Еще более, чем в этнографических наблюдениях, исследовательский талант Харитонова проявлялся в психологической интроспекции. Мало кто в русской литературе столь глубоко, полно и тонко анализировал критически (на примере собственной личности) особенности психики гомосексуалов. Их суетность, бахвальство друг перед другом любовными успехами, сплетни, ревность.

Вот рассказчик, счастливый тем, что у него живет идеальный возлюбленный Алеша, приглашает к себе в гости бывшего своего любовника Сережу, чтобы похвастаться своим счастьем, чтобы тому стало завидно, и даже посылает к нему в постель на пару часов Алешу, чтобы показать свою власть над ним, а тот приникает к Сереже более страстно, чем приникал к нему, и он хочет порвать с Алешей, в итоге он наказан за тщеславие и тягу к унижению ближнего… (рассказ «Алеша Сережа»).

Вот он зовет к себе в гости знаменитого Р(устама), чтобы Р. увидел, каким «я» обзавелся роскошным возлюбленным А., и чтобы А. увидел тот круг, до которого ему не дотянуться, но А. стал сближаться с Р, это не входило в расчеты, пришлось выпроваживать Р., но А. захотел уехать с ним, началась форменная драка, в конце концов Р. уехал с А., и вышло всё наоборот по сравнению с гордыми планами, и сам виноват… (рассказ «Р., А., я»).

Или, скажем, один из дурных идеалов гомосексуальной любви — безответственность, которая ведет к частой смене партнеров, развивает эгоизм и в конечном счете оборачивается одиночеством. У Харитонова это представлено очень точным образом. Он как-то помечтал: вот бы «завести кошку и заколдовать в 17-летнего десятиклассника. В меня (но покрасивее)…. Я бы ставил опыты на его теле и снимал показания со своего сердца» (XГ 1: 238).

Известно, что многие гомосексуалы падки до членов большого размера. Подобно Жану Кокто, специально рисовавшему «поваренка-монстра» — с огромным членом, жирно выделенным на его рисунке, Харитонов останавливается на том же. Вот белый стих из «Вильбоа» (ХГ 1: 40–41):

Многие гомосексуалы отыскивают профессиональные ниши, где бы они могли находить возможности удовлетворять свои склонности, не вызывая подозрений. У Харитонова пародийно до гротеска расписаны действия врача на призывном пункте (в рассказе «Жизнеспособный младенец», ХГ 1: 63), который имеет дело со здоровыми призывниками:

«На десяток всегда находится один образцовый. Волосики на груди почти пух, обещают стать хорошей шерсткой. Пух вспугнул мух. Надо брать их в момент когда не дошли. Двух-трех из десятка сбросить, остальные тоже не в брак. Каждый год поставляет родина, республики в том числе. А голые все годятся, плохие лица не в счет, только идет рельеф. Копчики, парные выпуклости. Они расстегиваются и друг на друга, у кого больше. Но никто ни к кому ничего, хотя играют, трогают друг другу. N., подойдите сюда, повернитесь. Поворачивается, думает надо. Нагнитесь. Нагибается. Надо так надо, верит официальным лицам. Заверните preputium. Что? Ну вот это. И сам ему. Конечно, спокойно, а то коллеги заподозрят. Впрочем, коллеги такие же, сговорились, или вообще их нет, доверили одному. Мыщелок защемите. Как в работе? — Не жалуюсь. И покраснел, будущий курсант. Присядьте же на корточки. Грудь хорошо сформирована. Umbo (пупок) хорошо закручен. Corpus spongiosum (губчатое тело) весомый, уздечка ходит легко. — Видите ли, мы выводим породу, нужны особо стойкие особи, доноры. Мне поручен отбор. Вы не будете знать кому от вас впрыснут. Она тоже. Мы тоже. Так что за отпрысков не в ответе. Возможно ваш настой возьмем совокупно с другими для крепости кровосмешения. Извлекайте, нагнетанием. К сожалению, только вручную, еще не механизировались. Давайте, я вам, должен собственноручно поднять амплитуду. О, да у вас редкий случай увеличения клетчатки. Обычно лишь вдвое. Нам также важен белок на вкус, степень нагрева. Лаборантка! Лаборантка сегодня не вышла. Не всё, знаете, с кадрами. Придется опять на собственный вкус».

Еще более жестко и критично (самокритично) анализируются способы вовлечения молодежи в гомосексуальную практику. Известно, что неискушенные, несведущие юноши представляют собой лакомый кусочек для опытных гомосексуалов — из-за своего мужественного облика, чистоты, свежести, безраздельности. Но никто еще (даже Андре Жид) не входил так глубоко в соотношения успешного приобщения юношей к однополой любви с совестью, религией, истинной любовью, наконец. У Харитонова разрывающие его сердце противоречия где-то сформулированы и высказаны прямо, где-то напрашиваются.

Под заголовком «Как надо жить» Харитонов с нескрываемым цинизмом делится опытом:

«Надо просто и смело раз и всё. Молодежь сами ничего не знают что они хотят. Они еще сами не знают кто они такие. А они все такие. Только надо уметь повести дело. Они все хотят ласки и плеча. И с удовольствием пойдут на всё. Надо только уметь приохотить. Они сами не отвяжутся. Тут надо только не думать что он не такой и ничего быть не может. Все такие и всё может быть. Да, так что? деревенский Андрей. Удивительно. Удивительно, что ему не удивительно. Он даже проглотил… Я сказал я возьму у тебя ты у меня, и он взял. Так, отплатить что ли за ночлег. Что, мол, так положено. Раз я у него проглотил, он должен тоже» (ХГ 1: 187).