– Пока тихо. Обход?

– Сделаете потом, – сказала по импланту Мизуки. Кто из вас лучше Общее Оглушение кастует?

– Я. Прикройся.

– Готова.

– Ну тогда, – я хлопнул в ладоши…

Раздалось несколько звуков падающих тел, а гогот и пьяные вскрики внутри здания стихли.

– Ну что, начинайте скотобойню, – сказала Мизуки. – А потом сюда, повеселимся с Кеном.

– Хорошо, – я переглянулся с Хитоми и достал свой вакидзаси. – Ну что, в четыре руки и два меча?

– Ага, – она беззаботно сдула прядь волос со лба. – Поехали!

… Главарь байкерской банды «Токийские Ёкаи» проснулся от того, что кто‑то хлестал его по щекам.

– Проснулся, болезный? – красивая светловолосая девушка, блондинка с ярким макияжем склонилась над ним.

– Ты кто? – он попытался пошевелиться на своем кресле‑троне, но не смог. Скосив глаза, он увидел, что крепко и грамотно привязан скотчем ко всем частям мебели.

– Это неправильный вопрос. И вообще, вопросы здесь задаю я, – в голосе девицы проснулись такие первобытные нотки, что Кен аж поежился. И тут деваха от души влепила ему такую оплеуху, что его голова мотнулась, чуть не сломав позвонки.

– Вы не знаете, с кем вы связались, – просипел он разбитыми губами.

– А вот ты нам сейчас и скажешь, – и деваха развернула его кресло в небольшой зал, который теперь украшали живописные инсталляции. В основном из отрубленных голов его кохаев и их обезглавленных тел. Несколько тел были за ноги подвешены к стропилам, причем насколько видел Кен, они были еще и выпотрошены, внутренности из распоротых животов разноцветными гирляндами свисали вниз. Вот теперь Кену стало страшно – когда он творил всевозможные зверства, упиваясь властью улиц, то не рефлексировал по этому поводу. На улицах правит тот, кто сильный.

– Да кто вы такие? – Кен в ужасе выпучил глаза и почувствовал, как предательски потекла по ноге теплая струйка.

– Фу, обоссался, – с отвращением сказала блондинка. – Он еще и ссыкливый в полном смысле.

– Подожди, когда он услышит кто мы, он еще и обосрется, – сказал мужской голос, и перед глазами появился молодой мужчина с волчьим взглядом стальных глаз. Кена еще больше заколбасило, он знал такой взгляд, взгляд хладнокровного палача. – Мы – Тора‑кай.

– Вас же не существует, – в ужасе сказал Кен. – Вы миф среди якудза, их страшилки!

– На твое несчастье, мы есть, – с сочувствием сказал мужчина. – А ты на нас наехал. И теперь у тебя есть выбор – либо умереть медленно и мучительно, либо быстро от одного удара меча.

– Но я же не знал, – заскулил Кен, чувствуя приближение неизбежного конца.

– Ваша беда, уличных крыс, что это вы не знаете, с кем связываетесь, – спокойно и деловито сказал мужчина. – Пока вы, маленькие мальчики с грязными письками пялите друг друга в своей песочнице, нас это не интересует. Но на взрослых не гавкайте.

– Что ты ему душеспасительные проповеди читаешь? Все равно он их если и способен уяснить, то применить – уже нет. Покойнику они ни к чему, – сказала блондинка. – Давай лучше я его допрошу. И начну с удаления некоторых органов, чтобы лучше кололся.

Блондинка воткнула лезвие вакидзаси в сиденье кресла прямо между ног, и Кен почувствовал, как лезвие остановилось в миллиметре от нежной кожи.

– Нет! – завизжал он. – Не надо!

– Ну тогда говори, – блондинка наклонилась над ним. Кен еще больше обмер от ужаса, когда ее глаза на мгновение стали желтыми, а зрачок – вертикальным, как у змеи или кошки. – И умрешь мужчиной.

– Даааа!

– Вечная проблема этих вшивых гангстеров, что они, когда вылезают из канализации, забывают крышку от люка с башки снять, – Кошка разглядывала трофеи, захваченные у банды. Рядовое оружие и предметы нас не интересовали, драгоценности и финансы забрали, а найденными наркотиками щедро посыпали окровавленный пол.

– Тут прямо даже антиквариат есть, – я поднял старый немецкий «Вальтер» времен второй мировой.

– Да уж, – усмехнулась кошка. – Очередной старый пиратский пистолет.

– Ну не совсем пиратский, но близко к тому. Культовая пушка якудзы, прямо‑таки статусная.

– Немецкая?

– Ну свои пистолеты в Японии всегда были говно, чаще убивали своих же владельцев. А после той войны сюда пришли огромные партии немецкого оружия, и «Вальтеры» стали культовой пушкой якудза на долгое время, – провел я исторический экскурс в историю, где‑то читал еще в ППД об этом факте.

– Ну можешь забрать его себе, я на него не претендую. А вот на это… – она любовно погладила полированные ножны искусно инкрустированной катаны. – Явно оружие онна‑бугэйся.

– Значит, оно как раз для тебя.

– Я больше куноити, – сказала Хитоми, выдвигая клинок из ножен, и чуть ли не целуя его. – Но это не рядовой клинок.

– Видишь это по хамону? – я указал на неровную линию зонной закалки.

– И по цубе, и по ножнам. Этому мечу явно не одна сотня лет.

– Ну вот и владей.

– А я возьму вот этот, – Мизуки потянула инкрустированный золотом и перламутром дамский браунинг. – Обожаю маленькие пистолеты.

– Да бери. Я сегодня добрый, – сказал я. Пусть поиграются. Все равно, кроме катаны, ничего путного из оружия не было, да оно нам было и не нужно особо‑то. Подвал забит под завязку, да и в тайниках еще оружия не на один взвод, Он подготовился хорошо.

– А что с украшениями? – Хитоми кивнула на внушительную горку, поблескивающую золотом и камнями.

– Или выкинем, или переплавим, – сказал я. – Слишком уж заметное все это, и явно снято с кого‑то не по доброй воле. И если нас на этом засекут, будут большие проблемы, особенно если вещи именные и приметные.

– Жаль, жаль, – Хитоми подняла большой витой браслет в виде змеи и надела его на руку, сузив глаза полюбовалась эффектом. – Такую красоту выбрасывать, но… ты прав. Это не для ношения.

Она бросила браслет, отозвавшийся возмущенным, но приглушенным звоном обратно на брезент.

– Остальное пустим в дело, – сказал я, разглядывая пачки купюр и стопку карт на предъявителя. – Не все же спонсорские деньги тратить. Или в тайник заложим.

– Кстати, об этом. Не пора ли своими тайниками обзавестись? – сказала Мизуки.

– Может и пора, но я пока об этом не думал. У нас еще непочатые Его тайники есть, а там много всего.

– Но свои тоже не помешают, на всякий случай.

– Я не против, но давайте пока решим наши первоочередные задачи. Пойдем в операционный центр.

Мы поднялись наверх.

– Итак, что мы выяснили после допроса безвременно почившего Кена?

– Что он работал на субподряде от клана Мацубара‑гуми, – вытянула свои длинные стройные ноги Хитоми, устроившись в кресле поудобнее. – Точнее, шакалил на него.

– Что у нас есть на Мацубара, Мизуки?

– Ну он в той самой бывшей десятке кланов, но в поле нашего зрения еще не попадал, поскольку ни Он, ни мы как‑то им не интересовались, – она вывела на экран все данные, которые смогла собрать. – Старый клан, специализация стандартная, наркотики, проститутки, рэкет. Ничего примечательного. Ни заводов, ни лабораторий – вообще ничего. Ну если исключить подпольные лаборатории по фасовке герыча, который поступает к нему из Восточно‑Азиатского Союза. Короче оптовый импорт и розничная продажа.

– Странный какой‑то клан. И уж больно показушно традиционалистский. Только эти источники дохода и держатся еще на плаву? Выдерживают конкуренцию с другими кланами в тех же нишах?

– На первый взгляд пока так, – пожала плечами Мизуки.

– Ищи, что и как. Глубже, как можно глубже.

– Хочешь навестить оябуна? – спросила она.

– А как же, – сказал я. – Очередной визит вежливости к очередному оябуну. Сейчас мы немного потоптались на его яйцах, уничтожив банду его шестерок с особой жестокостью, очередная показательная акция. Рано или поздно он выйдет на нас, поэтому надо сработать на опережение.

– Согласна, – кивнула она. – По крайней мере захватим инициативу, а дальше…

– А дальше – хорошо смеется тот, кто стреляет первым. В конце концов мы тут санитары леса и избавляем его от особо тучных и наглых свиней, подкапывающих корни.