Мне хочется спросить, что значит «подобными ему людьми», но я молчу, замечая, как ему тяжело говорить из-за ранения.

– Хм, – Сицилия протягивает руку в сторону, – возможно, ты в чем-то и прав, Маркус. – Один из мужчин отдает ей пистолет. – Но ты этого уже никогда не узнаешь.

Сицилия стреляет два раза ему в грудь, когда я дергаюсь и смотрю на то, как из груди Маркуса тут же начинает течь алая кровь.

Мой рот приоткрывается, но я не издаю ни звука.

В животе поднимается тошнота, противная, кислая.

– За свои действия нужно платить, как и за ошибки, Маркус.

Её голос звучит, словно через вакуум.

Я даже не сразу понимаю смысл её слов, продолжая смотреть на мужчину, что переводит взгляд на меня.

Его плечи опускаются, а губы растягиваются в совсем слабую кровавую улыбку.

Хочу броситься к нему, но тело будто онемело.

Нет, Маркус не может умереть… Он не может быть следующим!

Я вижу, как его глаза теряют блеск, а тело обмякает.

«Ты справишься», – у него нет сил произнести эти слова, поэтому Маркус шевелит только губами, по которым я и читаю, начав отрицательно качать головой, когда в глазах застывают слёзы.

Сердце колотится в груди, словно бешеная птица, стремящаяся вырваться на свободу. Воздух кажется сгустившимся, тяжелым, его невозможно вдохнуть.

Хочу крикнуть ему, чтобы мужчина боролся, чтобы зажал свои раны и попытался остановить кровотечение.

Продолжаю смотреть в глаза Маркуса, когда он просто их прикрывает и… всё.

Больше не открывает.

Так тихо.

Чувствую, как мои связанные руки дрожат, когда я понимаю, что Маркус умер. Так тихо и спокойно, словно просто притворился.

Мир вокруг будто замер.

В ушах звенит, а в глазах плывет мутная пелена. Я моргаю, пытаясь прогнать видение безжизненного лица, но оно не исчезает.

Задыхаюсь от бессилия и перевожу тяжелый взгляд с Маркуса на Сицилию, которая отдает пистолет обратно.

Ярость поднимается во мне, сжигая изнутри. Я хочу наброситься на неё, отомстить ей за всё, что эта женщина сделала, но тело по-прежнему не слушается. Лишь бессильная дрожь выдает бурю, бушующую в моей душе.

В глазах женщины нет никакого раскаяния, лишь триумф.

Я заставляю себя подняться, и на меня тут же наводят оружие, но сейчас мне всё равно.

Кидаюсь в её сторону, когда слышу голос Маршалла, раздающийся со стороны:

– Эйви, нет!

Мне удается сделать лишь шаг, когда меня хватают несколько мужчин, заставляя тут же оказаться прижатой лицом к земле.

Маршалла тоже схватили, когда я продолжила вырываться, пока не услышала, как Сицилия подошла и присела на корточки, чтобы взглянуть на меня.

– Человеческому безрассудству иногда можно позавидовать. Ты жалкая.

– Пошла ты!!! – прокричала сквозь слёзы. – Я доберусь до тебя!!! Слышишь?! Доберусь!!!

Сицилию позабавила моя угроза, и совсем тихо женщина прошептала:

– С нетерпением буду ждать этого момента. – Она встала и махнула рукой в сторону Маршалла. – Этого доставьте немедленно к Князю, а девчонку в машину, свяжусь с Дэрилом и если актуально, то отдадим её ему. Если нет, убейте.

Меня рывком подняли с земли, а Маршалла стали уводить в другом направлении.

– Нет! – крикнула ещё раз, когда парень попытался дать отпор вооруженным людям. – Маршалл!

– Эйви! – он смог ударить одного, когда его вырубили ударом по голове и потащили к машине.

– Нет!!!

Это слово вырвалось из груди на всю округу, на весь этот чертов город.

Мой взгляд успел в последний раз коснуться бездыханного и окровавленного тела Маркуса, и почти тут же наступила темнота.

Губы пересохли, а в голове пульсирующая боль, поэтому глаза удается открыть только с третьей попытки.

Слышу на фоне голоса, но не совсем понимаю кому они принадлежат. Незнакомые.

Мутные пятна сливаются в нечеткую картину, а из горла вырывается слабый хрип.

– … дорогая Эйвери очнулась, – слышу, что обращаются ко мне и даже подходят. Но я всё ещё не могу нормально разглядеть лицо, лишь нечеткий силуэт.

В нос ударяет тошнотворный запах пота и ещё чего-то мерзкого, и я даже задерживаю дыхание в следующую минуту.

Чувствую, что мои руки и ноги привязаны к стулу, на котором я и сижу.

Сколько я провела в отключке?

Моё лицо грубо сжимают двумя пальцами, заставляя приподнять голову.

Когда зрение нормализуется, то я вижу того самого мужчину, что видела однажды.

На его губах возникает оскал, когда наши глаза встречаются.

– Эйвери, ты видишь и слышишь меня. Наконец-то ты очнулась спустя пять дней своего пути, – прошло пять дней? Шумно сглатываю. – А то я совсем заскучал. Ты даже не представляешь, как я был рад, что со мной связалась Сицилия. Особенно по такой приятной неожиданности…

Его большой палец едва поглаживает мой подбородок, и я дергаю головой, не желая этого.

Мужчина усмехается.

– Вероятно, ты меня не знаешь. Я – Дэрил, Эйвери. И я думал о тебе почти год с нашей последней встречи. Ты умеешь западать людям в душу, только проблема в том, что у меня нет души. Но всё же… в тебе есть что-то цепляющее.

Его хватка на лице усиливается, и я зажмуриваюсь, чтобы не закричать из-за боли.

– Нет, нет, не закрывай свои прекрасные глаза, Эйвери… Смотри.

Второй рукой он заставляет меня открыть глаза, приподнимая веки, и сокращает между нами дистанцию до считанных дюймов.

Его карие глаза на оттенок темнее моих, и я вижу, как зрачок расширяется, а его голос переходит на шепот:

– Не смей закрывать глаза, пока я с тобой говорю. Теперь, когда я вновь встретил тебя, уверен, меня будет сопровождать удача, ведь такое прекрасное создание не может её не принести. Верно?

– Сомневаюсь, что тебе ждет удача, – произношу, едва шевеля челюстью и замечая, как взгляд Дэрила становится темнее.

Он отпускает меня так резко, что я не сдерживаю облегченный выдох.

Дэрил усмехается, и когда мужчина щурится, то вокруг его глаз появляются морщинки, которые придают ему лишний возраст.

Мне все ещё сложно сосредоточиться на чем-то ещё, поэтому я даже не обращаю внимания ни где нахожусь, ни во что он одет.

Дэрил сжимает руку в кулак и смотрит на неё, чтобы после улыбнуться мне.

– Нам предстоит долгая работа, Эйвери. Но я научу тебя. Научу тебя всем правилам.

Я не успеваю никак среагировать, лишь сердце предательски замирает на мгновения в груди, когда мужчина внезапно ударяет меня тем самым кулаком в лицо с такой силой, что я опрокидываюсь вместе со стулом.

Вспышка боли слишком яркая и долгая, перед глазами вновь мутно, но я не отключаюсь.

Не вовремя вспоминаю удар Ашера и даже на секунды сравниваю их, понимая, что этот гораздо болезненный, но почему-то я все ещё в сознании.

Лежу на полу, оглушенная, чувствую вкус крови во рту. У меня нет сил даже сплюнуть её.

Дыхание сбивается, в голове гудит.

Дэрил стоит надо мной, лицо искажено гримасой, в которой смешались злость и какое-то странное, почти садистское удовлетворение.

– Это правило номер один, Эйвери, – говорит он, его голос звучит приглушенно, словно из другого мира. – Никогда не перебивай меня.

Мужчина склоняется надо мной, когда я едва шевелю головой и уже жалею, что не отключилась.

– Ты меня поняла?

Я жду.

Дэрил приседает на корточки и едва наклоняется, чтобы повернуть мое лицо и убрать волосы от лица. Его действия грубы и в них нет ни капли заботы или нежности.

Пытаюсь произнести слова, когда кровь во рту продолжает собираться, и я языком проверяю все ли мои зубы целы.

– Не слышу. Ты поняла?

Шепчу, и ему приходится склониться ещё ниже, чтобы услышать.

Я вкладываю все свои силы в данные слова и всю злость:

– Пошел ты.

Говорю на болезненном выдохе и плюю ему кровью в лицо.

Дэрил замирает и зажмуривается, а я лишь фокусируюсь на собственном шумном дыхании.