– Нужно, – серьёзно ответил Жариков.

– Я сыта, – тихо сказала Мария. – Меня Михаил накормил. Обедом.

– Чай – не еда, а удовольствие, – весело ответил Майкл.

К чаепитию приступили дружно и с видимым общим удовольствием.

Убедившись, что Мария и парни успокоились, Жариков встал из-за стола.

– Пейте на здоровье, позвоню в госпиталь, что мы приедем.

Парни снова закивали, демонстрируя понимающее согласие.

Когда он ушёл, Мария камерным шёпотом спросила:

– На исследовании… сильно режут?

– Не исследование, а обследование, – поправил её Майкл.

– Щупают, смотрят, – поддержал его Майкл.

– Как на сортировке, что ли?

Парни переглянулись.

– Ну, не совсем, – не очень уверенно сказал Майкл. – Но не обработка.

– Больно не будет, – кивнул Андрей. – Ты не бойся. И не ври, когда спрашивают.

– А чего врать, – вздохнула Мария. – Ты ж сам, Михаил, ему всё сказал. Я ж перегорела, теперь-то уж всё. Мне, – она усмехнулась, – бояться уже нечего.

– Давно горела? – спросил Андрей.

– Да в заваруху, а ты?

– В госпитале уже, меня солдаты, русские, у банды отбили и в госпиталь привезли. – Андрей вдруг помрачнел.

Майкл удивлённо посмотрел на него и решил уточнить:

– Это сержант твой…

– Да-да, он, – резко ответил Андрей и мягче добавил: – Не время сейчас.

В кухню вошёл Жариков, быстро оглядел их, но если и догадался о чём, то вида не подал.

– Всё в порядке, нас ждут.

Мария тряхнула головой, разметав кудрявые пряди.

– Тогда поехали, чего тянуть.

Андрей взялся было за посуду, но Жариков отмахнулся.

– Оставь. Приеду, всё сам уберу.

И они ушли, бросив все как было на столе. В самом деле, чего тянуть? Шагнул – так иди.

Тяжёлый августовский зной придавил землю. Как всегда, всё поспело разом, и не знаешь, за что хвататься. На кухне целыми днями что-то варилось, уваривалось, закладывалось в банки, сортировались ягоды и варилось варенье, перебирались и закладывались овощи, а коров меньше не стало, и за курами уход нужен, а лошади, а котельная, а два боровка, что в складчину откармливаются к Рождеству, ну, да за ними уж в личное время догляд, да и не особый там уход нужен, закуток чистят по очереди, а отходов им в корыто кинуть и налить хватает…

Выкосили ближние луга, и на молодую траву стали выпускать коров. Дальние луга пока не трогали: на одну дорогу столько времени угрохать… не резонно. А отпустить на покос, скажем, на неделю тоже некого. Ладно, пускай земля отдыхает.

– Мы много на этом теряем, Джонни?

– Спроси у Роба, – разнеженно фыркает Джонатан, любуясь через стакан огнём в камине.

– Так ты, значит, не в курсе, – понимающе кивнул Фредди.

Джонатан негромко рассмеялся и уже серьёзно продолжил:

– Концентрат, в конечном счёте, выгоднее. Здешняя трава нужного всё равно не даст. А пересевать и вести правильную заготовку… мороки больше, чем выгоды.

– Ладно, – кивнул Фредди. – Здесь ясно. По точкам без проблем. Россия?

– Хочешь съездить, – понимающе кивнул Джонатан.

– Говорят, туда лезет Страус.

– Слышал, – подобрался Джонатан. – Он нам не по зубам, Фредди.

– И незачем. Кожаная мелочёвка и прочее. Догоним и подстроимся.

Джонатан на мгновение прикусил губу, соображая, и тут же энергично кивнул.

– Стратегически мыслишь. Но за неделю не уложиться.

– Знаю. Но сейчас глухой сезон, а к середине сентября я вернусь.

В имении как раз самая горячка, но Джонатан знал, о каком сезоне говорит Фредди. Со Страусом он придумал неплохо, даже хорошо, но не будь этого, Фредди нашёл бы что-то другое, лишь бы поездить по России. Если ковбою приглянулись кобылка и девчонка, то одна будет под его седлом, а другая в его постели, а там уже – а хоть на виселицу. Переупрямить ковбоя только пуля может. Фредди – ковбой, во всём ковбой. И во всём первый.

– Согласен, – кивнул Джонатан. – Когда поедешь?

– Ещё дня три здесь, неделя на точки и прочее, – Фредди отпил из стакана, погонял во рту, проверяя вкус, и кивнул. – Да, к десятому вернусь.

– Полетишь?

– Не хочу в Атланте маячить, Джонни. А здесь, – Фредди усмехнулся, – меня до трапа проводят. Бульдог позаботится.

– Значит, он ещё не нашёл, – усмехнулся Джонатан.

– Здесь парней нет, а граница хвост обрежет.

– Учти, на той стороне могут встретить.

– Учту, – кивнул Фредди.

Уверенность, с какой он говорил о парнях, не нравилась Джонатану, но он молчал. Да, всё сходилось на том, что это был Эндрю, воскрес, сделал и исчез. И ещё… двести тысяч в банковских упаковках. Судьбу денег проследить трудно, но возможно. По чьим карманам в полиции они разошлись, конечно, интересно, но главное – это бандероли, банковские ленты… а вот те исчезли бесследно. Ни в одном акте ни слова, даже у Кринкла нет информации, а с Бульдогом – тот их точно видел и никогда ничего не забывает – не поговоришь. Чёрт, и это знает только Эндрю.

– Деньги точно были в бандеролях, а не резинках? – вырвалось у него вслух.

– При встрече спрошу, – Фредди допил свой стакан и встал. – Парень глазастый, должен запомнить.

Джонатан кивнул. А что он ещё может тут сделать? Фредди не остановится, лишь бы не сорвался по дороге. Столько уже говорено и переговорено об этом.

– Ладно, ковбой, пора на боковую, если хотим всё успеть.

– Не гони, водопой не убежит, – так же по-ковбойски ответил Фредди, выходя из комнаты.

У себя он быстро разобрал постель, разделся и лёг, привычно сунув кольт под подушку.

Да, всё так, и он не отступит. Эндрю жив. Но живы и давшие деньги Найфу, и потому отступать нельзя. Если бы не эти пачки, то… плюнуть бы не плюнул, но оставил бы на случай, на повезёт – не повезёт, а так… двести тысяч – это не плата за сделанное, ни одно прежнее дело Найфа столько не стоило, а как задаток… задаток – пятьдесят процентов, меньше Найф не брал, ему меньше и не положено, значит, четыреста тысяч за голову… Чья голова может столько стоить? Моя или Джонни? Или за обе? Большие деньги, очень большие. Из кого Найф смог столько вынуть? Кто-то из Ансамбля? Тогда Джонни не понравился Рич. И Гаммен странно дёргался. Смылся, задолго до конца и засел у себя в Луизиане. Если они и в доле, то только в доле, ни один двести тысяч не мог выложить. Ладно, надо найти Эндрю. Значит, сделаем. А сколько на это уйдёт времени, денег и сил… чисто, быстро и успешно. Три не получится, от чего отказываемся? Успешно – раз, чисто – два, а быстро… обойдёмся. Спи, ковбой, да стадо не упусти.

Страда не кончалась, но его это уже не касалось. Что всю работу не переделаешь, Эркин и раньше знал. Нет, если Колька попросит, он, конечно, не откажется, а так… ни школы, ни Алисиных занятий, и на заводе беготни и суеты стало намного меньше, летнее, говорят, затишье, отпуска у всех, и у них бывает, что с полсмены отпускают, чего лишнее толкаться. И теперь, если нет Медведева, за старшего командовал Саныч. Эркина такой вариант тоже устраивал. С Ряхой его в пару не ставили, а с остальными он сработался. А что бабы в окнах торчат, лупятся, и из бухгалтерии то к Медведеву, то к Санычу со всякими бумагами бегают, лишь бы у него спросить, где тут его бригадир, и не проводит ли он, да ещё и под локоть поддержит, а то на каблуках да по рабочему двору среди железяк, где они только находят их, чтобы споткнуться и за него ухватиться… Смех, да и только!

Возвращаясь из столовой, Женя пошла кружным путём. Работы всё равно мало: почти всё КБ в отпуске. Могли бы и её отправить, но… ладно, раньше она вообще без отпусков работала. А то и без выходных. Можно было бы пройти через двор, но Эркин увидит её, встревожится, не стоит его отвлекать.