Когда он закончил, Алиса захлопала в ладоши, а Женя вздохнула.

– Как хорошо.

Эркин довольно улыбнулся, и смутное чувство незаконченности дела ушло окончательно. Непонятные слова крепко легли в память и теперь не казались непонятными.

Потом Женя смотрела их тетради, а Алиса сидела уже на коленях Эркина.

– Молодцы! – Женя собрала тетради в стопку. – Ни одной ошибки.

– А теперь играть! – соскочила на пол Алиса.

Встал и Андрей.

– Идите, – кивнул Эркин.

– А ты? – Алиса даже губы надула. – Эрик, ну…

– Сделаю шауни и приду, – улыбаясь, но твёрдо ответил Эркин.

– Пошли, племяшка, – рассмеялся Андрей. – Давно мы чего-то в щелбаны не дулись.

Женя молча погладила Эркина по плечу, и они все вместе и сразу ушли. Оставшись в одиночестве, Эркин достал тетрадь по шауни. Да, Андрей прав, конечно, ну и что, что не задавали, писать-то надо правильно. Слово – перевод, слово – перевод… Исписав страницу, он придирчиво сверил её с написанным на уроке. Вроде… да, всё правильно. А если… Эркин достал ещё одну тетрадь и записал все слова как словарь, но в три колонки: на шауни, по-русски и по-английски. Перечитал шёпотом. Вот так, вот теперь правильно.

Он спрятал обе тетради – по шауни и словарь – в свой ящик, перебрал и сложил в стопку тетради и учебники на завтра, выключил настольную лампу и встал. С наслаждением потянулся, чувствуя, как заиграли, задвигались мышцы. Ну-ка, где они?

В большой комнате Эркин сразу услышал визг Алисы и злорадный хохот Андрея.

– Ну, и кто кого? – вошёл он в комнату Алисы.

– Вот! – Алиса соскочила со стула. – Теперь ты с Эриком сыграй.

– К-куда?! – перехватил её Андрей. – Я-то сыграю, а ты расплачивайся. Тридцать щелбанов заначить хочешь? – хохотал Андрей, тиская и щекоча выворачивающуюся из его рук хохочущую до взвизгов Алису. – Не выйдет!

– Чего ж ты столько продула? – спросил Эркин, усаживаясь на стул.

– Да-а, – протянула Алиса. – А он хитрый. Он так треплется, что я на руки и не смотрю.

Говоря об игре, Эркин невольно перешёл на английский. И так же свободно заговорили по-английски Андрей и Алиса.

– Андрюха, а давай меняться!

– Щелбан на конфету!

– Не-а, на укус. В «мишках» шесть укусов. Честно.

– Четыре.

– Пять, уступила Алиса.

– Ладно, – Андрей подмигнул смеющемуся Эркину и отпустил Алису. – Тащи «мишек». Десять штук.

– Как десять?! – возмутилась Алиса. – Шесть!

– Смотри-ка, – изумился Андрей. – Она и считать умеет?

– А вот и умею! – убежала Алиса.

Андрей хохотал, раскачиваясь на стуле.

Шесть «мишек» Женя не дала, но отсыпала других и разных. Алиса принесла целую пригоршню, и они с Андреем долго спорили: в какой конфете сколько укусов. Эркин хохотал так, что не мог считать. На их крик и смех прибежала Женя, к ней обратились за консультацией, и она сразу ошиблась, сказав, что карамелька не кусается.

– Мама! – ахнула Алиса. – Ты что?!

– Так её же сосут.

– Ясно, один укус! – торжествующе хохочет Андрей.

– Так её сколько сосёшь?! – возмущается Алиса. – Укусил и всё, а тут до-олго.

– Договаривались на укусы, а уговор дороже денег.

– Три, – кричит Алиса. – Три укуса. Два конца и серединка.

Наконец всё сосчитали, и Андрей выбил Алисе в лоб пять щелчков разницы.

– Ладно, – Алиса потёрла лоб и хитро посмотрела на Эркина. – Эрик, а теперь ты будешь играть, да? Ну, да же!

Эркин вытер мокрое от слёз лицо и сел напротив Андрея.

– Давай.

– Ага-ага, – суетилась Алиса. – Мам, ты сюда садись, я рядом, мы смотреть будем.

– Ладно, – Андрей сел поудобнее. – На две, что ли?

– Не малолетки же, – ответил Эркин. – На две и вперехлёст.

– Ладно, ты только того… Не очень.

– Не очень, не очень, – кивнул Эркин. – Начали.

Эркин с самого начала задал такой темп, что Андрей ни одного очка не взял. Когда счёт приблизился к ста, Эркин совсем незаметно, чуть-чуть замедлил движения, и Андрей смог размочить счёт. Игра пошла с переменным успехом, и на счёте сто пятьдесят семь – сто сорок семь Женя решительно сказала:

– Всё. Пора ужинать.

– Ладно, – сразу согласился Эркин. – Подставляй лоб, Андрей.

– А ежели на сигареты обменять, а? – Андрей подмигнул Жене и Алисе. – По затяжкам.

– Я не курю, – рассмеялся Эркин.

– Тогда на конфеты.

Помирились на пяти щелчках, трёх карамельках и большой шоколадной конфете. Эркин сгрёб конфеты и выбил Андрею его проигрыш.

– Всё, чист, – Эркин встал и сказал уже по-русски: – Пошли ужинать.

– Пошли, – встал и Андрей.

Выигранные конфеты Эркин сложил в общую вазочку. Алиса выжидающе посмотрела на Андрея, но тот в ответ только скорчил рожу и аккуратно разложил остатки своего выигрыша у своей тарелки.

Ели творог со сметаной и сахаром, пили чай с конфетами. И Андрей щедро угощал всех своим выигрышем.

И как всегда после ужина Женя укладывала Алису спать, Эркин ходил поцеловать её на ночь, а Андрей накрывал на вторую «разговорную» чашку.

– Ну вот, – Женя с удовольствием оглядела их. – Давайте решать.

– А в чём проблема? – улыбнулся Андрей. – Я серьёзно, Женя.

– У тебя с отпуском решилось? – спросил Эркин.

– Десять месяцев отработать надо, – стал серьёзным Андрей. – А у вас?

– Так же, – кивнул Эркин и посмотрел на Женю.

– Да, – Женя подвинула к Андрею конфеты. – Я и в профсоюз ходила, выяснила. Так вот, зимние мы со всеми отгуляли, а ещё двадцать дней осенью, не раньше октября.

– Ну, и у меня, значит, так же, – хмыкнул Андрей. – Закон, говорят, он всем закон. Хотя… стоп, я же с мая, так десять месяцев… – он запнулся.

– Май – это пятый месяц, – сказал Эркин. – А всего их двенадцать, так? – и сам себе ответил: – Так. Значит, после февраля пойдёшь.

– Это в марте? – Андрей мечтательно вздохнул. – Ох, и погуляю я… котом мартовским.

Женя так смеялась, что даже взвизгнула. Смеялся, упав лицом на руки, и Эркин. Андрей самодовольно ухмыльнулся и встал.

– Ну, кто куда, а я баиньки, – и, выходя из кухни, тихонько мяукнул.

Отсмеявшись, Эркин встал и собрал посуду.

– Ты иди, Женя, ложись, я уберу.

– Ага, – встала и Женя. – Спасибо, милый.

Эркин вымыл и расставил посуду, налил воды в чайник, чтобы утром только на огонь поставить. Прислушался. Так, Женя вышла из ванной. Если он сейчас и столкнётся с Андреем, то не страшно, хотя нет, Андрей будет его ждать.

В ванной он быстро вымылся, с наслаждением растёрся полотенцем и, прислушавшись, немного потянулся, разминая мышцы. И в прихожей столкнулся с Андреем.

– С лёгким паром, – ухмыльнулся Андрей.

– И тебя с будущим, – улыбнулся Эркин.

Женя лежала в постели и ждала его. Войдя, Эркин привычно закрыл за собой дверь, сбросил халат на пуф и потянулся под восхищённым взглядом Жени.

– Какой ты красивый, Эркин, – вздохнула Женя.

И тихо засмеялась: такой счастливой была улыбка Эркина.

Время позднее, завтра рано на работу, и Эркин позволил себе только обнять Женю, поцеловать и погладить, пока её тело не стало совсем сонным. И когда она уснула, уткнувшись лицом в его шею, он, осторожно потянувшись над ней, выключил лампу и распустил мышцы. Женя всё ещё обнимала его, и он уже во сне подвинулся, чтобы ей было удобно лежать.

У себя в комнате Андрей сбросил на стул халат, погасил свет и лёг. Простыня приятно заскрипела под телом. До чего же хорошо! Девчонкам он написал, как надо, на работе, в школе, да везде – всё у него тип-топ, хорошо, и лучше не надо. А то письмо… а на хрен! Не нужен он отцу, ну, так и чего психовать, не из-за чего.

Андрей вздохнул, заворачиваясь в одеяло. Он не хотел думать об этом, но всё равно… Каждый – не каждый, но уж через два вечера на третий накатывало. Он старался вспоминать отца тогдашним, а видел нынешним, председателем Комитета. И снова от острой боли щемило в груди, как от удара. Андрей стиснул зубы, пересиливая слёзы. И справился. Не в первый раз ему вот так… Ну что, мама? Всё у меня хорошо, всё тип-топ, живу, работаю, учусь. Живу в семье, работаю кем хочу, учусь в школе. Мама, жаль, тебе бы Эркин понравился, и Женя, жена сына – невестка, так? Так, мама, ты бы ведь взяла Эркина в сыновья, он же – мой брат, я так хотел старшего брата, ты знаешь, нет, жена сына – это сноха, Женя тебе сноха, а ты ей – свекровь, Аня с Милой и Алиской вместе бы играли, хотя… Миле сколько сейчас? Мне двадцать один, а она на три года младше, а Аня старше так Ане тогда двадцать четыре, а Миле восемнадцать, мы бы их замуж выдавали, да, мама, всё у меня хорошо, мама, вот тебя только нет, и сестрёнок, а отец… Мама, когда он ушёл, ты нам что сказала? Чтоб мы молчали и даже не думали о нём, не вспоминали, чтоб и случайно не проговориться, будто его и не было. Ну, так оно и есть. Не было его и нет. И не нужно. Мама, у меня всё хорошо, слышишь, мама?