движения, сцепленные за спиной побелевшие руки… Фредди беззвучно чертыхнулся и быстро пошёл, почти побежал за ним. Поравнявшись, заглянул в лицо и похолодел.

Андрей был белым. Остановившиеся расширенные глаза, сразу постаревшее осунувшееся лицо…

– Эндрю, ты чего? Это же…

– Это собаки, – голос Андрея как не его, сжатый, натужный, – нельзя… бежать… бегущего травят… иди медленно… нельзя бежать… сзади… на шею… нельзя бежать…

Фредди взял его за руку повыше локтя и попытался вести быстрее. Но Андрей не поддался. И тот же хриплый шёпот:

– Иди… медленно… Затравят… иди медленно… сейчас пустят… на бегущих… иди медленно…

И Фредди, по-прежнему держа его за локоть, невольно подчинился этому шёпоту.

– Не дёргайся… иди медленно… не бойся… – шептал Андрей, – пустят… падай… пробегут мимо… не бойся… иди медленно… нельзя бежать…

Чёрт, когда же навес? Уложить, напоить, пусть заснёт.

– Не бойся… только не беги… иди медленно… – какие-то незнакомые, видно, русские слова и опять, – …нельзя бежать…

– Я сзади, – шёпот Эркина обжёг его, – иди спокойно, я сзади. Убери руку, Фредди.

– Заднего… первым…

– Спокойно, я прикрою.

Эркин шёл сзади Андрея, почти касаясь его своей грудью. Поравнявшись с их навесом, он схватил Андрея за плечи, одним броском швырнул его внутрь и сам так же быстро влетел туда. Фредди вбежал следом.

Андрей сидел на земле, прислонившись к мешкам, а Эркин, стоя перед ним на коленях и заглядывая в лицо, тихо говорил по-русски:

– Андрей, ты что, не узнаёшь меня? Всё, успокойся.

Когда подошёл Фредди, Эркин оглянулся на него и перешёл на английский.

– Вот, зашёлся… Я не знаю, что делать.

Фредди потряс Андрея за плечо.

– Эндрю, очнись, всё в порядке.

И в ответ тот же шёпот.

– Сейчас пустят… бежать… нельзя…

Тёмные от расплывшихся зрачков глаза смотрели сквозь них, в никуда. Бескровное лицо, белые до синевы губы… Фредди тряхнул его посильнее, ударил по щеке, по другой. Светловолосая голова безвольно моталась под ударами.

– Не надо… собаки… сейчас пустят…

Фредди беспомощно выругался, выпрямился. Эркин снизу вверх смотрел на него.

– Уложи его и дай чего-нибудь, хоть водой напои. Я пойду, куплю чего покрепче…

Эркин кивнул и встал. Неожиданно легко поднял Андрея и уложил на мешки. Андрей не шевелился, не сопротивлялся, только шептал:

– Днём… на нарах… нельзя… всех… затравят… сейчас пустят… нельзя днём…

– Лежи-лежи, я посижу рядом, загорожу тебя.

Уложив Андрея на мешки, Эркин снял куртку, свернул её, положил под голову Андрея и сел рядом. Посмотрел на Фредди. Фредди пересчитывал деньги в бумажнике и, почувствовав взгляд Эркина, посмотрел на него. И повторил:

– Дай ему чего-нибудь и не уходи никуда. Его нельзя одного оставлять.

Эркин кивнул и тихо спросил:

– А поможет?

Фредди молча пожал плечами и вышел.

Когда он вернулся, Андрей лежал, уже разутый и под одеялом, на лежанке парней, а Эркин хлопотал у костра. Фредди посмотрел на бескровно-белое застывшее лицо Андрея и перевёл взгляд на Эркина. Эркин сразу встал и подошёл, и Фредди услышал тот же тихий отчётливый шёпот:

– Он ушёл туда, понимаешь?

Фредди кивнул и вытащил из кармана плоскую бутылку.

– Поил?

– Он не пьёт, зубы стиснул и не глотает, чуть не захлебнулся. Думаешь, насильно?

– Нет, – сразу решил Фредди, – насильно с ним сейчас ничего нельзя. Пусть лежит. Бутылку держи, сунь пока во вьюк. Недалеко, чтоб под рукой была.

Отдав бутылку Эркину, Фредди подошёл к Андрею. Глаза открыты, но поймать взгляд невозможно, настолько он неподвижен и пуст. Когда тень от головы Фредди упала на его лицо, Андрей закрыл глаза и знакомо напрягся в ожидании удара.

– Эндрю, – тихо позвал Фредди. – Ты как, парень?

Но ничего не изменилось. Фредди выдохнул сквозь стиснутые зубы и отошёл к костру. Не раскрутка, чего он опасался, это хуже… Один раз он такое уже видел, давно. Джонни тогда для отдыха пристроил его на лето ковбоем, пятым в сборную команду. Не помнит даже из-за чего, но тот парень так же сорвался и вообразил себя опять… то ли в Уорринге, то ли в другом, но таком же месте. Они и били его, и поили всем крепким, что нашлось под рукой, отобрали сразу же кольт, но не досмотрели, и всё… вернуть его они не смогли, и парень так и умер… там. Неужто и здесь так же кончится?..

– К стаду надо, – негромко сказал Эркин.

– Я сам, – тряхнул головой Фредди, – оставайся с ним.