Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

А на ландскнехтов любо-дорого смотреть, когда они идут в бой. Не зря они такие деньги просят. Хоть людей созывай для просмотра их атаки. Не останавливаясь, прямо из походной колонны, они под свой, только им одним известный барабанный бой разворачиваются в линии. Только сержанты разбежались в разные стороны, только подняли над головами протазаны, как колонны умелых бойцов стали переливаться в линии. Глаз не оторвать от такого зрелища. Сколько лет понадобится Карлу Брюнхвальду, чтобы научить полк в шесть сотен людей вот так вот, не сбавляя шага из походной колонны по шесть, перестроиться в десять линий, по шестьдесят человек в линии?

— Вот красота какая! — воскликнул майор фон Реддернауф, что стоял рядом с генералом.

И молодые господа тоже были восхищены.

Да что уж там, и сам кавалер был впечатлён таким умением Кленка. За всю жизнь генерал не видал такого фокуса ни разу. И враг, думается, сразу приуныл, поняв с кем ему придётся иметь дело.

А Роха уже безнаказанно палил от подножия холма, нанося врагу огромный урон.

Волков хотел было послать человека передать Кленку, чтобы подождал, пока Роха их как следует не побьёт, но ландскнехты, подобно огромному и пёстрому зверю, уже поднимались на холм, ни на йоту не замедлив на подъёме хода.

Ландскнехты были весьма умелы, а горцев было слишком мало, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Сразу правое и левое крыло баталии ландскнехтов охватили фланги баталии горцев, сразу навалились на них, смяли, и тут же, понимая, что теперь уже не до геройства, что смерть на этом холме неминуема, задние ряды горцев стали уходить, спускаться с холма, хотя оружие ещё и не бросая.

— Габелькнат, — говорит Волков, — скачите к майору Рохе, пусть пошлёт сотню стрелков на ту сторону холма. Пусть не даёт им разбегаться, — и тут же добавляет: — Майор, пошлите туда ещё и один эскадрон, чтобы быстроногие не думали, что убегут.

А храбрых горцев ландскнехты, как руками, уже обхватили со всех сторон, окружили, так что тем уже пиками не управиться. Побросали горцы пики. Только алебарды и копья помогали им, да и то немного. Имея преимущество в длине оружия, ландскнехты сжимали, и сжимали, и сжимали, аккуратно, умело и деловито убивая ненавистных врагов одного за другим, не спешили, работали так, чтобы самим потерь не нести. Это были мастера своего ремесла. Бородатые старики, отменные убийцы.

Не прошло и пятнадцати минут, как дело было кончено, тех, кто был на холме, ландскнехты с удовольствием добивали всякими разными способами. И ножами резали, и клевцами или молотами дробили врагам лица или суставы. Или ещё как-нибудь убивали. На этот счёт эти господа были очень изобретательны. А тех, кто сбежал вниз, у подножия холма встречали стрелки и кончали дело простым ударом ножа или выстрелом в лицо. Надо же разрядить аркебузу после боя. Ну не в воздух же стрелять. Некоторых, самых проворных, которым удалось убежать от стрелков, ловили кавалеристы. В общем, вряд ли кому из тех горцев, кто стоял на том холме, удалось уйти живым.

— Есть ли потери среди ваших людей? — спросил Волков, подъезжая к капитану Кленку.

— Семеро раненых, — невозмутимо отвечал тот, — может быть, один помрёт, крепко его сволочи пырнули.

— Восхищён вашими людьми, — честно признался кавалер. — Вы просто пример всем иным, как надо воевать.

— Благодарю вас, генерал, — всё так же невозмутимо говорил капитан. Эту похвалу он воспринимал как должное. Но было кое-что, что он желал услышать от генерала, кроме восхищения. — Надеюсь, что и награда наша в конце кампании будет соответствовать нашим умениям.

— Будет, будет, — обещал Волков с усмешкой, думая о том, что о награде ещё говорить очень рано.

Ландскнехты, стрелки и кавалеристы тем временем уже обшаривали трупы поверженных врагов. По негласному закону, офицеры на поле боя ничего не трогают, всё, что там есть, — добыча солдат, всё, от кошельков и перстней мертвецов до одежды, доспехов и сёдел.

Приехал Роха и сказал генералу и капитану Кленку:

— Хорошо, что мы их так поймали, отличные были солдаты, в отличном доспехе.

— Да, — согласился с ним капитан ландскнехтов, — это были бойцы первых рядов. В другом случае весьма много крови нам бы попортили.

Теперь у Волкова настроение явно улучшилось. Утреннее вязкое и тяжёлое сражение в лагере, сражение с большими потерями и без явного разгрома отступившего в порядке врага, не давало людям уверенности в будущих победах. А тут совсем иначе. Хороший, крепкий отряд врага уничтожен полностью, и при том, что его люди потерь почти не понесли. Да, это победа.

— Господа, собирайте людей, пора возвращаться в лагерь, — говорит он и добавляет: — Майор фон Реддернауф, передайте ротмистру Каплецу и его людям, что они получат пятьдесят талеров награды за отличный дозор.

— Передам, — отвечал командир кавалерии.

— Что ж, и кавалеристы иной раз бывают полезны, — ёрничал Роха, — и на этот раз они заслужили честно свою награду.

Отряд собрался, построился, пошёл на восток, к лагерю. Часть людей несла неплохие, только что добытые, доспехи, часть людей даже уже надела их на себя. А со всех окрестных деревень уже сбегались к месту побоища местные люди. Бабы рыдали, мужики послали гонца в место, из которого был набран отряд. Кому радость, а кому и горе. Это и есть война.

В лагерь отряд входил под радостные крики, первыми туда вошли посланные заранее кавалеристы, они уже доложили, что вражеский отряд был уничтожен полностью, и у всех солдат полка Брюнхвальда эта весть вызвала душевный подъём. Ещё бы, утром было не до радости, едва-едва удалось пересилить врага, а тут вон какая удача.

Солдаты славили его, когда он въехал в лагерь:

— Эшбахт! Слава нашему генералу!

Но всё это было не то, не то. Ему надобно было иное. Похожее, но иное. И нашёлся же тот, кто звонким голосом капитана Вилли крикнул главное, то, чего он ждал:

— Длань Господня! Храни вас Бог, генерал!

Да-да, именно это он и хотел услышать, и вовсе не для того, чтобы елеем сладким умащивать сердце старого солдата, а для того, чтобы в это верили его люди. А они должны верить, что так и есть, что он и есть Длань Господа. Иначе горцев не одолеть.

— Длань… Длань Господня, — неслось со всех сторон.

Он только кивал во все те стороны: да, так и есть, сам Господь меня ведёт, а раз так, то и волноваться вам нечего. Идите за мной, и воздастся вам, праведным.

Всё было прекрасно. Кленк и Роха на радостях хотели было от работ увильнуть, мол, мы же в деле были, но Волков не дозволил.

До темноты ещё три часа, частокол, ров и рогатки надобно делать.

И никто ему, Длани Господней, перечить не посмел.

Не зря он посылал господина Фейлинга считать лодки и баржи на пристань Мелликона. Не зря он считал амбары, что у пристани были. Едва солнце осветило мир, ещё роса по траве лежала, как пришёл фон Каренбург, что дежурил у его палатки, и сказал, что к нему просятся люди из города Мелликона. Капитан-лейтенант Хайнквист, комендант лагеря, спрашивает, пускать ли их к генералу.

Волков знал, что они придут, но не думал, что так рано. Даже позавтракать ему не дадут.

Как и положено победителю, он сидел перед ними под своим знаменем, с ним были люди из его выезда и офицеры его. Горожанам сидеть не дали, просители и побеждённые должны стоять согбенно. Пришло народу много, почти дюжина всякого важного люда городского.

— Что же вам не спится, господа, отчего меня отвлекаете от завтрака? — спрашивал он без грубости и даже вальяжно.

— Господин Эшбахт, мы бы не осмелились вас беспокоить, коли люди ваши не беспокоили бы нас, — начал самый старший из пришедших. — Все баржи от нашего берега отошли, ни единой самой утлой лодки у пирсов не осталось. Торговля встала.

— О, торговлишка у вас, говоришь, встала? — едва не ли соболезнующим тоном произносит генерал.

— А ещё ваши люди амбары разбирают наши, — добавляет другой горожанин.

— И заборы, они все заборы берут себе, что у нас на краю города были, — прибавляет третий.

789
{"b":"841550","o":1}