Можно было бы предположить, что он просто был асексуальным человеком, но этому противоречит характер его наблюдений. Достаточно сравнить описания одного и того же сексуального танца самоанцев в деревне Матауту, сделанные офицером с «Витязя» Перелешиным и Миклухо-Маклаем. Перелешин описывает музыку, затем отмечает: «Несколько пар, подернутые слегка поясками стыдливости, до того разошлись под звуки подобного там-там, что спустили с себя, как бы нечаянно, и последние пояски и вошли в какой-то дикий пафос безобразия». Он отмечает, однако, «атлетическое телосложение, мужественность, ловкость и природную грацию туземцев» (ММ 1: 466).

Маклай же вначале подробно описывает одежду двух пар женщин — сначала травяная юбка до пят. (В дальнейшем описании использует принятые в антропологии сокращенные обозначения женщин и мужчин — соответственно кружком с крестиком вниз или со стрелкой вверх вправо).

«После особенно оживленного вступления хора на сцену впрыгнули с двух сторон через головы сидящих 2 красных… здоровенных мужчины-начальника. На них был их обыкновенный наряд: ожерелье из пахучих трав и цветы на голове…» У женщин юбки до пят сменяются юбками до колен, затем тонкой mana. Они «снюхиваются». «Мужчины начинают яриться и теребить за одежду uu … Темп танца усиливается. Тапа заменяется листьями, и трава уже не закрывает стана, а обвивает слегка туловище uu. yy делают все более неистовые движения, срывают клочки последнего покрова и стараются приблизиться… Явившиеся uu (женщинам — Л. К.) при следующей фигуре, совершенно оголенные мужчины и продолжают танец голыми, причем yy становятся на колени у костра и, держа одной рукой стан u, горящей головней опаливают редкие волосы u на Mons Veneris…. Танец делается всё исступленнее, и хор ускоряет tempo, к ударам в ладоши присоединяется присвист. Костер по временам вспыхивает и освещает начало и уже продолжение coitus’а» (ММ 1: 373–375).

На фоне такого пристального внимания к сексуальным аспектам танца избегание женщин особенно странно.

Этих данных, конечно, недостаточно, чтобы заподозрить Маклая в гомосексуальности, но этого вполне достаточно, чтобы решить, что в сексуальном отношении он был человеком необычным и, возможно, с какими-то отклонениями, считавшимися тогда в цивилизованном мире постыдными и запретными. И что именно поэтому ему было приятнее и удобнее жить вне цивилизованного мира, и жить одному.

Вот как он описывал мораль папуасов:

«Папуасы смотрят на половые отношения разумно, как и на другие физические потребности (еда, сон и т. д.), и не создают из них искусственной тайны. Я видел много раз, как дети обоего пола, играя на теплом песке побережья, подражали coitus’y взрослых. В моем присутствии и перед другими мужчинами девушки и женщины говорили, нисколько не стесняясь, о половых органах и их функциях. Подобные разговоры показались бы чудовищными европейским моралистам…» (ММ 3: 57–58).

Европейские моралисты чем-то ему досаждали…

Биографы отмечают, что Миклухо-Маклай очень любил детей, девочек и мальчиков. Любил возиться с ними, играть, заботился об удовлетворении интересов своих юных знакомцев. Так, он полюбился всем пяти дочерям Лаудена (от 8 до 17 лет) и возился с ними, учил их музыке, просил своего друга Мещерского прислать для них ноты Бетховена, Шопена и Шумана, «не очень трудные». И биографы умиляются этой готовности великого путешественника к возне с детьми.

Из начала первого путешествия в Новую Гвинею, из Вальпараисо в Бразилии, он пишет тому же другу Мещерскому (18 апреля 1871 г.):

«Мы здесь в Вальпарайсо 3 недели. Между делом я заинтересовался (!!) очень одной девочкой лет 14 1/2 — и отчасти иногда скверно справляюсь с этим интересом. Она просила, между прочим, вчера достать ей русских марок; пришлите ей, пожалуйста, штук 12 разных, но уже употребленных марок со следующим адресом…

Буду очень благодарен. Не забудьте!

Вы, может быть, улыбнетесь при чтении этой просьбы — но мне так редко встречаются люди, которые мне нравятся, что для них я готов на многое и даже готов беспокоить Вас этими пустяками» (ММ 5: 85).

Можно предположить, что и здесь те же интересы, что и в Бейтензорге, но два восклицательных знака после слова «заинтересовался» и замечание о том, что автор письма «скверно справляется» с этим интересом, говорят о том, что в этом интересе есть и сексуальная составляющая. Монограммами имени этой девочки испещрена рукопись сообщения Миклухо-Маклая из Южной Америки Русскому географическому обществу — их не менее 14. Тут приведено и полное имя девочки — Эмма Мария Маргарита (ММ 1: 387).

Там же, в Южной Америке, он записывает на листок по-немецки: «Были здесь две девочки, для (?) своего (?) возраста очень <физически> развитые; старшей, которой еще не было 14 лет, не хватало только мужчины с как можно большего размера пенисом; у младшей, которой едва было 13, была красивая пышная грудь» (ММ 1: 393). Странное восполнение образа 13-лет ней девочки — мужчина с членом как можно большего размера…

При первом путешествии по Малаккскому полуострову Маклай повстречал пирогу с женщинами и девочками.

«Одна из них кинулась мне в глаза своей курчавой головою, ей было лет двенадцать. Когда с веслом в руках, в саронге, который узко обхватывал среднюю часть туловища, она шла по стволу срубленного дерева, она показалась мне очень грациозным созданием. Я пожелал нарисовать ее портрет, тем более, что ее вьющиеся волосы делали из ее физиономии особенный тип. Но она стыдилась, боялась, одним словом не хотела прийти к занимаемой мною хижине. Это происходит, как мне кажется, оттого, что мужчины обращают внимание (в половом отношении) на очень молодых девочек, так что, если посмотреть немного пристальнее на 11–10-летнюю девочку, она стыдится, убегает, как бы боится, что ее хотят изнасиловать, или же сама заигрывает» (ММ 2: 23).

Нет сомнения, Маклай смотрел на таких девочек «немного пристальнее». В другом месте этого путешествия среди курчавых голов одна ему

«сейчас же бросилась в глаза миловидностью и приятным выражением. Но немного застенчивый, хотя и не глупый взгляд и перемена лица, когда он (или она) увидал, что я обратил на него или нее внимание, доказали, что это девочка…. Я нарисовал портрет Мкаль, которая оказалась действительно девочкой лет 13. Как только я сказал ей, что я ее хочу нарисовать, она поспешила надеть рубашку, но я вовремя предупредил ее, что это не нужно. Груди ее еще не были развиты, только окружность сосков немного вспухла, маленькие соски вдавлены. Видя, что я на нее часто смотрю, она вовсе перестала бояться и также смотрела на меня, даже когда я кончил, не отходила от меня, очевидно, ей нравилось, что я обращаю на нее внимание. … Положительно здесь девочки рано становятся женщинами и имеют то превосходство над европейскими, что во всех отношениях натуральнее и откровеннее. Я почти убежден, что если я ей скажу: «Пойдем со мною», заплачу за нее ее родственникам — роман готов» (ММ 2: 41).

Это явно выходит за рамки научного описания и приближается к мечтам о ро мане. Может быть, даже к планам романа.

В его штате прислуги при третьем посещении Новой Гвинеи было три человека: яванец Сале исполнял функции портного и повара, микронезиец Мебли с о. Пелау занимался охотой для снабжения стола, а юная родственница последнего, 12-летняя Мира, была в штате, «чтоб прислуживать мне в доме и сопровождать меня иногда при небольших экскурсиях» (ММ 2: 220). В первом письме о ней Мещерскому Маклай даже постеснялся сообщить пол этой прислуги. Разве в дальнем ответственном путешествии 12- летняя девочка лучше в роли такого слуги, чем взрослый парень?

Позже, в декабре 1978 г., Маклай посылает портрет ее («моего новозеландского камердинера») своей сестре Ольге. Он пишет о портрете и его объекте:

«Размеры глаз (замечательно больших), носа (замечательно плоского), губ (замечательно толстых) были отложены на бумаге с помощью циркуля. Подробности о Мире узнаешь со временем из моих дневников (кажется, они тоже в числе сожженных. — Л. К.). Когда я ее отправил на место родины, в Малегиок на острове Бабелътуап к ее дяде, другу моему томолю Раклаю, ей было приблизительно лет 14 или 13 1/2. Она была у меня от апреля 1876 по апрель 1878 — два года, и была в Бугарломе и Айру мне часто очень полезна» (ММ 5: 208).