Руки и ноги того, кто бы это не был, прикованы к кушетке. Вероятно, это был пожиратель, потому что от человека остались бы уже только кости. Обращенные всегда разлагаются в разы дольше.

Я смотрю на эту гнилую плоть, продолжая сдерживать рвотные позывы, и вижу его замершее лицо, будто пожиратель кричал. Он умер с застывшем криком.

Всё внутри напрягается от этой картины.

Замечаю на его шее тусклый металлический блеск. Наклоняюсь ближе, стараясь не дышать слишком глубоко, и вижу тонкую серебряную цепочку. К ней прикреплен медальон, искусно сделанный в форме змеи, обвивающей череп.

Сердце начинает биться чаще.

Я поднимаю взгляд и сталкиваюсь с открытыми мутными глазами пожирателя, который едва шевелит челюстью при виде меня.

Дергаюсь и оступаюсь, падая на пол.

Фонарик выпадает из моих рук, а Маркус подходит, помогая подняться.

– Что случилось?

– Он ещё живой.

Кивком головы указываю на кушетку, а сама поднимаю фонарик, только сейчас замечая кровяные и засохшие разводы на полу. Прослеживаю за ними взглядом и навожу свет от фонаря там, где они заканчиваются.

Моим глазам открываются ещё несколько подобных кушеток с разложившимися телами пожирателей.

– Маркус…

Имя мужчины произношу шепотом с содроганием, боясь, что твари нас услышат.

Маркус молча прослеживает за моим взглядом и идет в ту сторону.

– Наверное, когда всё это началось, то люди обращались в больницу, но здесь им помочь ничем не могли, поэтому и приковывали к кушеткам. А после и вовсе… закрыли, когда поняли, как их укусы опасны.

– Сколько же лет они здесь провели?

– Десятки. Мы первые, кто сюда зашел с момента, как всё началось.

Маркус достает пистолет и выстреливает каждому из них в голову.

– Думаю, они заслужили покой за столько лет, – поясняет мужчина, когда я уже не могу больше тут находиться.

Выхожу, чтобы вдохнуть нормального воздуха.

Это ужасно. Возможно, они были ещё людьми, но уже с симптомами, а их там заперли. Что они чувствовали тогда? Страх и безнадежность? Никому подобного не пожелаю.

Мы проверяем остальное пространство больницы, но так ничего и не находим, за исключением ещё нескольких пожирателей, правда не прикованных к кушеткам. Маркус предоставляет мне возможность убить их, помогая правильно прицелиться и подсказывая, как лучше держать оружие.

Мы переходим в другое место, то, что когда-то было полицейским участком.

– Том мог спрятать оружие и в обычном магазине.

– Знаю, – отвечает мужчина, – но в обычном магазине было бы менее безопасно. Полагаю, он бы не стал рисковать так тем, что может спасти человечество. Будь у нас в запасе пара месяцев, то мы бы обследовали каждый закуток здесь, но у нас нет столько времени.

Да, согласна.

– Ты бы хотел испробовать эту вакцину на себе? Конечно, если нам удастся её найти.

– Нет, – Маркус улыбнулся, – я не настолько отчаянный. Я бы сделал это только, когда большинство ввели бы ее себе и понаблюдал бы за ними. Если все в порядке, то да. А ты?

– Не знаю, – пожимаю плечами.

Конечно, сначала бы я обменяла её на Тоби, но если бы она ещё осталась, то, вероятно… рискнула.

– Ты смелее, чем кажешься, Эйвери.

– С чего ты это решил, Маркус?

– Я был почти на всех твоих выступлениях тогда в Грёзе. Вспомнить банально, как ты решила проблему с тем пожирателем, которого вы убили электрическим разрядом.

– С чего ты решил, что это я, а не Ашер?

– Я видел удивление в глазах ликтора тогда.

– Удивление? – я нахмурилась, вспоминая, ведь ничего подобного не помню. Возможно, по той причине, что думала лишь о том, как спастись.

– Именно. Когда вы провернули тот трюк, я, как и большинство, были удивлены точно также. Ты не боишься рисковать, и это хорошее качество в нынешней ситуации.

– Ты даже не представляешь, Маркус, какая я на самом деле трусиха.

Как только произношу эту фразу, то мои губы растягиваются в улыбку, как и у мужчины.

– Всё, что я видел и то немногое, что успел узнать о тебе, Эйвери, говорит об обратном.

– В любом случае, если бы не ты, то мы бы уже были мертвы.

– Я так не думаю, – задумчиво произнес Маркус, а я выгнула бровь, взглянув на него, когда мы остановились рядом с тем, что осталось от полицейского. Кости и одежда. Вероятно, он умер человеком.

– Почему? Из-за Ашера? Насколько бы он не был хорошо, то всё равно рано или поздно совершил бы ошибку. Или Сицилия поставила бы против него, всех нас, того, с кем мы бы точно не справились.

– Я думаю, что к этому моменту вы бы ушли.

– Сомневаюсь. Никакого хорошего плана побега никто из нас тогда не придумал. Тем более, пару раз мы пытались. Первый тогда на арене, а второй в столовой. И оба – провальные.

– Шансы сбежать с арены есть, а вот из клеток или то, место, что ты назвала столовой, нулевые. Там такая система охраны и безопасности, что вы бы даже не вышли из той самой столовой. Странно, что Ашер согласился на такую задумку.

– Он не просто согласился, а даже сам предложил, – вспомнила я.

– Ещё страннее. Он был наслышан о Грёзе и прекрасно понимал, что это за место. Его слабые точки. Поэтому он бы никогда не решился бежать оттуда, про что ты сейчас говоришь, Эйвери, – я хмурюсь из-за слов Маркуса, а мы отходим от останков мужчины.

– Тогда не понимаю. Для чего это было нужно?

Задавая этот вопрос, я вспоминаю все произошедшие тогда события. Например, разговор с моей мамой.

Если бы не та ситуация, то неизвестно, когда мне удалось бы с ней поговорить… Я воспользовалась хаосом на тот момент, который и начал Ашер. Что если… он это специально?

Я вновь останавливаюсь и замираю, развивая эту мысль.

Не может быть. Какое ему было дело – поговорила бы я с мамой или нет?

– Ты что замерла, мисс Рид?

– Я просто… задумалась, – ответила слишком медленно, всё ещё анализируя.

Теперь ещё хуже. Если все мои мысли верны, то… почему? Почему он мне помогал? Меня разрывает внутри от незнания и невозможности понять его.

Ведь раньше все было так просто, так понятно. Черное и белое, добро и зло. Теперь же эта картина расплылась, превратилась в какую-то невразумительную серую массу, где я уже не могу различить, где правда, а где ложь.

Я пытаюсь выстроить логическую цепочку, найти хоть какое-то рациональное объяснение его действиям. Может быть, это была какая-то изощренная игра, хитрая манипуляция? Ноа говорил, что Ашер любит нечто подобное. Но я не понимаю.

В голове роятся сотни вопросов, и ни на один из них я не могу найти ответа.

Растерянность смешивается в груди с зарождающимся страхом. Почему я боюсь?

Маркус подходит и останавливается в двух шагах напротив, кладя одну из рук мне на плечо и легко сжимая его.

– Эйви? Всё в порядке?

Я поднимаю взгляд и смотрю на него. Не знаю, что Маркус видит сейчас, возможно, всю мою растерянность или что-то ещё. Позади него вновь возникает видение, и я уже смотрю на силуэт Ашера, который пугает меня сейчас до чертиков.

– Да, мышка, всё в порядке? – звучит его голос в мыслях.

Я точно схожу с ума.

Образ ликтора постепенно рассеивается, и я вновь смотрю на Маркуса, замечая в его глазах волнение.

– Кажется, я схожу с ума, Маркус, – признаюсь мужчине, – мне мерещится Ашер.

Он не ожидает услышать от меня нечто подобное, поэтому даже замирает на короткие мгновения.

– Видишь Ашера? – киваю. – Его образ или что-то такое? – ещё раз киваю.

– Ещё его голос в голове, – признаюсь дальше, – и это дурацкое прозвище… Как он меня называл. Мышка.

Воцаряется тишина, и его рука все ещё покоится на моем плече.

– Всё плохо да?

– Нет. Видения могут быть вызваны стрессом, усталостью. Голос в голове – это тоже распространенное явление при сильном эмоциональном напряжении.

– Но почему именно он?

Почему не Лойс Рид, к примеру? Даже собственная мать, которую я убила, не мерещится мне в реальности, а только снится. Почему не Тоби или… не Зейн? Все эти вопросы я не задала вслух, лишь подумала.