– Да уж, – Мамми зорко оглядела стол. – Свой дом – великое дело.

– Точно, Мамми, – Роланд отщипнул край лепёшки и незаметным быстрым движением сунул его под стол в пасть Лохматки. – Я вот в Бифпите когда углом своим обзавёлся, не дом ведь, а так, топчан за занавеской, а свой, тогда и понял. А тут цельный домина.

– Да уж, – подхватил Эйб. – Мы ходили смотреть сегодня. На совесть работают.

– Ещё бы, – хмыкнул Роланд. – Я, ну, тем, что на моём копошатся, так и сказал. Замечу чего, поотрываю всё так, что и в русском госпитале не пришьют.

Все дружно заржали, мелюзга аж визжала от восторга, а Роб сразу сказал:

– Лучше штраф взять.

– Это чем лучше? – подмигивая остальным, спросил Стеф.

– Ну, если папка кого поувечит, то его в тюрьму посадят, – Роб вздохнул. – А там и ему плохо, и нам без него голодно, и дом так и останется, ну, несделанным. Это одни убытки. А если большой штраф взять, то и дом починят, и папка с нами будет.

Роланд от смеха не мог говорить и всхлипывал, уронив голову на плечо Молли. Переждав общий смех, Стеф кивнул.

– Молодец Роб, всё правильно просчитал.

Роланд вытер глаза, одним глотком допил свою кружку и потрепал сына по голове.

– Всё так, Роб, но если так оторвать, чтоб никто не узнал…

– Ты чему мальца учишь! – перебила его Мамми.

– Ну, Мамми, – заступился за отца Роб. – Я это и сам знаю.

– Точно, – кивнул Дик. – Всегда чисто замочить можно, вот в заваруху помню… – и поперхнулся от отцовского подзатыльника.

– Верно, – кивнул Сэмми. – А я добавлю. Коли уж сделал чисто, так и молчи, – и грозно посмотрел на своего.

Билли ответил таким ясным непонимающим взглядом, что все опять засмеялись.

Взрывы смеха доносились до их домика, но не мешали.

– Едешь завтра?

– Да. Покажусь в Колумбии, сделаю обоснование и поеду.

Джонатан кивнул.

– Тех двух делаем в любом случае.

– Слишком солидная подготовка, – хмыкнул Фредди. – А то лежит и пользы не приносит.

Джонатан отсалютовал ему стаканом. После зимней распродажи эта фраза была у них в ходу.

– Повезёшь нож? – после недолгого молчания спросил Джонатан.

– Светиться неохота, – качнул головой Фредди. – Да и незачем. Заговорит-то он и без этого.

– Да, – кивнул Джонатан. – Потом придумаем канал и перетащим.

Конечно, украшенный серебром пояс с длинным ножом в таких же ножнах – достаточная экзотика для таможни, могут возникнуть совершенно не нужные осложнения. А дело слишком серьёзное, чтобы его совмещать с такими… любезностями. Фредди допил свой стакан и встал.

– Всё так, Джонни. Двух коней под одним седлом не объезжают.

Джонатан улыбнулся.

– Придумаем, Фредди.

– Не сомневаюсь. Ладно, Джонни. Не зарывайся только.

– Не учи, ковбой.

Фредди потянулся, упираясь кулаками в поясницу.

– Недели, думаю, мне хватит, но клади десять дней. Посиди пока здесь, пригляди за посёлком, то да сё.

– Сказал, не учи. Через неделю буду в Колумбии.

– Ла-адно, – Фредди передразнил его алабамский говор.

Джонатан рассмеялся, залпом допил стакан и встал. Вдвоём они быстро навели порядок, и Фредди ушёл к себе.

Дни стояли ясные, но холод по утрам уже не радовал, и листва заметно желтела. Осень – она осень и есть.

Жизнь на два дома оказалась суматошной и страшно интересной. Времени ни на что не хватало, но отступать Андрей не собирался. А что комната пустая, так это не смертельно, всё равно он здесь только спит, и то не каждую ночь.

Обычно накануне школы он ночевал у Эркина, делая там уроки. А вот после школы шёл к себе. Всю ванную мелочёвку, включая халат, он купил, белья, и постельного, и нательного тоже, так что таскать в портфеле приходилось только книги и тетради.

И сегодня он с утра сделал уроки – они с Эркином опять в разных сменах, вот и получается неделя так и неделя этак, но менять смену неохота: если б не Василий, он бы ещё долго в учениках ходил. Андрей быстро пообедал, оставил Эркину задел и бегом на работу. Ну, никак ему с братом не пересечься – в три часа ему начинать, а Эркин только заканчивает. Ладно, в субботу точно увидимся.

– Всем привет!

– Здорово, Андрюха!

– Франтишь всё:

Андрей самодовольно ухмыльнулся, вешая в свой шкафчик куртку. Его джинсовые обновки ещё в первый день осмотрели и одобрили, но цена… правда, не осудили: франтить и деньги по ветру пускать ему по возрасту положено.

– Готов?

– На все сто!

– Тогда пошли.

Началась работа – все мысли побоку. Но и это смотря по работе. Всё-таки у него не первые дни, когда всё внове и ни в чём не уверен. Так… уроки сделаны, сложнее, конечно, чем в началке, но пока он тянет без особого напряга… надо бы пельменей купить, мировая штука, бросил в кипяток и лады… сметаны ещё, уксус у него есть… припасов вообще… выше маковки, макароны всякие, крупы, а чего он ещё купит, так это холодильник, уж так его в газете расписали, правда, штука это дорогая, кто спорит, но и удобная, конечно, им, кто в Старом городе, такой выпендрёж ни к чему, погреба да ледники у всех, а те вдобавок и электричества не жрут, а вот им с Эркином такая штука очень даже в масть будет… а ехать за холодильником в Сосняки надо, когда ещё здесь расчухают… так, по субботам школа, а за полдня не обернёшься…

Все эти мысли не мешали ему бегать, подкручивать, держать, задираться и отругиваться, да ещё Василий подстегнул:

– Не спи!

– Так я…

– Вижу, что ты, а о девках после работы думать будешь.

Андрей думал совсем не о девках, но благоразумно не возразил, да и работа пошла не в пример сложнее.

Хозяйство, как Андрей уже давно понял, было большим и весьма разнообразным. Директор брался за любое дело. Здесь чинились и регулировались все машины Загорья и округи, сюда дорожная милиция гнала на проверку и техосмотр все новокупленки. Городская Управа вздумала автобусы купить? Так и стоянка, и обслуживание – всё здесь. Нилыч купил себе молоковоз? Обслужим в лучшем виде. Заводские машины? Хоть грузовики, хоть легковушки – нам не в тягость, вам не в убыток. Да и зачем на машины тратиться, когда на комбинате и машины, и шофёры, милости просим, сдали заявку – и всё вам сделают. Народ повадился за покупками в Сосняки ездить? Так и автобусы, и такси любые. Комбинат потому комбинатом и называется.

– А оборотистый мужик.

– Кто, директор? Ну, так ему иначе нельзя.

– Это почему?

– А ты думаешь, он сам от себя? Нее, над ним тоже стоят. А он с процента работает.

– А чего ж мы на окладе?

– Профсоюз постарался. Чтоб если застой там, или что, мы своё всё равно получим.

Твёрдый оклад и премии с прибыли – это он по выпасу и перегону помнит, а ещё «ёлочные» на Рождество… но это так, на жизнь и на гульбу, а на обустройство и обзаведение у него ссуда есть. А холодильник, как ни крути, вещь стоящая.

Под эти мысли и разговоры время докатилось до обеда.

Андрей достал коробку с бутербродами, заварил прямо в кружке чай и сел на своё обычное место. Напротив него расположился Митроха со своим узелком. Подходили и рассаживались остальные. Погода, хозяйственные хлопоты, ещё кой-чего… о работе говорили мало – спокойный день сегодня.

Андрей пил не спеша и, как все, вприкуску, растягивая бутерброд. Ели все спокойно, вместе, но каждый своё. Домашние и покупные пироги, бутерброды, хлеб с крутыми яйцами и зелёным луком. Покосная страда свалена, а огородная не к такому спеху, картошку копать и в дождь можно.

– А сушить где?

– А в риге.

– Завязал с рожью, значит?

– Возни больше, чем выгоды.

– И то.

– Не война сейчас.

Подходили обедавшие во дворе щами и лапшой у торговок, эти только пили чай, растягивая один кусок сахара на две кружки.

– Землю обиходить надо, душу вложить, а не в силах, так отвали.