— Не знаю, но дозоры выставлены, и, если они появятся, Великий хан тотчас же будет об этом оповещён.
Глава девятая
Выйдя на Терсу в устье Елани, Харалдай остановил своё воинство. Пасмурнело. Дневной зной сменила вечерняя прохлада. Все спешились, на конях остались только дозорные во главе с сотником Мараачы.
— Просмотри всю Терсу до самого впадения в Медведицу, — сказал ему Харалдай. — Особенно внимательно лесистые места. Как бы нам на засаду не нарваться.
— Слушаюсь! — Дозорные ускакали.
Василий подошёл к реке и пристально поглядел вдаль. За его спиной шумно вздохнул Харалдай.
— Всё голова болит? — поинтересовался Шумахов.
— Нет, — пожал плечами Харалдай. — А что?
— Да так... Если не болит, то должна быть ясной.
— Ну? Не тяни шакала за хвост, укусит. Говори!
— Не поспеем мы вовремя, так едучи.
— А ты хочешь коней загнать и свалиться перед Телебугой без сил? Может, нас уже тумен возле Медведицы поджидает!
— Откудова Телебуга о нашем движении узнает? — удивился Шумахов.
— Ты, Василий, хоть и долго в Орде жил, а ума не набрался. У Телебуги и Самуила, будь он неладен, глаза и уши везде.
— Ну а как же мы вызволим князя, коли им о нас всё известно?
— Не знаю, — пожал плечами тысячник. — Я уже посылал в Сарай своих лазутчиков...
— А почему мне не сказал?! — рассердился Василий.
— Это мои самые преданные люди, и о них я молчу.
— Ну ладно, молчи. Когда поговорим?
— Да тихо ты! Тут люди Самуила шныряют. Потом...
Зной разморил Василия, и он уснул и спал так крепко, что разбудили его только ночью и позвали к Харалдаю. Тысячник был один и заговорил шёпотом:
— Князь охраняется. Все броды через Итиль перекрыты. Ни хитростью, ни коварством вызволить его невозможно: надёжнейшие сторожа — не проведёшь, не перехитришь. Да и как через Итиль перейти? Стоял бы Сарай на правом берегу, а то ведь почти на Ахтубе. Нам надо не известный Самуиловым нюхачам и слухачам брод найти. И освобождать князя нужно неожиданно, навалившись всей тысячей сразу. Если получится, мы его немедля переправим на Итиль к новгородским ушкуйникам.
— К кому-к кому? — удивился Василий.
— Ну, даёшь! А ещё русский! — рассмеялся Харалдай. — Это же речные разбойники из Великого Новгорода. Про город такой тоже не знаешь?
— Знаю! — обиделся Василий. — Ты про разбойников говори.
— А что про них говорить? Спускаются вниз по течению Итиля на ладьях-ушкуях от Калязина, Углича либо от самого Булгара, грабят все прибрежные поселения. Их даже в Сарае боятся.
— И хан такое терпит?!
— А что он с ними сделает? Конница на широкой реке бессильна, а воевать на воде мы, брат, не умеем.
— Выходит, ушкуйники — те же казаки?
— Выходит. Только казаки в степях да перелесках, а эти с реки бьют. Так вот, мои люди с ними договорились, и они сейчас близ Сарая шныряют. Да вообще-то они недавно тут появились, потому ты и не слыхал.
— И ты нашего князя хочешь этим душегубам отдать?! — побледнел Шумахов.
— А по-иному не получится, — покачал головой тысячник. — Если вызволим Александра, нам надо сразу уходить на восток, к Тохта-гу-хану. А как уходить с больным-то? Ушкуйники будут близко, в Ахтубу войдут и, едва услышат, что в Сарае замятия, причалят к берегу. Коли всё будет удачно, мы передадим им князя, а сами рванём в степь.
— Слушай, тысячник... — Василий помолчал. — А почему ты так легко согласился пойти против самого Великого хана?
— Не доверяешь? — сверкнул глазами Харалдай.
— Понять хочу, — вздохнул Шумахов. — А вдруг нам конец...
— А от Телебуги мне так и так конец! — резко отчеканил Харалдай. — Чуть раньше или чуть позже — какая разница? Мне, Васька, к Тохте прибиваться надо, и нашим походом я, может, милость его приобрету. Понял?
— Понял, — кивнул Шумахов. — Тогда... Знаешь, у меня тоже уши есть. Разве твои лазутчики ничего подозрительного по дороге не обнаружили?
Харалдай чуть замялся:
— Ну-у... Ну слышали в устье Терсы при переправе конский топот и голоса. Но там не больше сотни всадников, их мы в случае чего уничтожим одним махом. Погоди, скоро дозор возвратится, тогда и ясно будет, что там, на берегу Медведицы...
Заалел рассвет, и в шатёр заглянул нукер:
— Дозор вернулся, господин!
— Зови, — приказал Харалдай.
Вошёл сотник Мараачы, доложил:
— Терса по обоим берегам свободна. Только в устье возле леса какие-то всадники.
Харалдай с Василием переглянулись.
— Какие всадники? — повысил голос тысячник. — И сколько их?
— Не разглядели, — сокрушённо развёл руками сотник. — Там близко не подойти, а ввязываться в бой ты не велел.
— Да это понятно, — поморщился Харалдай. — Ну а вдруг большая засада? Несколько тысяч, а?
Мараачы замотал головой:
— Какие тысячи, господин?! По шуму — сотни две, не больше.
— Ладно, иди, — приказал Харалдай. — Там рассвело?
— Рассвело, господин...
— Надо было Кезинера послать, — проворчал Харалдай. — А этот — размазня... — И встал.
— Авось пронесёт? — неуверенно проговорил Василий.
— Вот-вот! — фыркнул тысячник. — Из-за этих ваших «авось» да «небось» вас и бьют почём зря! А у нас таких глупых слов нет. Мы чётко исполняем приказы командиров и потому владеем половиной мира. Ладно, иди собирайся, скоро выступаем...
Восток уже горел вовсю, когда Харалдаево воинство двинулось в путь. С шага перешли на рысь, к полудню приблизились к устью Терсы.
Харалдай послал вперёд сотню Кезинера. Разведчики скоро возвратились и сообщили, что в лесу стоит конница, но немного. Что за конница — неизвестно.
— Неужели нельзя было кого-то схватить и привезти сюда? Мы бы у пленного быстро дознались об их намерениях! — сердито вспылил Харалдай.
— Да как схватить-то, если они носа из леса не показывают? Они только из-за деревьев стрелы пускают, а в лес мы не пошли, опасно! И вообще, я не уверен, что это татары. Уж очень странно ведут себя!
— Он, вишь ты, не уверен, — с издёвкой взглянул на сотника Харалдай. — Ну и что делать? — повернулся к Василию. — Атаковать?
— Давай попробуем.
— Да что ж вы сегодня все как варёные? — совсем вышел из себя Харалдай. — Вас шакал покусал или злые духи околдовали?!
Татары угрюмо молчали: им вовсе не хотелось проливать свою кровь за каких-то русских.
— Так атакуем? — снова спросил Харалдай.
— Давай, — опять пожал плечами Василий.
— А если едва начнём через Медведицу переправляться, враги нам в спину ударят?! — чуть не взвизгнул Харалдай.
— Давай выходыль вныз на правый берег Медведыца, — спокойно и рассудительно заговорил по-русски Мараачы. — Там и переправляйса будем. Там я зналь хорошая брод. И так будем зналь намерены та коныца. Если она хотить нас бить переправа, то там не можут укрыть леса. Там нету леса. Она вся буде на виду, и тогда она отказаться своя попытка.
— Верно, Мараачы, — уже спокойнее согласился с сотником Харалдай. — Поворачиваем на юг!
Повернули. Однако... Однако это, видимо, не устраивало сидевшего в засаде противника. Из леса выскочили сотни две всадников и с ходу неожиданно врубились в хвост Харалдаева воинства, где находился Кезинер со своими людьми. Опытный сотник сразу развернулся и принял бой. С десяток воинов с обеих сторон попадали с коней сражёнными. К Кезинеру присоединились ещё несколько сотен, стараясь окружить врага. Однако вопреки обычной тактике заманивания нападавшие не отступили, а позволили себя окружить. И тут Харалдай понял, что против него действует многочисленная рать, основные силы которой находятся в засаде и только и ждут, когда его тысяча по уши завязнет в этой мясорубке, чтобы, окружив, разгромить её. И едва он скомандовал отступление, как из леса вырвались конные полчища. Уходить поздно, нужно было срочно перестраиваться в линию и бросать окружённых. Бегство же означало полное поражение и неминуемую гибель. Воинство Харалдая развернулось навстречу противнику, укрывая свои фланги в лесу, и приняло бой. На время положение было выправлено, однако ханская конница нескончаемым потоком всё выходила из леса, и Харалдай рыкнул:
