— Все в порядке, еще есть шанс. — Лекс, руководивший аналитиками с куда более возбужденным лицом чем вначале, поспешил успокоить командера и зама.

Он как никто знал, насколько огромный отклик получила трансляция. Более трети всего населения твердыни посмотрели ее, и почти все официальные военные силы отметились под записью, выражая молчаливую поддержку. Элистократуму будет не так просто избавиться от них.

Пылающие воины, вместе с командиром, пришедшим в себя, получили приказ не вмешиваться от самого Солема. Они лишь хмуро наблюдали за процессом поиска зараженных, ища недостатки. Но к своему шоку, так и не нашли их.

Проверка завершилась, трансляция тоже, и Влад, в сопровождении высших офицеров, отправился в штаб.

Солдаты, даже те, что принадлежали четвертой очистительной армии, расступались на пути. В сердце каждого юный офицер стал недосягаемой фигурой, способной посоперничать даже с верховным коммандером твердыни.

Именно такого уровня лояльности пытался добиться Влад, спеша на Омелум и тратя огромные деньги, рискуя жизнями своей и всей семьи. Он все еще испытывал тревоги по поводу брата и сестры, но Эгис не идиот и должен понять, что к чему. Он некоторое время сможет выживать на Медизе, главное забрать их вовремя.

— Краус, спасибо за все. — Форготт, отбросив условности чиноподчинения, обнял юного офицера за плечи. — Долг армии перед тобой не покрыть даже нашими жизнями.

Он не боялся смерти, но вот несправедливой казни подчиненных допустить не мог. Без кормильцев столько семей на твердыне погибли бы, столько судеб было бы разрушено.

В просторном металлическом помещении, с голографическими картами местности Омелума, все штабные офицеры кивнули. Их спас протеже замкомандера, которому тот пророчил невероятное будущее. Кто бы мог подумать, что это самое будущее окажется настолько близко.

— Это все прекрасно, но что делать дальше? — Один из аналитиков прервал торжественную атмосферу…

Проблема, решенная Краусом — незначительная мелочь в сравнении с ямой, в которую он загнал двенадцатую очистительную. Теперь Элистократум не успокоится, пока от их армии не останется и пыли. Что самое страшное, священнослужители действительно способны осуществить подобное.

— Общественное внимание — наш щит и главное оружие. Будем транслировать действия подразделений. — Неожиданно Лекс Бритч, неотрывно мониторящий реакцию в паутине на трансляцию, заговорил. Он совсем не ожидал, что это вызовет огромную волну внимания и привлечет все силы твердыни, без исключения. Под подобным давлением даже Элистократум должен три раза подумать, прежде чем совершать необдуманные действия. — Мы должны показать, что сопротивление Элистократуму и спасение двадцати тысяч солдат имеет огромное значение для жизни каждого отдельного человека на твердыне. Что это не акт неподчинения, а необходимость.

Раньше главный штабной аналитик никогда бы не принял в расчет такую несуразную вещь, как общественное внимание. В теократическом государстве, где у людей нет права голоса, что может значить их мнение?

Действия Крауса и слова о том, что доминион — это не Элистократум, а человечество, перевернули представление Лекса. Да, может вся власть и сосредоточена в руках священнослужителей, но она основана на людях. И если люди встанут на сторону двенадцатой очистительной, у священнослужителей будет гораздо меньше способов устроить им проблемы.

— Я поведу эти двадцать тысяч на поселения манункти. — Неожиданно для всех Влад выдвинул смелое предложение. — Мы захватим плато за неделю, и пусть потом кто-нибудь хоть слово скажет по поводу неразумности спасения всех этих бойцов.

У всех штабных лица вытянулись в шоке. Неделя на захват плато? Они здесь уже который месяц топчутся с миллионной армией, и до сих пор не преуспели!

— Это невозможно. — Нимброс, хоть и хотел доверять своему спасителю, критически оценивал возмутительную инициативу.

— Невозможно показать в отчаянном, кровопролитном бою, насколько двадцать тысяч несправедливо приговоренных солдат преданы твердыне? — Влад с недоумением покосился на командера, до которого, наконец, дошел смысл слов.

Кажется, Краус не рассчитывал захватить плато. Он хотел показать, что двадцать тысяч солдат — это не мелочь, которой можно пренебречь. Что все они — стопы человечества, готовые сражаться до самой смерти за интересы доминиона. Оклеветать их, значит оклеветать весь людской род.

— Отправимся вместе. — Форготт расправил плечи, понимая, что Краус собирается вести войска в самоубийственную атаку. В битве наверняка погибнет большая часть спасенных, но это одновременно отведет от двенадцатой очистительной удар Элистократума, и придаст ей непререкаемый авторитет среди военных сил. Выбирая, между позорной казнью из-за обвинения в еретичестве и смертью в бою, Форготт вообще не сомневался в принятии решения. Он знал, что никто из спасенных тоже не будет. Пусть они умрут как воины человечества, а не как оговоренные преступники. — Брат, остальное на тебе.

Высокие скулы Ниброса заиграли из-за напряженных желвак. Он не хотел отпускать брата на верную гибель, однако оставить армию на него тоже не мог. Сейчас, когда буря разверзлась вокруг двенадцатой очистительной, перестановка должностей невозможна. А без командера двенадцатая очистительная будет распущена, рассосана по другим армиям, и тихо вычищена Элистократумом.

«Похоже, мы можем поступить только так…»

Все в штабе понимали, что ситуацию нельзя обыграть с меньшими потерями. Вместо того, чтобы ждать неминуемого наказания, гораздо надежнее воспользоваться окном и придать двенадцатой очистительной импульс, который перенесет ее на совершенно иной уровень влияния. Влияния в армии и среди гражданских, что обеспечит и защиту, и даже дальнейший рост.

Кто-то должен взять на себя роль жертвы и этот кто-то — Форготт. Единственное, о чем он переживал — Краус. Допустить его гибель нельзя ни в коем случае, но и отговорить от участия в операции невозможно. Ведь он — ключевое звено ко всеобщему вниманию.

«Следует отдать приказ, чтобы парня вытащили из передряги несмотря ни на что. Даже ценой всех наших жизней».

Приняв решение, Форготт подошел к карте Омелума и смело расширил ее, охватывая взглядом все плато. Пусть великая долина станет славной могилой для достойных воинов человечества. Здесь, их короткий жизненный путь закончится, чтобы проложить вечную дорогу в истории.

До самого утра в штабе не гас свет. Офицеры обсуждали, какой именно должна предстать героическая вылазка двадцати тысяч освобожденных перед гражданами твердыни.

Некоторые аналитики предлагали вести войска в бой едва ли не с плаз-пистолетами. По мнению этих идиотов, чем отчаяннее борьба, тем большую заслугу в умах людей они получат. Инициаторов выслушали, предложение обдумали, и сделали встречное:

«Почему бы вам самим с плаз-пистолетами не поучаствовать в битве с манункти?».

Как только Нимброс задал иронический вопрос, больше идиотских идей никто не выдвигал. В итоге по инициативе Лекса Бритча каждому солдату было решено выдать лучшее снаряжение из возможных.

По внутренней связи двенадцатой очистительной армии прошло сообщение с подробным содержанием грядущего задания.

Офицеры, которым не позволили идти в бой вместе с товарищами, расставались с личными экзоскелетами и улучшенными плаз-винтовками.

Подразделения материального обеспечения отдавали в пользу двадцати тысяч смертников спецтехнику: гравипланы, гравициклы, беспилотники.

Кладовщики вытаскивали запасы гранат, визоров, трансформационных ограждений, и стационарных плазменных пушек, которые должны быть установлены на будущие аванпосты.

Панецио милитарис выдали беспрецедентный запас медикаментов, в том числе и редких, предназначенных для экстренного спасения тяжелораненых.