Хотя было ещё достаточно светло, но гуляющих уже нет: завтра понедельник, всем на работу. Джинни это устраивало. И то, что Андрей уехал, тоже. Всю дорогу в автобусе она вспоминала, заставляла себя вспоминать. Рядом было тёплое мягкое плечо Полины Степановны, и она рискнула. Ей говорили, сначала доктор Айзек, а потом врачи и психологи в лагере: «Не вспоминайте, оставьте это в прошлом, за чертой», – но сегодня она рискнула перейти эту черту. И вспомнила. Да, эти руки, жёстко сжимавшие её запястья, и подъём вверх из темноты, и навалившееся на неё сильное тяжёлое тело, и… Джинни покосилась на идущего ступенькой ниже Эркина и остановилась. Невольно остановился и Эркин, удивлённо поглядел на Джинни. И медленно, начиная догадываться, нахмурился.

– Послушайте, – Джинни сглотнула, – я хочу… Мне надо поговорить с вами.

Она говорила по-английски, и Эркин ответил ей на том же языке.

– Здесь и сейчас?

– Да, – твёрдо ответила Джинни. – Именно сейчас. И здесь.

Эркин хмуро кивнул.

– И что… О чём вы хотите говорить?

– Вы, – Джинни говорила медленно, явно подбирая слова, – Вы до освобождения были рабом, так?

– Да, – резко ответил Эркин и, вскинув голову, посмотрел ей в глаза. – Я был рабом, мэм, и что дальше?

И Джинни уже не стала проверять имена хозяев, название имения, нет, это не нужно, она не ошиблась.

– Вы помните меня? Помните, что случилось… в ту ночь?

Эркин отвёл глаза. Вот, значит, что.

– Да, помню, – и снова повернулся к ней. – Спрятал вас в скотной, а потом вытащил, и вы ушли из имения.

Джинни на секунду растерялась.

– Но… но я сама там спряталась.

Эркин невольно улыбнулся.

– Вас бык выдал. Он запах чуял и беспокоился. Я и задвинул брикет.

– Хорошо, – помедлив, кивнула Джинни. – Но… но когда вы… вытащили меня, вы помните, почему вы это сделали?

– Что? – угрюмо повторил Эркин. – Что вам непонятно?

– Ну, вы же… – Джинни запнулась. – Вы же хотели… – она не смогла произнести это вслух, – и не стали. Почему?

– Ничего такого я не хотел, – твёрдо ответил Эркин.

– Но… но вы же…

– Что я? – Эркин перевёл дыхание. Нет, он не отступит, да, пусть здесь и сейчас всё решится. – Что я сделал?

– Вы… трогали меня, – неуверенно сказала Джинни. – Я… я хочу понять. Зачем вы это делали? – и, так как он молчал, упрямо продолжила: – Наваливались, трогали и… и не сделали ничего, отпустили. Почему?

– Почему делал или почему не сделал? – решил уточнить Эркин.

Джинни удивлённо посмотрел на него и тряхнула головой.

– Я хочу знать правду. Всю правду.

Эркин вздохнул.

– Я не знал… кого прячу. А когда вытащил, подумал, что вдруг хозяйка. Вот и проверял, – она молча смотрела на него круглыми удивлёнными, но не испуганными глазами, явно не понимая, и он нехотя пояснил: – Хозяйка серьги носила, вот я и… трогал, проверял. А, когда понял, что не хозяйка, ушёл, – и наконец улыбнулся. – На вас у меня злобы не было.

Джинни задумчиво кивнула. Эркин молча ждал. Наконец, она сказала:

– Хорошо, я всё поняла. Но это… не вся правда. А если бы это была хозяйка? Что бы вы сделали?

И спокойный, страшный этим спокойствием ответ:

– Убил.

– Вы… – ошеломлённо пролепетала Джинни, – вы так ненавидели её? За что?

Эркин уже совсем успокоился. Самое страшное сказано, и вроде бы его поняли, а это… уже пустяки.

– Я её и сейчас ненавижу. А за что? – он зло улыбнулся. – Это долгая история. И не для вас.

Джинни поняла, что он ей больше ничего не скажет про миссис Кренстон, и спросила о другом:

– Я узнала вас только сегодня, а… вы? Когда вы меня узнали?

Эркин улыбнулся уже совсем по-другому: весело и открыто.

– На первом уроке. Когда услышал.

– Но, – удивилась Джинни. – Но мы же и раньше… встречались. И на беженском новоселье и потом…

– Но тогда вы по-учительски не говорили, – объяснил Эркин.

Разговор стал уже совсем другим, и они оба понимали это.

– А там? Разве там вы слышали меня?

– Ну да, – негромко рассмеялся Эркин. – Вы же приходили на скотную, про коровок и молочко рассказывали.

– А вы…

– А я в стойле у быка сидел и слушал.

Они уже не стояли, а поднимались по лестнице, шли рядом и говорили… как добрые знакомые.

– Я и не знала.

– А никто не знал, – весело хмыкнул Эркин. – Самое безопасное место в имении.

Они уже вошли в коридор своего этажа, и второго своего вопроса: почему тогда он не попытался… не захотел… неужели она ему настолько не понравилась? – Джинни так и не задала.

Их двери напротив, и остановились они одновременно. Эркин достал ключи.

– До свидания, мисс Дженнифер, – улыбнулся он ей. – Спокойной ночи.

– Да, – кивнула Джинни и протянула ему руку. – До свидания, спокойной ночи, и… и спасибо вам, Эркин.

Они обменялись рукопожатием, Эркин открыл дверь и вошёл в свою квартиру.

Алиса уже спала, но Женя ждала его.

– Я очень поздно, да? – виновато спросил Эркин, когда они уже сидели на кухне и пили чай.

– Ну что ты, Эркин?! – искренне изумилась Женя. – Когда у меня был выпускной, в колледже, мы до утра гуляли. И в школе тоже. Вы ещё рано закончили.

Эркин вспомнил разговоры в автобусе и усмехнулся.

– Кому мало, те догуливать пошли.

Женя охотно рассмеялась.

– И Андрей?

Эркин пожал плечами.

– Он поехал с Тимом, помочь тому с автобусом, ну, помыть, почистить… а потом… не знаю. Его дело.

– Конечно, – кивнула Женя. – Ты доволен, Эркин?

– Да, – Эркин счастливо улыбнулся. – Да, Женя, очень. Было очень хорошо, весело.

И вдруг он неожиданно для себя зевнул.

– Иди спать, Эркин, – рассмеялась Женя. – От радости тоже устают.

– Да-а? – удивился Эркин, но послушно встал. – Женя, твои пирожки так всем понравились.

– Ну и отлично. Тебе завтра ведь во вторую смену, да? Вот и выспишься.

– Ага, – согласился Эркин.

Душ, спальня… кажется, он заснул, ещё выходя из кухни, и всё остальное продела во сне и не проснулся, когда Женя легла рядом и поцеловала его, только вздохнул и улыбнулся.

Выслушав рассказ Джинни, Норма покачала головой.

– Джинни, ну, когда ты повзрослеешь? Ну, зачем ты полезла в берлогу?

– Мама, я не полезла, а упала, и потом Гриша сказал, что медведя там и быть не могло.

– Конечно, медведь – умное животное. В отличие от некоторых учительниц.

– Ну, мама! – рассмеялась Джинни. – Всё закончилось хорошо, а конец делу венец.

Последние слова она сказала по-русски, Норма не так поняла, как догадалась и кивнула.

– Немцы говорят: Ende gut – alles gut. Конец хорош, всё хорошо, – перевела она сама себя на английский. – Но, Джинни, глупость, окончившаяся благополучно, остаётся глупостью.

– Да, мама, помню, ты мне это столько раз говорила.

Джинни вскочила и со смехом расцеловала мать.

– Мамочка, всё хорошо, и я иду спать.

– Конечно, Джинни.

И, когда Джинни вышла, снова покачала головой. Но уже с другой улыбкой. Как хорошо, что её девочка выздоровела.

Уже лёжа в постели, Джинни блаженно потянулась и тихо засмеялась, вспоминая сегодняшний день. Как всё-таки было хорошо! И Мороз… Эркин Мороз… нет, она пока не станет рассказывать маме, надо самой всё это обдумать, кое-что выяснить. Интересно, а почему её вытаскивал Мороз, а не Громовой Камень, искал-то он. Не захотел дотронуться до неё? Непонятно. Ладно, всё завтра, всё потом. А сейчас – спать. Всё хорошо, можно спокойно спать. И завтра не надо на работу. Мирон Трофимович дал им всем отгул на один день. Потом два дня на документацию и отпуск до конца августа. И не забыть, что в среду Иван Купала, будет большой праздник, на траве у озера…

С этим она и заснула.

Андрей шёл домой, любуясь рассветом. Хорошо, что сегодня ему во вторую смену. Сейчас в душ и часика четыре он возьмёт. Только от Алиски не забыть запереться.