– Не знаю, Эйви. Это я уже не знаю, ведь всё это происходит в твоей голове, – Маркус аккуратно перемещает руку с плеча и касается указательным пальцем моего лба. – Вот здесь. Возможно, ты испытываешь какую-то вину из-за его смерти…

– Нет. Точно нет.

Вину я испытываю только из-за смерти Лойс Рид.

– В любом случае, только твое подсознание знает ответ на этот вопрос, Эйвери Рид.

Маркус опускает руку и отходит в сторону, продолжая осматривать это место.

Я тоже присоединяюсь, пытаясь сосредоточиться на вакцине, на её поиске, а не над теми вопросами, что так и крутятся в мыслях.

Даже спустя еще несколько часов поисков ничего похожего на вакцину не находим.

К вечеру мы вновь все собираемся, и каждый делится своими находками, вернее, их отсутствием. Выбираем одно из зданий, где заночуем и поднимаемся на второй этаж.

– Жаль, что на флэшке не была указана более точная локация, – произносит Маршалл, присаживаясь рядом на матрас у стены.

– Да… Думаешь, этот Жан-Франц если был бы жив, то сразу нашел вакцину? Или нет?

– Не знаю. Они же пересекались неоднократно с Томом, возможно, он оставил ему какие-то подсказки или что-то такое. Возможно, и нет. Мы уже не узнаем.

– Да, мы уже не узнаем, – согласилась, прислоняясь затылком к стене здания.

Маршалл поступает также, и вот мы вдвоем сидим так и смотрим на то, как группа Маркуса собирается и начинает что-то тихо обсуждать. На их лицах мелькают улыбки, и видно, что они уже давно друг друга знают и доверяют.

Их жесты, мимика, короткие переглядки – все говорит о глубокой взаимосвязи, об общем прошлом, о котором мы с Маршаллом можем только догадываться.

Я почувствовала себя посторонней, словно наблюдаю за представлением через невидимую стеклянную стену.

– Ты скучаешь по какому-нибудь квадранту, Маршалл? – спросила, чтобы отвлечься. – По Архейнхолу или Самервоулу? Ты ведь жил и там, и там.

– Я скучаю не по квадранту, а тем людям, с какими успел сблизиться. Вернее, с немногими. Можно пересчитать по пальцам одной руки. А так неважно, где ты находишься, что там, что здесь… всё одно и то же.

– А я скучаю. Иногда жалею, что мы вообще покинули Архейнхол, что всё это придумали, – признаюсь, смотря на Маршалла, – ведь это именно я… Я предложила маме уехать, рассказала ей про Фрейзхол, что слышала о том, что там кафоликон выдают всем нуждающимся просто так, что там лучше условия труда и много ещё чего. Сначала она долгое время отказывалась, вспоминая отца, который бросил нас в погоне за тем же, а после всё-таки согласилась. Она стала брать переработки, чтобы заработать и накопить больше кафоликона, и в одну из таких переработок и познакомилась с Кларком. Это тот, от которого ты меня в прошлый раз спас, – напомнила я, мысленно содрогаясь. – Если бы не моя идея, то мы всё еще могли жить, как и раньше. Тоби, я и мама. Вот по чему я скучаю.

Когда договариваю, то мой голос срывается, а глаза опускаются вниз.

– Прошлого уже не исправить, Эйви. Сколько бы ты не терзала себя мыслями о том, как было бы сейчас, это бесполезно. Сейчас ты здесь, жива и невредима, и у тебя ещё есть шанс всё изменить. Просто не опускай руки. – Маршалл, как совсем недавно сделал Маркус, положил руку мне на плечо и едва сжал его. – Кстати, что с тем недомужчиной? Кларком?

– Ничего, – вновь смотрю на парня. – Мама успела рассказать, что просто однажды проснулась и не обнаружила ни его, ни кафоликона. По всей видимости, он обокрал её и сбежал. Я не знаю ни где он, ни жив ли.

Надеюсь, что жив. Потому что я не хочу, чтобы он случайно умер или его убили бы также случайно. Нет, я хочу увидеть его перед этим и… Что? Сама не знаю. Убить? Да, возможно, я этого и желаю, но решусь ли я на убийство в действительности? На этот вопрос у меня так и нет ответа. Я могу лишь продолжать размышлять, но мысли и действия это не одно и тоже.

– Чтобы ты сделала, если бы встретила его?

– Не знаю, Маршалл.

– Если его встречу я, то могу убить.

Он произносит это так спокойно, словно мы говорим не о жизни и смерти. Словно для него это ничего не значит – отнять чужую жизнь.

Маршалл смотрит, будто сквозь меня, в пустоту, и в его глазах плещется нечто темное.

Я никогда прежде не видела его таким. В его обычно мягком взгляде сейчас бушует ураган.

– Ты так просто это сказал…

– Для меня это лишь ещё одна смерть в копилку тех, что уже имеются. Всё равно я отправлюсь в ад, и роли это никакой не сыграет. Для меня, но не для тебя.

– Что это значит?

– Что ты боишься отнять чужую жизнь. Делаю вывод из того, что видел раньше и сейчас.

– Это плохо, да, знаю.

– Нет, Эйви, в этом нет ничего плохого. Твоя доброта – это твоя сила, Эйви. Не слабость.

Усмехаюсь, вспоминая то, как один ликтор называл меня слабой. Он бы с Маршаллом не согласился.

И вот опять! Я думаю, о чем не следует.

После к нам присоединяется Маркус, который приносит еду и говорит, чтобы перед сном перекусили. Также мужчина сообщает о том, кто сегодня будет дежурить. Тот самый Тео, что был с нами в больнице. Он и ещё один мужчина будут не спать всю ночь, чтобы выспались все остальные, а утром Маркус отправит их к машинам, чтобы они отоспались там.

Перед тем, как лечь спать, я закусываю губу и подхожу к Маркусу. Лучше скажу сейчас, предупрежу, чтобы никто не удивлялся и чтобы я не подвергала других опасности из-за возможных кошмаров.

– … должна признаться кое в чем, Маркус. Иногда ночью я могу кричать, – произношу на выдохе, – и могу привлечь криком внимание пожирателей.

– Не волнуйся об этом, Эйвери. Тео или Клинт разбудят тебя.

Выдаю кивок, когда вижу в глазах Маркуса невысказанный вопрос. Но мужчина так его и не озвучивает, за что ему благодарна.

Я ложусь на один из старых матрасов, немного отряхнув его перед этим от слоев пыли, и поворачиваюсь набок. Без спальника прохладнее, но одну ночь как-нибудь потерплю. Бывало и хуже.

Я смотрю на людей, что тоже укладываются и думаю, как поступать дальше. Что если вакцину всё-таки так и не удастся найти? Я так близко, но и далеко одновременно.

Тихий шепот и приглушенный кашель становятся единственными звуками, нарушающими ночной покой убежища. Сквозь щели в покосившейся двери пробиваются бледные лучи луны, рисуя на стенах причудливые тени. Каждая из этих теней кажется мне воплощением моих страхов и сомнений.

Прежде, чем заснуть, то в голове всплывает лицо Тоби и слова мамы о том, чтобы я позаботилась о брате. Не могу его подвести. Я обязана найти решение, даже если для этого придется пойти на крайние меры.

Прикрываю глаза, пытаясь унять дрожь, и прислушиваюсь к собственному сердцебиению, постепенно засыпая.

Я где-то иду, и это место мне совершенно незнакомо. Мои ноги с каждым шагом кажутся только тяжелее.

Пытаюсь что-то рассмотреть, но всё слишком расплывчато.

Хочу остановиться, но не могу. Почему я не могу просто остановиться?

В мыслях навязчиво звучит одно и то же предложение. Иди. Иди. Иди.

Куда я должна идти?

Где-то вдали свет от солнца преломляется, и я различаю первый силуэт… Тоби. Он зовет меня к себе, улыбается и машет.

Бегу к нему, но не приближаюсь даже на шаг.

Отчаяние захлестывает с головой. Кажется, будто я застряла в липкой патоке, каждый мускул налит свинцом. Тоби все дальше, его улыбка тускнеет, а силуэт размывается, словно акварель под дождем.

Внутри нарастает паника. Я кричу, пытаюсь позвать его, но из горла вырывается лишь беззвучный хрип.

Навязчивый приказ звучит все громче, заглушая все остальные мысли, превращаясь в единственную реальность.

Срываюсь на бег ещё раз, но не могу догнать, потому что моего брата больше нет здесь.

Оглядываюсь и пытаюсь его найти, а слёзы начинают течь, когда понимаю, что я потеряла его. Потеряла своего дорогого брата!