С 1907 года у Клюева завязалась переписка с некоторыми петербургскими литераторами, в том числе с Блоком. Встретились впервые в 1911 г. В журнале «голгофских христиан» «Новая земля» он становится одним из основных авторов. Печатается и в других известных журналах, сблизился с «Цехом поэтов» — акмеистами Ахматовой, Гумилевым. Живет в Москве и Петербурге по нескольку месяцев, но в основном остается жителем Вытегорского уезда. За три года с 1911 по 1913 вышло три сборника его стихов. Он уловил острый интерес публики ко всему народному, поскольку интеллигенция страдала из-за своего отчуждения от народа, и старательно подлаживался под этот интерес — принимал вид народного сказителя, певца естественной жизни, удаленной от мертвящей цивилизации. Даже в одежде и прическе. Интеллигенты подхватывали этот миф. «Живет он на речонке Андоме, — писал Городецкий, — в деревне, землю пашет, зори встречает и все песни свои тут же отдает односельчанам на распев в хороводах и на посиделках». Ни сам Николай Клюев, ни его отец землю не пахали. Клюев писал не для народа, а для интеллигенции, стилизовал свое творчество под крестьянскую речь, которую он хорошо знал, под фольклор.

В сентябре 1915 г., перевалив за 30, Клюев переехал в Петроград и встретился там с другим крестьянским поэтом, Сергеем Есениным, который был моложе его на 11 лет (родился в 1895 г.).

Сергей Есенин по происхождению ближе к крестьянской массе, но тоже не из рядовых хлеборобов. Дед его Никита Есенин был грамотным сельским старостой в Константинове Рязанской губернии. Отец ушел подростком в Москву и служил приказчиком в мясной лавке у замоскворецкого купца. Семьей, однако, обзавелся в деревне, женившись на Татьяне Титовой, дочери очень зажиточного крестьянина, зарабатывавшего на отхожих промыслах — гонял плоты, владел баржами. В семью этого деда Сергей и был отдан в детстве на воспитание.

Старики были богомольны, придерживались старообрядчества, приобщали внука к духовным стихам. Внук был тщедушным. Был ли он озорным, как он сам вспоминает, некоторые биографы сомневаются. Скорее, он хотел представлять себя таким. Вера в бога к нему приставала слабо. Зато пристрастился к чтению, особенно когда поступил в земское четырехгодичное училище тут же в селе. Окончил успешно, затем отец отдал его в Спас-Клепиковское училище — это далеко от дома. Там жил в интернате. Обстановка в интернатах известная, подростки могут там вполне познакомиться с гомосексуальными развлечениями, но никаких признаков воздействия этой стороны интернатской жизни на Сергея нет. Другу он писал, что мечтает «скорее убраться из этого ада», и всем однокашникам раздавал презрительные эпитеты («глупые», «идиот», «дрянь», «паскуда»), ставя их гораздо ниже себя. Именно в Спас-Клепиках, в 16–17 лет, он начал писать стихи. Чтобы развить эти способности, учитель литературы посоветовал ему поселиться в одной из столиц. В 1912 году Есенин окончил школу с аттестатом учителя начальных классов и поехал к отцу в Москву

С. А. Есенин в юности.

Однако жить с отцом не вышло. Отец считал стихи пустым занятием, хотел пристроить сына к практической работе, а сын мечтал о поэзии. Сергей остался без крова и работы.

Его приютил тридцатилетний поэт Сергей Кошкарев (Заревой), возглавлявший Суриковский кружок, созданный писателем Максимом Леоновым (отцом Леонида Леонова). Нет никакой надобности подозревать за гостеприимством

Заревого какие-то сексуальные мотивы. Есенин вообще нравился людям, так как был обаятельным и легким в общении. Потом юноша устроился в типографию и переселился снова к отцу.

Здесь он попал под наблюдение полиции, так как втянулся в забастовочное и социал-демократическое движение. «За мной следят, — писал он другу, — и еще недавно был обыск у меня на квартире». Тем временем он поступил в Народный университет либерального деятеля Шанявского и… женился на А. Р. Изрядновой, которая была на 4 года старше его. Первый брак был каким-то мимолетным, кратковременным, на ходу, и даже не был оформлен. Когда началась война, Есенин организовал вместе с товарищами демократический журнал «Друг народа», но разошелся с ними и покинул редакцию. Решил переехать в Петроград, в настоящую столицу. Жену с ребенком оставил в Москве. Оставил навсегда.

Март 1915 г. В Петрограде пришел прямо с вокзала в дом Блока, прочел ему свои стихи, понравился. Блок рекомендовал его другим — Городецкому, Мурашеву. Сергей Городецкий, покровительствовавший крестьянским поэтам, вспоминал: «Стихи он принес завязанными в деревенский платок. С первых же строк мне было ясно, какая радость пришла в русскую поэзию. Начался какой-то праздник песни. Мы целовались, и Сергунька опять читал стихи…. Застенчивая, счастливая улыбка не сходила с его лица». При всем счастье целование двух мужчин при первой же встрече выглядит уж очень экзальтированным, но, возможно, такова была эпоха и среда?

Есенин с С. М. Городецким, 1915 г.

Нет, Городецкий был определенно гомосексуален, близко дружил с Михаилом Кузминым. В дневнике Кузмина есть такая запись:

«…Городецкий предложил вина и, притворясь спящим, заставлял себя будить поцелуями, я стал щекотать ему пятки, он встал и я очутился около него, я не помню, отчего он меня обнял и я его гладил и целовал его пальцы, и он мою руку и в губы, нежно и бегло, как я всего больше люблю, и он сам все прижимал меня и не давал отстраняться, и хвалил ласку моих бровей…».

Так что поцелуи Городецкого носили очень определенный оттенок.

Городецкий написал письма другим издателям, в том числе Миролюбову: «Приласкайте молодой талант — Сергея Александровича Есенина. В кармане у него рубль, а в душе богатство». Несколько дней Есенин жил у Мурашева, затем у Городецкого. «Я тебе не скажу, что ты для меня, — писал ему Городецкий из Крыма, — потому что ты и сам знаешь. Ведь такие встречи, как наша, это и есть те чудеса, из-за которых стоит жить» (ГИК 2000, 1: 87).

Есенин стал печататься во многих журналах. В начале октября начал переговоры о выпуске сборника стихов «Радуница».

В числе первых, кто «приласкал молодой талант», был молодой поэт Рюрик Ивнев, на 4 года старше Есенина. Сугубая гомосексуальность Ивнева хорошо известна и подтверждена его дневниками. Ивнев (настоящее имя Михаил Ковалев) учился в Пажеском корпусе, традиционном рассаднике гомосексуальности. Другой гомосексуал, Георгий Иванов, описывает его весьма язвительно:

«Рюрик Ивнев — ближайший друг и неразлучный спутник Есенина. Щуплая фигурка, бледное птичье личико, черепаховая дамская лорнетка у бесцветных щурящихся глаз. Одет изысканно-неряшливо… Рюрик Ивнев все время дергается, суетится, оборачивается. И почти к каждому слову прибавляет — полувопросительно, полурастерянно — Что? Что? — Сергей Есенин? Что? Что? Его стихи — волшебство. Что? Посмотрите на его волосы. Они цвета спелой ржи — что?» (ГИК 2000, 1: 90).

Ивнев стал интимным другом Есенина. Но ближе об этой дружбе ничего не известно. У Есенина есть несколько стихотворений, посвященных Ивневу. Ивнев дожил до 1981 г., оставил для печати воспоминания о Есенине, но, конечно, ничего предосудительного там нет. Разве что описание первой встречи выдает специфическое влечение: «В антракте подошел ко мне юноша, почти мальчик, скромно одетый… Он тонкий, хрупкий, весь светящийся и как бы пронизанный голубизной. Вот таким голубым он и запомнился на всю жизнь» (Ивнев 1978: 146). Но эпитет «голубой» не имел тогда современного слэнгового значения. И есть еще воспоминание о житье в организованной Есениным «писательской коммуне», где Ивнев оказался без места. «Я завернулся в одеяло и эвакуировался в коридор. Есенин сжалился надо мной, повел в свою комнату, хохоча, спихнул кого-то со своей койки и уложил меня около себя…» (Ивнев 1978: 164). Отрывки из откровенных дневников Ивнева, ныне опубликованные и не задевающие Есенина, относятся к более позднему времени.