— Ну вот, а ты хотел его простить! — укорил князя боярин.

— Да не его, Севушка, не его! Невинных людей русских мне жалко. Да видать, прав Василий: раненого зверя нужно добивать. Где Харалдай?

— Сейчас придёт.

Скрипнула дверь, и в палату вошли Василий с Харалдаем.

— Твои воины готовы к брани? — спросил князь татарина.

— Мои бахадуры всегда готовы! — гордо отчеканил тысячник.

— Грабить наш народ? — буркнул Александр.

— Мы пришли к тебе на помощь, князь! — оскорбился Харалдай. — И не заслуживаем упрёков! Тем более что мы тебе нужнее, чем ты нам!

Князь смутился:

— Ну ладно, ладно... Прости, худо мне.

Тысячник кивнул:

— Вижу. Только ты же князь, а не баба. — И пошёл к двери. — Труби сбор, мы будем за воротами.

Александр сокрушённо покачал головой:

— Злой татарин, хоть и крещёный. Коли затаит обиду, не дай Бог, ещё припомнит. Ну да ладно, чему быть, того не миновать. Симон!

— Что, Александр Иванович? — вбежав в палату, поклонился лекарь. — Аль нездоровится?

— Да что-то душит меня, — пожаловался князь. — А болеть некогда, в поход идти надобно.

— Сейчас, Александр Иванович, подлечим, — стал наливать в кружку заранее приготовленное снадобье Симон. — На, пей, полегчает.

Князь выпил и, сморщившись, передёрнулся:

— Горькая!

— Зато полезная, Александр Иванович.

— Ладно, скажи там, чтоб готовили моё снаряжение. Да, и в церкви ж помолиться надобно.

— Я распоряжусь, — поклонился Симон.

— Ну иди.

«Зачем-то ещё я намедни звал Севастьяна Хитрых? — подумал князь Александр, выйдя за порог. — Что-то важное хотел ведь сказать... Слаба последнее время у меня память...»

— Ах да, вспомнил! — воскликнул. — Севастьян!

— Слушаю, княже.

— Бери своего брата Афанасия и ещё несколько человек. Дёмку Шумахова возьми — он шустрый малый — да скачите вперёд войска нашего и предупреждайте смердов, чтоб укрывались подале и не попадались татарам на глаза. Пущай бросают всё и бегут скорее в лес.

— Так добро попадёт татарам, — возразил Севастьян.

— Леший с ним, с добром! Лишь бы люди целы остались, а добро наживут. Скачите быстро, да будьте осторожны, не попадитесь Олегу в лапы.

— Ладно, Александр Иванович, мы мигом! — прыгнул на коня Севастьян.

— Ах, нехорошо получается, — снова покачал головой князь. — Смерды сев закончили, посевы всходят, а мы их потопчем — и чем весь год жить будем? Харалдаю-то до этого дела нет, ему бы только кровь пролить. Нет, все они, татары, одинаковы...

После молебна в церкви князь Александр выступил в поход. Вскоре весть о приближении липчан дошла до Олега Воргольского. Он сначала хотел бежать в Рыльск, но бояре отговорили.

— Рать у Александра небольшая, — успокаивал его Рвач. — Даст Бог — справимся. А коли не справимся, позовём на подмогу Ногая.

— Совсем спятил? — со страхом уставился на Рвача Олег. — Как это — Ногая?! А Телебуга?

— А Телебуге скоро конец, — пояснил Рвач. — Мои люди из Орды донесли, что Телебугу с запада Ногай теснит, а с востока на него надвигается царевич Тохта. Говорят, вельми силён этот царевич, так что не до нас сейчас ордынцам. Повторяю: посылай бирича к Ногаю.

— А кого послать?

— Ермолая.

— Ты что, без лекаря меня оставить хочешь?

Рвач усмехнулся:

— Он не только лекарь, но и лучший исполнитель твоих заданий. Не устоим перед Александром — и лекарь не понадобится.

— А другого кого нельзя? — неуверенно проговорил Олег.

— Дюже важное дело, — вздохнул Рвач. — Окромя Ермолая никому не под силу.

— А ты?

— А что я? — не понял Рвач.

— А ты разве хуже Ермолая? — лукаво прищурился Олег. — Ты, по-моему, ещё хитрей и изворотливей.

— Так тут не изворотливость нужна, а чутье собачье!

— Голову мне не дури, Ефим Матвеевич! Уж твой-то нюх я знаю. У пса слабее.

Рвач хотел что-то возразить, но князь резко оборвал его:

— Поедешь, и не отпирайся! У меня на байки времени нету. Так что поспеши со сборами. Когда Алексашка Воргол окружит, отсюда мышь не выберется. А уж с тобой-то липчане церемониться не будут. Они не забыли, как ты с ихних бояр шкуры сдирал. Возьмут да и с тебя сдерут, на сапоги. Я думаю, Александру мягко будет в таких сапожках. Всё! Собирай посольство, да даров бери поболе. Задабривай Ногая, задабривай его ближних. Может, Самуил там, да и баскак Ахмат. Упроси их, ради всего святого, чтоб помогли.

Рвач тяжело поднялся с лавки. На душе у него лежал камень.

— И гляди не попадись Алексашкиным лазутчикам, — предупредил князь.

— Они донской стезей не ходят, — проворчал Рвач.

— А ты донской дорогой идти собрался?

— А какой же ещё?

— На Курск иди, на Рыльск. Ногай там.

Рвач покачал головой:

— Мои люди вернулись с Кривого Бора...

— Какие это опять твои люди? — вскинулся Олег.

— Да холопы мои в дозор ходили.

Олег побагровел:

— А ты почему без моей воли кого-то в дозор посылаешь?! Ты что — князь?

— Так я ж за ради блага... — замялся Рвач.

— Ладно, некогда щас, а потом разберёмся, — пообещал Олег. — Так что твои люди на Дону разведали?.. Эй, а может, они и в моих хоромах, как тати, всё высматривают да выслеживают?

Рвач совсем смешался:

— Ну что ты, Олег Ростиславич!

— Гляди, пёс! — погрозил князь пальцем. — А то велю твой поганый язык вырвать и бельмы повыковыривать. Даром, что они у тя глубоко запрятаны — щипцами достанем!

— Да Олег Ростиславич! — затрясся Рвач. — Да рази ж я посмею супротив своего владыки что замыслить...

— Ежели супротив прежнего владыки, Святослава, посмел, — рассудил Олег, — то почему бы и противу меня крамолу не затеять?

— Ну, то другое дело, — стал оправдываться Рвач. — Святослав был сущим разбойником...

— А вдруг через час ты и меня разбойником сочтёшь и начнёшь ратиться?

— Так ведь не я ж объявляю князей разбойниками, — вздохнул Рвач.

— Да? А кто?

— Царь татарский.

— Ну допустим, он меня и объявит, — не унимался Олег. — И ты, паскуда, в таком случае воевать против меня будешь?

— Да Олег Ростиславич! — рухнул на колени Рвач. — Да неужто же ты не видишь, что я предан тебе как собака?! Я же тебе пятки готов лизать! — потянулся он слюнявым ртом к сапогам князя.

— Ну-ну, оставь! — брезгливо оттолкнул боярина Олег. — Подымайся и говори по делу.

Рвач встал:

— Я и говорю, что Ногай недалече. Его передовые отряды на реке Ведуге видели, а шатёр свой он поставил в верховьях Оскола. Там вовсю орудует!

— Что значит — орудует? — прошипел Олег.

— Ну грабит!

— Татары не могут грабить, — с нажимом поправил князь. — Они могут брать своё, коли... успеют. Но ежели они в верховьях Оскола, тебе надо идти вдоль Сосны на Тускарь.

— Да ведь Ногай не стоит на месте.

— А не собирается ли и он напасть на Воргол? — похолодел вдруг Олег.

— Зачем ему Воргол? — пожал плечами Рвач. — Ему Сарай нужен, вот он с севера и заходит. Сперва Дон перейдёт, потом Битюг — и на Хопёр. А там и на Сарай напрямки. Так что, пока мы беседуем, Ногай уже к Дону приближается.

— Ладно, убедил, — кивнул князь. — Собирайся. Моли Ногая о помощи, а коли до самого не допустят, какого-нибудь мурзу-курзу уговаривай. А лучше Ахмата или Самуила. Вот же хитрый чёрт! То у Ногая, то у Телебуги. И всем нужен, и всем мил... Иди же! С Богом!

Собрав своих людей, Рвач выехал на Тешевский шлях и углубился в лес. И вовремя: через час все окрестные дороги были уже перекрыты татарской конницей, которая сразу стала хозяйничать на воргольской земле. И Олегово посольство чувствовало на затылке холодок опасности. Рвачу казалось, что татары вот-вот настигнут его и по приказу князя Липецкого разорвут в клочья. Он подстегнул коня и испуганно скомандовал:

— Поспешайте! Поспешайте, дармоеды!

Отряд прибавил ходу.