Сердце колотится, как будто сообщает мне о чем-то важном.

Звуки криков с трибун уходят на задний план, когда я вижу нападавшего желтого парня примерно моего возраста. Без понятия почему, но он решил избавиться именно от меня.

Не желтая. Это отмечаю про себя и среди этого хаоса пытаюсь дальше выяснить цвет ошейника, решив убежать, когда тот погнался за мной. Он крупнее меня практически в два раза!

Правда, мне удается пробежать совсем немного, когда из ниоткуда передо мной появляется ещё один красный. Девушка. Она дергает меня за ткань кофты, тут же слышится её треск, и дальше хватает за волосы, когда я стараюсь ударить её по ребрам, вспоминая все короткие уроки самообороны, которым меня учил ещё Эллиот.

Благо, противница попадается мне такая же, как и я сама. Мы бьем друг друга наугад, практически не причиняя никакого вреда, и я тоже пытаюсь оттащить её за волосы, когда та выдает мне хлесткую пощечину.

Вдруг её руки резко ослабевают на моем теле, и я вижу, что сзади девушки, уже мертвой с открытыми глазами девушки, стоит Ашер. Он её убил!

Мои глаза расширяются, и я отступаю, спотыкаясь о чью-то руку и падаю на землю.

Страх парализует, заставляя меня замереть, когда Ашер неспешно приближается. Перед ним появляется ещё один зеленый, но он, будто специально, не убивает его сразу.

Сначала ликтор ломает ему ребра несколькими четкими ударами. Я слышу их хруст и всхлипы бедного парня. После ликтор выворачивает ему руку, заставляя опуститься на землю, при этом Ашер не смотрит на зеленого, который кричит из-за адской боли.

Он смотрит на меня.

Ликтор выворачивает ему другую руку так, что кость рвет мышцы и кожу, а крик парня эхом отдается у меня в ушах. Я хочу зажмуриться, чтобы не видеть всего этого, но продолжаю смотреть.

Ашер хватает зеленого за волосы и держит его голову, чтобы ударить прямо в спину…

Что-то обрывается во мне, наверное, надежда на то, что в этом человеке есть хоть капля человечности.

Я вижу кулак Ашера, который в буквальном смысле слова прорвал грудную клетку тому несчастному.

Кровь вытекает изо рта зеленого, когда тот ещё несколько долгих секунд хныкает и, наконец, умирает.

Он идет ко мне. Моя смерть.

Я всё ещё не шевелюсь и сижу на земле, могу лишь просто смотреть, понимая краем сознания, что бежать бесполезно.

Не так уж и долго мне удалось пожить… Глупая мысль заставляет меня нервно усмехнуться, когда Ашеру остается до меня лишь пара шагов.

Его руки в крови и вот-вот окрасятся и моей.

Когда он делает ещё один шаг, то я опускаю глаза, потому что не могу. Мне вообще хочется зажмуриться и начать его умолять, чтобы он убил меня быстро, но знаю, что этого не будет.

Я трусиха и не могу смотреть.

Секунды ожидания кажутся вечностью, и когда я уже чувствую, что вот оно уже близко, то слышу громкое:

– Нет!

Сначала мне кажется, что этот протест вырвался из моей груди, но после, когда понимаю, что по-прежнему молчу, то слышу продолжение.

– Она синяя. Как и ты, как и я, – говорит Лизи, и я осмеливаюсь поднять взгляд вновь.

Элизабет стоит рядом с Ашером и удерживает его за руку, говоря все это. Я замечаю кровь и на лице, и на руках девушки.

– … никого не осталось. Мы выиграли, – долетают ее обрывки фраз, которые заставляют меня оглядеться по сторонам и понять, что я действительно синяя.

Песок и земля в крови, а трупы людей выделяются на фоне.

С огромным усилием заставляю себя отмереть и не вырваться прямо здесь, хотя мне даже нечем это делать. Желудок уже давно пуст.

Звучит ещё один звук, а земля под ногами начинает дрожать, начав постепенно уходить вниз, будто скрываясь в песках.

Я сижу даже, когда мы оказываемся прямо под землей за прозрачными стеклами, которые четко отзеркаливают ворота наверху.

За стеклом оказывает Сицилия Дарс, которая хлопает нам в ладоши и улыбается. По ту сторону оказывается очень светло, ведь интерьер настолько белоснежен, что режет глаза.

Я встаю, наблюдаю, как потолок, который раньше был землей, закрывается над нашими головами.

Ашер стоит все ещё близко, хоть я и отошла уже, но все равно чувствую его взгляд. Не осмеливаюсь посмотреть, потому что знаю, что там увижу. Уже во второй раз ему не удается завершить задуманное.

– Вы превзошли все ожидания, – раздается голос Сицилии через микрофоны, встроенные в этой комнате, – уже только за один день принесли более тысячи доз кафоликона. Похвально…

Я дергаюсь, когда она продолжает. Кафоликона? Так то, что там было… всё это из-за кафоликона? Но зачем он ей, если она и так является наследницей.

– … мне интересно, что ты собирался с ней сделать? – задает вопрос Сицилия Ашеру, указывая взглядом на меня, но парень молчит. – Вероятно, убить. Значит, слова Князя верны, и ты действительно попался из-за девчонки. Как это должно быть… печально. Впрочем, неважно. Ваша троица справилась, поэтому теперь у вас есть минимум два дня до следующего преставления. Уверена, вы произведете настоящий фурор, – она взмахивает рукой, будто что-то должно произойти, но всё остается неизменным. Грэгори, – обращается к тому мужчине, который выходил вместе с ней на поверхность, – пусть их отнесут в свои клетки и позаботятся.

Я вижу, как тот самый Грэгори выдает кивок, а после нажимает некую кнопку среди многочисленных приборов, и я чувствую укол в шею.

Игла встроена в ошейник, догадываюсь я. Все мы втроем отключаемся.

Я практически ничего не понимаю.

Зачем Сицилии Дарс все это нужно? То, что она устраивает… эти игры на выживание ради кафоликона – для чего? Вероятно, у неё и так много запасов. Да, я слышала, что препарата становится все меньше, ведь именно поэтому в свое время в Архейнхоле увеличили коэффициент на работе. Но женщина не похожа на ту, что нуждается в препарате. Когда она сказала, что мы уже больше тысячи доз кафоликона принесли, то спустя пару таких дней она отобьет вложенный в нас препарат. А что будет спустя неделю или месяц? Конечно, если мы выживем. Это хороший, прибыльный бизнес… Что она делает со всем количеством заработанного? Продает или… что?

Полагаю, даже если я получу ответы на данные вопросы, моё положение это никак не изменит. То, что я выжила в первый день – удача. Вернее, именно Сицилия Дарс дала мне шанс на ещё несколько дней жизни, ведь если бы цвет моего ошейника отличался, то Ашер уже совершил задуманное.

Стоит только о нем вспомнить, как я поворачиваю голову и вижу ликтора по левую сторону от себя в точно такой же клетке, в которой нахожусь и я.

Здесь сыро, и иногда даже пробегают крысы, которые не пугаются людей. Дневного света нет, как и окон, потому что мы находимся где-то под землей или, может быть, вообще под той ареной, где выступали.

Решетки окружают везде, кроме стены сзади меня. Матрас находится прямо на холодной сырой земле и почти рядом с ним в каждой клетке стоит ведро, в которое мы можем справлять нужду. Прямо при соседях.

Мои соседи – Ашер и Элизабет.

Не знаю, сколько мы уже находимся тут, так как я потеряла всякий ориентир, но на подносах каждому из заключенных, которых здесь минимум двадцать человек (сужу по тому, сколько голосов слышу) принесли еды. Кашу, которая выглядит ещё хуже, чем ощущается на вкус и куски хлеба со стаканом воды. Дальше нам принесли по таблетки кафоликона. Вернее, мне. Не знаю, как именно, но они точно выяснили, когда я должна её принимать, потому что Лизи принесли её на день позже, то есть сегодня. Видимо, они знают о нас даже больше, чем я думала изначально.

Мои глаза встречаются с глазами Ашера, которые в этой тьме, разбавляющей лишь горящими факелами на противоположной стене, кажутся еще темнее, чем есть на самом деле.

Он смотрит на меня.

Раньше до того, как Князь схватил нас, ликтор казался мне более разговорчивым и менее пугающим. Сейчас, когда он молчит, я не имею ни малейшего понятия, что у него на уме, и это пугает лишь сильнее. Если бы ликтор говорил, как убьет меня, описывал бы разные способы и прочее, наверное, я чувствовала себя более спокойно.