Великий князь Сергей Александрович

Фото К. Бергамаско. СПб, 1880-е гг.

Французский посол Палеолог отмечает, что великий князь был «очень застенчив». И кузен Константин отмечает в нем обыкновение конфузиться. Возможно, его внешняя неприступность была оборотной стороной застенчивости, так сказать, защитным рефлексом. Но чего же он мог конфузиться? С кем и как он отходил от своего смущения?

Длинный, подобно многим Рома новым, сухопарый, ладно скроенный, великий князь был всегда окружен красавцами-адъютантами. Бывший председатель кабинета министров граф С. Ю. Витте писал о его привычках деликатно и осторожно:

«… его постоянно окружали несколько сравнительно молодых людей, которые с ним были особенно нежно дружны. Я не хочу этим сказать, что у него были какие-нибудь дурные инстинкты, но некоторая психологическая анормальность, которая выражается часто в особого рода влюбленном отношении к молодым людям, у него несомненно была» (Витте 1994, 1: 202).

Князь Петр Алексеевич Кропоткин, теоретик анархизма, в своих «Записках революционера» писал о Сергее Александровиче более прямо: «…Великий князь Сергей Александрович прославился пороками, относящимися к области психопатологии» (Кропоткин 1988: 241). Быв. депутат Государственной Думы от кадетов В. В. Обнинский (1912: 487; 1992: 23, 223) конкретизировал:

С. А. «более всего славен был своими противоестественными наклонностями, расстроившими его семейную жизнь и составившими служебные карьеры его красивых адъютантов. Были и штатные возлюбленные: один из них и доселе не скрывает своих бывших отношений с великим князем и показывает на своих выхоленных пальцах перстни, заработанные худшим из видов разврата».

«Некоторые генералы, — продолжает высокородный автор мемуаров, — которые как-то посетили офицерское собрание л.-гв. Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый романс великого князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взглядом» (Александр 1991: 116). Судя по остолбенению генералов, содержание романса было достаточно гомоэротичным.

На двадцать восьмом году жизни великий князь женился на гессен-дармштадтской принцессе Элизабет, внучке английской королевы Виктории. Брак долго откладывался, Сергей никак не мог решиться. Между тем, он был очень привлекателен, и ради него невеста отвергла более перспективного жениха — Вильгельма II. Наконец Сергей женился, проживал с женой, но детей не имел. Воспитывал детей своего младшего брата Павла, вытесненного за второй, неравный брак за границу. Более того, уже будучи 35-летним, Сергей составил завещание, отказав все свое наследие племянникам. То есть и не рассчитывал на появление потомства. Знал об этом и брат Сергея — царь Александр III. В 1892 г. он писал жене: «Бедный Сергей и Элла, часто о них думаю; на всю жизнь они лишены этого великого утешения в жизни и великого благословения Господня» (Боханов 1997: 345).

С женой Сергей Александрович проживал во дворце Белосельских-Белозерских на углу Невского и набережной Фонтанки. Поговаривали (и об этом знал французский посол Палеолог), что их брак — сугубо номинальный, для «прикрытия грехов» Сергея. Впоследствии то, что жена осталась якобы «непорочной», было одним из негласных аргументов в причислении ее к лику святых мучеников. Генеральша А. В. Богданович в дневнике, изданном уже при советской власти (1924, 68), записала: «Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым», а жене своей не раз предлагал выбрать мужчину из окружения. В одной иностранной газете сообщалось, «что приехал le grand duc Serge avec sa maitresse m-r un tel» (великий князь Сергей co своей любовницей господином таким-то).

В отличие от К. Р., Сергей Александрович не очень скрывал свои сексуальные наклонности и даже основал в Петербурге своего рода гомосексуальный клуб, который просуществовал до 1891 г., когда великий князь был назначен московским генерал-губернатором (Урусов 1909: 192).

В Москве он продолжал жизнь по своему вкусу. Организовал хор молодых офицеров. Будучи в возрасте, носил корсет для поддержания фигуры. У режиссера В. И. Немировича-Данченко (1989: 120–121) есть запись толков в московском свете о Сергее Александровиче: «Говоря о нем не пропускали случая подмигнуть насчет его склонности к молодым адъютантам, — что, мол, оправдывало и близость к великой княгине одного красивого генерала…». Слухи доходили не только до театра, но и до Университета. Декан математического факультета профессор Н. Н. Бугаев, по воспоминаниям его сына, писателя Андрея Белого (1989: 61), не стеснял себя в выражениях:

«— Педераст! — слышался надтреснутый крик его…

Педераст — другого именования не было для великого князя Сергея».

Как сообщает министр иностранных дел Ламздорф (1934, 106), сам гомосексуальный, остряки шутили, что до того Москва стояла на семи холмах, а теперь стоит на одном бугре (бугр — по-французски активный гомосексуал).

Современный историк Боханов (2000: 354) считает, что благочестие Сергея Александровича избавляет его от подозрений в гомосексуальности. Но ни в этом, ни в других случаях (Иван Грозный, Чайковский, К. Р. и проч.) благочестие не было препятствием для грехов любого рода, тем менее — для грехов сладострастия. Благочестивый человек знает, что грех всегда можно замолить, снять покаянием. Можно вообще списать и грех на волю Божию…

Начал Сергей Александрович свое губернаторство в Москве со средне вековой антисемитской меры: выселил из Москвы еврейских ремесленников и торговцев. Это в губернаторство Сергея Александровича произошла Ходынская катастрофа (во время коронации Николая II), в которой погибло около 2000 человек, и, даже по мнению кузена Константина, Сергей Александрович как московский губернатор должен был принять на себя вину за происшедшее. Но Сергей воспротивился назначению чрезвычайного следствия, настоял на продолжении празднеств, балов и благодарственных молебнов, и Константин не решился даже уговаривать его, зная, что это бесполезно. Тем не менее Сергей Александрович сохранил огромное влияние при дворе. Это влияние в немалой мере покоилось на том, что Николай (будущий царь Николай II) влюбился в сестру Елизаветы Алису, и Сергей с Елизаветой немало способствовали этому браку, несмотря на противодействие царицы-матери Марии Федоровны (Дагмары).

В начале 1905 г. Сергей Александрович, несогласный с либерализацией режима, ушел с поста генерал-губернатора, а 4 февраля 1905 г. он погиб от бомбы 28-летнего террориста Ивана Каляева, признавшегося между прочим на следствии, что он никогда не знал женской любви. Кое-что, стало быть, объединяло убитого и убийцу. После Сергея Александровича осталась большая коллекция гомоэротической литературы (Stem 1908: 570). Вдова его Елизавета Федоровна, немка Элизабет, но теперь уже православная, раздала имущество больным и бедным и построила монастырскую обитель с клиникой для бедных, а в 1918 г. была зверски убита большевиками — в Алапаевске вместе с великими князьями сброшена живьем в шахту, следом за ними туда были брошены гранаты, но она еще перевязывала там раны остальных перед тем, как умереть. Это установили, когда их нашли. Православная церковь канонизировала ее как святую мученицу.

Все приведенные сведения о Сергее Александровиче известны по доку ментам и прессе царской эпохи, мемуарам царедворцев и сочинениям историков. Волгин и Боханов считают мемуары необъективными (генеральша Богданович — сплетница, Обнинский — левый кадет и противник режима, великий князь Александр Михайлович — из конкурентной линии Романовых, заигрывал с революционерами, князь Кропоткин — и вовсе революционер, анархист). Но вот дополнение из совершенно неожиданного источника.