В 1936–38 гг. Долин собрал много денег на лечение, и Нижинского подвергли шоковой терапии. Появилось некоторое улучшение — он стал более активен, стал отвечать на вопросы. Когда к нему приехал дягилевский танцовщик Лифарь, пожилой Нижинский даже стал поправлять его танец. Смеясь, подпрыгнул, чтобы показать, что еще может делать антраша, как был — в пиджаке и брюках. В этот момент Лифарь его сфотографировал — в прыжке.

В. Нижинский в прыжке. 1939 г.

Фото Сергея Лифаря

Но тут снова война — Вторая мировая. Из Швейцарии решили переехать в Венгрию, но Венгрия объявила войну — и опять застряли. Вацлава поместили в больницу. В 1945 г. служащий-поляк предупредил, что психических больных немецкое командование велело наутро уничтожить. Ромола сумела похитить мужа и пересидела с ним несколько недель в деревне под городом Шопрон. Там их и застали советские войска. Когда офицер спросил, что за люди, Нижинский вдруг ответил по-русски: «Не беспокойтесь». С тех пор стал очень активен, даже танцевал с солдатами..

Офицеры знали фамилию Нижинский, супругов переправили в Вену, это оказалась Британская зона, оттуда — в Американскую. Приезжал русский балет с Улановой, Чабукиани, Сергеевым. Нижинский аплодировал им. Но к полному рассудку не вернулся. Так и остался в полусонном тумане.

В. Нижинский в Меттерсиль, Австрия, 1947 г.

За три года до смерти.

В Лондоне у него обнаружились болезни — давление, почки. В 1950 г. он умер 60-летним после 33 лет мучений для него и для близких. А его Дневник еще с 1936 года, все более приближаясь к оригиналу, начал свое путешествие по миру, совершенно независимое от автора. Его часто цитируют психологи, философы и литературоведы в работах о литературе «потока сознания», о Джойсе, об экзистенциализме, об искусстве и безумии.

В Дневнике Нижинский обращался со стихами к своему бывшему другу и некогда ангелу-хранителю, в котором он теперь видел своего злого ангела, к Дягилеву (Nijinsky 1995 — в обратном переводе), и это безусловно безумные стихи, но в них видна та же страсть, которая тяготела над Нижинским и в годы, предшествующие безумию — он непрерывно обращался в мыслях к Дягилеву, зависел от него, жаждал и не мог освободиться. От Дягилева и от связывавшего их секса.

Ты злобный человек. Ты не царь. А я царь. Ты вредный. А я не желаю вреда. Ты злобный человек, а я спою тебе колыбельную. Баюшки-баю. Бай, бай, бай. Спи спокойно. Баюшки-баю. Бай, бай, бай.

Мужчина мужчине.

Вацлав Нижинский».

В истории русской поэзии Есенин и Клюев связаны почти как Верлен и Рембо в истории французской — творческим союзом, одно время единомыслием и любовью с привкусом скандала. Еще и тем, что оба поэта и здесь и там лирики. Еще и тем, что разновозрастны: один очень юный. Разница почти одинаковая — на 10–11 лет. Еще и тем, что они внешне немного похожи: один — бородатый и лысый, другой — в образе херувима. Но этим сходство и ограничивается. Там поэзия урбанистическая, здесь — в значительной мере крестьянская. В жизни обоих русских поэтов этот союз значил меньше, чем в жизни французских. Там более значителен был старший из двоих, здесь — младший. Он поистине национальная гордость.

Это поэт не только великий, но и очень народный и очень русский. Может показаться, что это одно и то же, но это не совсем так. Когда я говорю очень народный, я имею в виду, что это поэт не элитарный, поэт выражающий чувства и чаяния народных масс, можно сказать, простонародья, поскольку тогда Россия был в основном страной крестьянской. Когда же я говорю, что это поэт очень русский, я имею в виду национальную специфику, этничность. Какие-то черты русского национального характера выражены в поэзии и личности Есенина.

Правда, вокруг него очень много евреев: — ближайшие друзья — евреи (Каннегисер, Мариенгоф, Повицкий, Эрлих, Берзинь, Шнейдер и др.), любовницы — еврейки (однажды на суде в опровержение его антисемитизма приводился факт: восемь любовниц-евреек — Занковская 301), но тесная связь с евреями тоже входит в русскую специфику. Вообще эти два народа очень тесно связаны своей историей. В русском народе еврейское участие начинается с христианства, продолжается в русском искусстве и завершается в марксизме и русской революции. Хочешь не хочешь, а самый русский художник — это Исаак Левитан, самый известный русский скульптор — Мордух Антокольский, строители русского музыкального образования — братья Рубинштейны, русскую современную поэзию в мире представляет Иосиф Бродский. О вождях революции я уж и не говорю. Но и, с другой стороны, в Израиле русский язык практически второй государственный. Там выходят русские книги, бытуют русские песни. Так что связь с евреями не нарушает русской специфики Сергея Есенина.

Сама попытка бросить свет на его сексуальность может вызвать раздражение и негодование части аудитории. Его жизнеописание стабилизировалось в так называемых «голубых биографиях», устраняющих всё негативное и сомнительное. Голубых — то есть идеализирующих и очищающих. Голубых — в смысле «небесных». Попытка рассмотреть «голубой» компонент его сексуальности («голубой» в современном слэнговом значении) тем более может возмутить почитателей поэта, желающих видеть его ангелоподобным. «Копание в грязном белье», «выискивание скабрезных деталей» и т. п. Всякая попытка увидеть в Есенине какие-то элементы гомосексуальности будет расценена не только как попытка его принизить и запачкать, но и как клевета на русский народ.

Но сексуальность я не рассматриваю как нечто низкое и грязное. Это необходимая сторона жизни человека, нормальные проявления жизни. А когда речь идет о поэте-лирике, характеристика его сексуальности просто неизбежна, потому что она, несомненно, отражается в его творчестве. Гомосексуальность же сейчас всё меньше людей расценивают как позор. Её принимают как данность. Ну, а для Серебряного века и выросшей из него революционной эпохи готовность воспринять гомосексуальность была чертой времени. Это был дух модерна — отказ от старых норм и традиций. Дягилев, Сомов, Петров- Водкин, Кузмин, Зинаида Гиппиус, Иванов с Аннибал создавали атмосферу, в которой гомосексуальность рассматривалась как экстравагантная, но вполне допустимая особенность личного вкуса.

В какой-то мере интерес к ней шел рука об руку с предреволюционным кризисом христианской религии в России, кризисом православия, который так ярко проявился в распутинщине и привел к резкому повышению интереса к православным сектам и к язычеству. На этом фоне выход гомосексуальности на поверхность общественной жизни в конце XIX — начале XX веков можно рассматривать не как новацию, а как возрождение старой русской традиции, подавленной на время христианством и западной цивилизацией.