Их желание отгородиться было естественным: дружба их носила несколько гомоэротический характер — они часто обнимались, прижимались друг к другу, обменивались ласками, что вызывало брезгливые усмешки других ребят.

Шура Бенуа, сын архитектора французского происхождения, сумел прорвать их оборонительное кольцо, хотя и не был склонен к гомоэротическим ласкам, а затем к ним присоединился Валечка Нувель, как раз склонный к таким отношениям, и кое-кто еще. Так сложился круг друзей, который собирался на дому то у одного, то у другого. Гимназическое образование давалось Косте с трудом, у него не было способностей к точным наукам, и после десяти лет в гимназии он прервал обучение и был отдан в Академию Художеств. Это было в 1888 г.

Отъезд Димы на лечение за границу, а потом уход Кости из гимназии несколько оторвал его от Философова, а в следующем году в Петербург прибыл кузен Димы из Перми Сережа Дягилев, который поселился в одной комнате с Димой и заменил Диме Костю в качестве близкого интимного друга. На всю жизнь Сомов сохранил неприязнь к Дягилеву и иногда делил эту неприязнь с Шурой Бенуа, который, как и Нувель, входил, однако, в одну компанию с Философовым и Дягилевым, в своеобразный молодежный клуб по обсуждению проблем искусства.

В Академии Сомов к 1892 г. прослушал все курсы лекций и с 1894 по 1897 г. занимался в мастерской Репина. Но тоже недоучился. В Академии вспыхнула забастовка студентов, возмущенных грубостью ректора Томишко. На это вице-президент Академии граф Иван Иванович Толстой объявил, что разберется, а студентам велел записываться в листки отказа от забастовки. Из 380 только шесть человек записалось, остальные — нет. Из профессоров только Куинджи поддержал студентов. Сомов не участвовал в политических акциях никогда, но счел долгом чести поддержать товарищей и отказался записываться. Конфликт постепенно уладили, и все записались, не записалось опять же только шесть человек, естественно, другие шесть, но Куинджи в знак протеста ушел из Академии, а с ним — все его ученики. Сомов также проявил принципиальность, не стал поклоняться начальству и покинул Академию — это означало для студента лишение права участвовать в конкурсе на поездку за границу (обычно в Италию) за казенный кошт. Своих учеников (Рериха и других) Куинджи повез за границу за свой счет. Ну, а для Сомова потеря даровой поездки не была страшна. Он ездил не раз за свой счет — с родителями и сам.

В период с конца 90-х годов по русско-японскую войну и начало первой русской революции Сомов тесно связан с журналом «Мир искусства» и группой художников и критиков, сплотившихся вокруг этого журнала. Сомов не был главным редактором и организатором, но это он подал идею создать этот журнал, и он был самым видным из художников, сплотившихся вокруг журнала. Ему, как и другим художникам- «мирискусникам» (это Бенуа, Бакст, Лансере, из москвичей Врубель, Серов, Коровин, Нестеров и др.), надоели обе доминировавшие школы живописи: и академическая с ее мертвенно классическими картинами, и передвижники с их назойливой социальной проблематикой. Сомов и его товарищи хотели создавать такое искусство, которое было бы современно по приемам, свободно от какой-либо тенденции и приносило бы чистое наслаждение красотой. Этот эстетизм был их главным принципом.

«Книга Маркизы».

Литография раскрашенная К. А. Сомовым от руки. 1918 г.

Ядром журнала стала та группа друзей, которая сложилась еще в гимназии Мая. Главенство в журнале захватил Дягилев и поначалу правил журналом вместе со своим кузеном Дмитрием Философовым, а деньги на первый номер добыли у меценатов — княгини Тенишевой и московского промышленника Мамонтова, которые и значились издателями. Позже финансирование перенял царь. Дягилев помещал в журнале свои идеологические рассуждения об искусстве, а Философов — литературно-религиозные размышления. Собственно художественную критику возглавляли Бенуа, Нувель и Курок. Они обрушились с ядовитыми филиппиками на своих идейных противников, особенно на передвижников. Сомов же и другие художники выступали вне журнала со своими картинами, находя в журнале поддержку и воодушевление и создавая для журнала вещественную основу и опору Они регулярно устраивали выставки своего объединения, причем первая состоялась еще в 1898 г.

В 1899 г. вышел первый номер журнала. Далее он выходил регулярно до 1904 г., когда военные трудности пресекли финансирование и журнал закрылся. Но он выполнил свое назначение: движение передвижников заглохло. Выставки же «Мира искусства» еще продолжались и в 1906 г., а затем ту же традицию продолжили другие группы — «36», «Союз Русских Художников».

Сомов своими картинами, можно сказать, формировал на практике художественную традицию «Мира искусства» в живописи. Бытовому жанру «передвижников» он противопоставил ретроспективный жанр — естественное для него увлечение бытом придворного мира XVIII века — эпохи рококо и ампира, с их куртуазным стилем, с фигурами дам в кринолинах и светских кавалеров в париках. В ярких красках этого мира художник находил красоту и гармонию, отсутствующие в неприглядных серых буднях своего времени. Современность же этим картинам придавал ироничный взгляд художника, сознающего, что это лишь инсценировки, декорации, картинки. Тут есть двойная критика: современности за ее серость и прошлого за его нереальность и несбыточность.

Многие из этих картинок изображают галантные сцены, эротику, иногда на грани непристойности. Сценки эти согреты искренними и наивными чувствами. Но сентиментальность в этих сценах соседствует с гротеском, восхищение — с сарказмом. Эти сценки особенно поразили воображение современников, отравленных цинизмом декаданса, и Сомов приобрел известность прежде всего как творец этих галантных сцен и эротического искусства. В годы первой русской революции, когда либерализация режима на некоторое время сделала свободным распространение эротических изображений в книжной графике, известность Сомова как мастера такого искусства вышла за пределы России, и он получил заказ на иллюстрирование «Книги маркизы» Франца Блея — дорогого собрания эротических литературных произведений предшествующих веков. Книга вышла в 1907 г. в Берлине. Цензура все-таки вырезала некоторые сомовские иллюстрации (например ту, где женская рука тянется к восставшему «приапу»).

Рисунки К. А. Сомова к «Книге Маркизы». 1918 г.

Между тем Сомов был мастером не только этих сцен, но и портретов. Ему принадлежат портреты ряда выдающихся деятелей русской культуры — Вячеслава Иванова, Блока, Добужинского, Бенуа, Лансере, Рахманинова, многих видных женщин того времени.

Портрет М. А. Кузмина

работы К. А. Сомова. 1909 г.

Известно два сомовских портрета Михаила Кузмина, поэта, почти не скрывавшего свою гомосексуальность. Оба писаны в 1909 году, оба представляют поэта в красном галстуке, на обоих один и тот же ракурс головы, и даже очертания рубашки и куртки одни и те же. Только на одном, где преобладает гуашь, куртка окрашена в синий цвет, а на другом, сделанном преимущественно акварелью и цветными карандашами, она оставлена без окраски. Это, конечно, варианты одного и того же портрета, и даже если тот, на котором куртка не окрашена, является подготовительной штудией к тому, на котором она окрашена, все же он получился лучше. Лицо на нем занимает больше площади и выполнено с большей чистотой и выразительностью. Огромные библейские глаза поэта, полуприкрытые тяжелыми веками под приподнятыми бровями, отливают ртутным блеском и смотрят испытующе и призывно, а губы сложены легко, будто вот-вот откроются не для стихов, а для поцелуя. В то же время лицо остается жутковатым, загадочным и неприступным.