Вся армия поддержала воинов, которых впереди ждало последнее сражение.

С первыми лучами Центауруса двадцать тысяч бойцов, под командованием Форготта Лайона, отправились к западным джунглям. Здесь, на удалении в несколько сотен километров друг от друга, располагались три поселения манункти.

Вылет снаряженных по самое не могу солдат был молчалив и мрачен. Ни у кого не хватило сил на разговоры. Даже весельчаки предпочитали посвятить последние часы жизни набору сообщений для семей и друзей, оставшихся на твердыне.

Столкнувшись с похоронным настроем армии, Влад, как только гравипланы начали выгрузку перед густыми тропическими зарослями, вышел вперед.

За ночь сильверу успели поменять шлем, однако он все равно сдвинул серебряную маску к затылку. Все могли видеть юное лицо офицера, в последние дни ставшего самой горячей темой для обсуждений. Он даже не использовал дыхательную маску, пробуждая тревогу в сердцах людей.

— Что с вами всеми? Почему выглядите так, будто собираете умереть? — Мерные, но громкие вопросы Влада пронеслись над армией. Те, кто не успел выгрузиться, так и остались в кузовах грузовых гравипланов, а сошедшие замерли мраморными изваяниями. Никто не ответил, даже Форготт, командовавший операцией, покачал головой. Он пытался дать понять, что не стоит… однако Влад продолжил: — Неужели вы не понимаете? Смерть — это слабость. Если вынуждены жертвовать жизнью, чтобы выполнить задачу, значит обстоятельства сильнее вас. Значит вы слабы и неспособны преодолеть трудности.

Острые словно мечи брови лезвиями взметнулись вверх. Влад свирепо оглядывал людей, явившихся на последней и бой, будто именно в них видел врагов, а не в манункти. Он не стеснялся выражать презрение к внутреннему миру бойцов.

— Не знаю, зачем вы здесь, но я пришел не умирать, не жертвовать ради высшей цели. Я здесь, чтобы показать, насколько неправы те, кто хотел казнить вас по прихоти! Гребаные соплежуи! — Влад сорвался на крик, лицо исказилось в яростной гримасе. Выглядело так, будто насыщенный воздух Омелума свел парня с ума.

Солдаты стискивали зубы. Они уже решили для себя, что умрут сегодня, и старались отогнать мрачные мысли. Мысли о том, почему вообще оказались в такой ужасной ситуации, а главное, из-за кого…

— Рветесь умереть? Они будут только счастливы. Посмеются, сидя за резными деревянными столами с дорогущей органической едой, которую ни вы, ни ваши семьи, никогда не сможете себе позволить. А когда трапеза закончится, церковники придумают способ, как убрать горькое чувство не до конца исполненного наказания. И тогда, они возьмутся за ваши семьи. — Влад говорил, как есть. Он точно знал, насколько всеобъемлюща кара Элистократума. Об этом ни в одной книге логии фламмель не написано, однако исторические данные и общие статистические сведения говорили сами за себя.

Форготт поспешил к Краусу, чтобы прервать опасную речь в зачатке, однако тот гневно отмахнулся.

— Когда умрете, семьи, оставшиеся на твердыне, примут удар на себя. И никто не заступится за них. — Слова, будто стрелы вонзались в сердца бойцов, доводя их до отчаяния. Заведя руку за спину, Влад достал гранату, и активировав таймер на десять секунд, бросил под ноги ошеломленных солдат. — Принять смерть не трудно. Вот вы были, и вот вас нет. Больше не придется страдать, брать ответственность, ломать себя и идти вперед несмотря ни на что. Раз так, есть ли смысл трепыхаться? Просто умрите здесь.

Весь гнев подобно отливу сошел с юношеского лица, оставив гладкий песок равнодушия. Форготт бросился к гранате, однако Влад схватил за наплечник экзоскелета, не позволяя сдвинуться ни на сантиметр.

Бойцов, внутри которых все переворачивалось от гнева и бессилия, будто окунули головой в ледяную воду. Угроза смерти мгновенно привела всех в чувства.

Из нестройных рядов выбежал молодой офицер. Он схватил гранату, на которой отсчет дошел до трех секунд, и изо всех сил швырнул в лес. Граната с циферблатом даже не приземлилась на землю. Едва долетев до зарослей, она сдетонировала, оглашая окружности ужасающим грохотом.

Напуганные птицы взлетали над трехсотметровыми деревьями. Живность кричала внутри тропического леса. Эхо взрыва рокотом раскатывалось во все стороны, пробуждая солдат от мрачной неги.

— Что такое? Не хотите умирать? — Влад с усмешкой осматривал тучные лица бойцов, от меланхолии которых не осталось и следа. — Тогда хватит театральной трагичности! Задача — завоевать плато, и мы завоюем! Завоюем с таким количеством потерь, о котором даже печалиться смешно. Манункти? Арнанты? Драгары? В вертел я их! Пусть Омелум узнает, что самые свирепые звери здесь — ЛЮДИ!!!

Стоило Владу вскинуть плаз винтовку, разгоряченные солдаты поддержали ревом. На раскрасневшихся лицах, скрытых за дыхательными масками и шлемами экзоскелетов, виднелась небывалая решимость.

Переполненные гневом от несправедливости ситуации, в которую их загнал Элистократум, бойцы были готовы рвать и метать. В то же время, они по-настоящему ужаснулись из-за слов Крауса о том, что семьи под угрозой. Каждый решил для себя несмотря ни на что вернуться обратно на твердыню, и предотвратить воплощение худших опасений.

Форготт, которого, наконец, отпустил Влад, повернулся к молодому офицеру. Со сложным выражением лица он смотрел на талантливого воина, обладавшего не только невероятными боевыми способностями, но и лидерскими качествами, позволяющими воспламенять сердца людей. Однако его агрессивность явно была направлена в запретное место — на самую вершину твердыни Рассвета и всего доминиона человечества. На Элистократум. Не заметить очевидное мог разве что слепой, да и то с большим трудом.

— Что бы ты ни чувствовал, как бы ни был зол, не стоит говорить так открыто… Хотя бы не перед камерами. — Со вздохом, замкомандер попытался предупредить Крауса, прерывая на время трансляцию.

Влад кивнул, принимая совет, однако сам уже давно решил перейти черту неповиновения. Он подошел к грузовому гравиплану, который перевозил гранаты, и набрал сразу сорок штук.

Капрал, ответственный за выдачу, с кислой физиономией был вынужден сложить долю десяти бойцов в сетчатый мешок, закрепившийся на спинных клипсах сильвера.

Ненормальный обвес, звенящий позади, мог смутить кого угодно, но не Влада. Он даже задумался, не стоит ли взять еще немного.

«Наберу больше, и окончательно лишусь маневренности. Если понадобится, пополню запас по ходу битвы».

Внимательно проверив снаряжение, Влад, во главе армии, вошел в джунгли. С первых же секунд он произвел четыре выстрела по густым ветвям, сбивая на влажный настил разведчиков манункти с опаленными черепами.

Преобразование клеток в эфирные многократно усилило все характеристики физической оболочки, включая сенсорные рецепторы. Влад видел, слышал, и чувствовал гораздо лучше простых людей. Малейшее движение листьев на грани периферийного зрения не оставалось незамеченным.

Значительно возросшие перцептивные способности позволили работать в роли детектора, обнаруживая изощренные ловушки манункти. Жаль не все… Двадцать тысяч бойцов, как бы не хотели, не могли идти по одной дороге. Четыре фаланги разделились и понесли потери еще до прибытия к поселению.

— Прикажи всем остановиться и ждать команды к нападению. — Когда до поселения оставалось меньше километра, и его можно было разглядеть сквозь прорезь меж стволами, Влад обратился к Форготту. Он не хотел больше терять лояльных бойцов.

На подходе к поселению армию ждет яростный обстрел стрелами и копьями, который пережить смогут далеко не все. Лучше отвлечь пурпурнокожих, или вовсе нивелировать их преимущество в дальнем бою, оставив голозадых драться с мечами против плаз-винтовок.

— Что ты собираешься…? — Форготт, пол часа назад возобновивший трансляцию, не успел договорить.

Краус стартовал с места словно подожженный фейерверк, мельтешащий из стороны в сторону, и перемахивающий через поваленные деревья. Он пронесся сквозь заросли, а затем подбросил гранату навстречу вылетевшим из-за деревянной стены стрелам и копьям.