Вполне объяснима верность людей Элистократуму — диктаторской церкви, построенной вокруг странного культа поклонению огню.

Пожалуй, самое предсказуемое место, где ты сам определяешь судьбу — поле боя. Как бы парадоксально ни звучало… Возможно, именно так думал оригинальный Краус, ведь он поступил в логию милитарис. Учебное заведение, воспитывавшее офицеров для различных родов войск. И теперь Владу предстояло столкнуться с последствиями глупого выбора предшественника.

— Ну почему нельзя было выбрать научные отделения? — Влад сокрушенно вздыхал, сетуя на утраченную возможность познакомится с невероятными, пусть и наполовину утерянными, знаниями будущего.

В прошлой жизни он с самого раннего детства, буквально с трех лет знал, что собирается стать ученым. Это было полностью осознанное, рациональное, и взвешенное решение, основанное на объективной предрасположенности.

Не то чтобы родители бегали и хвастались окружающим, мол, какой у нас умный ребенок. Нет, Влад научился читать и считать в шесть месяцев, обнаружилась эйдетическая память. В год уже игрался с линейными уравнениями, логические задачи обрабатывались мозгом с невероятной простотой, будто машиной. В пять, когда стали очевидны проблемы с социализацией, он пошел в школу. В одиннадцать, переломав оппозицию на всевозможных олимпиадах, закончил ее с отличием. В двенадцать поступил…

Схватившись за голову, Влад сжался в лифте, заставляя стоявших рядом людей настороженно пялиться на болезненного подростка. Каждый раз, когда он пытался вспомнить дальнейшие подробности жизни, мозги начинали закипать.

Хотя стоит отметить, еще вчера он помнил на пару месяцев меньше, чем сегодня. Значит причина утраты воспоминаний вовсе не в смерти, и последующем перерождении.

Возможно, мозг Крауса просто не может вместить всю полноту его разума, и огромный массив данных, накопленных Владом благодаря эйдетической памяти и неуемному стремлению к новым знаниям.

Но обретение нового тела так же принесло свои плюсы. Впервые Влад почувствовал, не просто осознал, обработал, и принял к сведению, а почувствовал что-то человеческое. Страх, недоумение, злость… Пусть и в ослабленном варианте, но это дало понять, каково это, быть таким как все. Неприятно, смехотворно жалко, но очень познавательно.

Непривычное сопровождение мыслей эмоциональным окрасом позволяло взглянуть на собственное поведение под другим углом. И если в прошлой жизни Влад находил странной реакцию людей на объективную оценку их когнитивных способностей, как предсмертную нейросинаптическую конвульсию одноклеточных, то теперь понимал, почему его так часто пытались избить.

Растолкавшись со спешащим на рабскую работу народом, Влад покинул лифт и вышел из здания.

Девяносто шестой уровень твердыни Рассвета представлял собой нагромождение километровых прямоугольных блоков, в которых люди задыхались. Задыхались буквально, от вони собственных выделений и жара колоссального реактора, дающего энергию космической станции.

Хуже только на уровнях ниже, вплоть до девяносто девятого. Хотя и там, и здесь нет даже искусственного неба, для поддержания психического здоровья населения.

Прожектора холодным светом освещали темно-серую обыденность таких же темно серых людей. Лишь Влад, точнее Краус, скрывал в своей памяти краски цветущего мира, которого никогда здесь никто не видел, и не увидит в будущем.

— Посмотрите-ка, наш Краус теперь студент милитарис! — Вдруг за углом четрыерхсотэтажного здания, в техническом переулке, раздался насмешливый мужской голос. Принадлежал он тощему лысому парню, с киберимплантатами на висках и затылочной части черепа.

В рваной куртке, с крупными нашивками и отсутствующими рукавами, он напоминал панка, которого стилизовали под реалии мрачного будущего. Тот же оскал полуразумного овоща с ай-кью ниже двухсот, тот же маргинальный подход к взаимоотношениям, те же дурные мысли…

— Подойдешь, поздороваешься со старыми друзьями малыш?

— Ну что Краус, как у тебя дела? — Прижав плечо Влада к стене, лысый мужчина — Гаммель, плотоядно улыбнулся. Он пошарил по карманам куртки, со знаками отличия логии милитарис. — Ничем ценным не запасся?

Несмотря на весьма непростую ситуацию, Влад сохранял отсутствующее выражение лица. Он не раз сталкивался с подобными ситуациями.

В этой жизни Краус вырос в условиях блок-банд, организовывающихся по принципу «Мы с одного жилого здания, так что айда щемить соседей».

Что касается прошлой жизни… Влад скакал по классам как горный козел по скалам, при этом характером он обременен весьма вонючим. Мало кому нравился самодовольный заучка, который одноклассников не то что за людей, за приматов не считал.

Первая же драка принесла осознание, насколько тяжело справляться с более развитым и тяжелым соперником, так что он записался на секцию. Там Влад познакомился с первым другом — Салаватом. Они с детства пропадали в зале смешанных единоборств.

К тринадцати годам, благодаря чудовищной обучаемости и прекрасной генетике, Влад выиграл все соревнования, какие только мог в своей возрастной категории: По панкратиону, тайскому боксу, боевому самбо, вольной борьбе, и армейскому рукопашному бою.

Сейчас он лишь приценивался к пятерым противникам, пытаясь понять, насколько велика исходящая угроза.

— Чего молчишь, недоумок? С тобой по-другому поговорить? — Нависнув над растерянным парнем, Гаммель занес ладонь для пощечины. Если слова не приводят ублюдка в чувства, боль это сделает. Вот только…

Нырок со скручиванием и левый кулак вминает диафрагму в брюшную полость. Не успел противник скрючиться, Влад развернулся на носочках в обратную сторону и апперкотом встретил нисходящую челюсть. Зубы клацнули друг о друга, а глаза лысого закатились. Веки схлопнулись синхронно со всем телом, сложившимся в темно-сером техническом переулке.

Резкая оттяжка назад, спина снова уперлась в стену, но выигранного расстояния хватило, чтобы пропустить мимо лица искрящийся электрическими разрядами кастет. Легкий подбив опорной стопы с внутренней части бедра, у бьющий летит вслед за собственным кулаком. Влад вбил пятку старого ботинка в голову приспешника лысого, чтобы в следующую секунду отпрыгнуть в сторону.

На том месте, где он стоял, появились два металлических штыря. Снаряды вылетели из механического устройства с запястья долговязого бандита в респираторной маске. Очередной выстрел попал в правое предплечье выставленной перед головой руки. Штыри пробили плоть, но растеряли инерцию, оставшись внутри.

Сердце пропустило удар, адреналин пульсацией висков нагонял в мозг бешеный ритм боя. Влад бросился на противника, перезаряжавшего механический дротикомет. А когда тот вновь вздернул руку, перешел на нижний уровень.

Захват обеих ног и бросок со скручиванием обеспечил бандюге в респираторной маске плотный контакт с металлическим покрытием. А плечо, прижатое к груди, выбило из легких весь воздух. Добить стрелка не удалось, в голову прилетел пинок, скинувший его бандита.

На мгновение Влад потерялся в пространстве, чего хватило, чтобы двое панков начали мутузить его ногами. Один удар пришелся по руке, и откинул раненное предплечье в голову. Острый дротик, торчавший из раны, возился в лицо. Он проколол щеку и неприятным металлическим вкусом прошелся по небу.

Резкая боль искрой пронеслась по разуму, заставляя его стиснуть зубы. Удивительно, но твердый металлический шип оказался перекушен надвое. Кровь, что уже залила под Владом небольшую лужу, начала пузыриться.

Бандиты не заметили странности. Тот, что в респираторной маске, поднялся, и направив запястье прямо на голову Крауса, активировал пусковой механизм. Два дротика свистнули в воздухе, но достичь цели не смогли. Кипящая кровь обернулась темно-багровыми нитями вокруг снарядов, словно лианы.

— Что за?… — Столкнувшись с проявлением потусторонних сил, бандиты впали в ступор.

Кровавые нити сплетались в сложную корневую систему, напоминающую капилляры, вены, и артерии, с пульсирующим сферическим сердцем по центру. Они извивались, темнея на глазах и приобретая гладкую жесткую структуру. За жалкие секунды сосуды трансформировались в полутораметровую багровую змею с острыми шипами, растущими из приплюснутого черепа.