— Далёко я был, ой далёко... — охая от боли в железных объятьях разбойников, говорил князь Даниил. — А я на Воронеже?

— На Красивой Мече, но всё равно дома, — отвечал Тяпка. — А сейчас идём в наш дом. В баньке попаришься, а там видно будет...

Тяпка, Рус, татарин Кезинер, который был крещён в Тешевом монастыре и получил православное имя Михаил, а также Силай и ещё несколько новых соратников Тяпки собирались бросить лихую жизнь, принять постриг и закончить свои дни праведниками. «Нашим домом» Тяпка называл несколько изб и небольшую деревянную часовенку, стоявшие в укромном месте в глухом лесу на возвышенности недалеко от устья Красивой Мечи. Там разбойники решили построить обитель и заняться богоугодными делами.

Даниила хорошенько попарили в бане. Рус берёзовым и дубовым вениками размягчил и ублажил его усталые мышцы, выбил из измождённого тела и кожи грязь. Могучий Тяпка как ребёнка отнёс на руках обессиленного князя в избу и уложил в чистую постель. Измученный долгими мытарствами Даниил мгновенно уснул. Да так глубоко и долго он спал, что друзья стали беспокоиться — не помер ли? Однако волнения были напрасны — князь был тих, но жив, и на второй день к вечеру проснулся.

Необычная истома в теле чуть ли не напугала Даниила. Он привык бежать без оглядки, красться, таиться, озираться, а тут было так легко, так приятно, что и шевелиться не хотелось. И не верилось, что все мытарства уже позади.

Вошёл и присел у изголовья Тяпка.

Даниил улыбнулся:

— Давно я приятности такой в теле не имел...

— Намучился, намаялся, — кивнул Тяпка, — а баня все болести сняла, раны залечила.

— А долго я спал?

— Долгонько, княже. Мы уж за твою жизнь опасаться стали. Но слава Богу — сон на пользу пошёл.

Князь через неохоту встал. Тяпка подал ему простую льняную одёжу. Даниил надел сермяжный зипун и, оглядев себя, подумал: «В Ельце переоденусь».

На пороге появился Рус:

— Во, княже, хорошо! Проснулся?

— Проснулся.

А Тяпка вдруг спросил:

— С нами останешься, Даниил Александрович, али как?

Даниил замотал головой:

— Нет, мне в Елец надобно!

— А зачем?

— Как зачем? Я ж князь Елецкий!

— Не обижайся, княже, — неловко глянул на Даниила Рус, — но туда стезя тебе заказана.

— Кем?

— Татарами.

— Что?..

— Не дадут они тебе снова в Ельце вокняжиться, — поддержал брата Тяпка. — Тебя Ногай приказал сыскать, поймать и колесовать.

— В Ельце татары тебя дожидаются, — сообщил Рус. — Их специально Ногай прислал. Как только объявишься, сразу вместе поволокут к Ногаю и тебя, и твоего сына. Не ходи в Елец, княже. Там сейчас прочно сидит твой малолетний сын Афанасий, ему здорово помогают бояре Хитрых. Его Ногай не велел трогать, пока ты не появишься.

— Почему так?

— Это уж я не знаю.

— И что же делать? — помрачнел Даниил.

— Да оставайся с нами, — пробасил Тяпка. — Мы вот хотим постриг принять...

— Я в монахи не собираюсь! — отрезал князь. — А вы татар, что в Ельце сидят, знаете?

— Не знаем.

— Ахмата среди них нету?

— Ахмата нету, — покачал головой Рус.

— А не знаете, жив?

— Говорят, жив, по степи с Ногаем шляется.

— Вот кто виновник наших бед! — вспыхнул князь Даниил, и все с удивлением посмотрели на него. В нём, обычно кротком и мягком, вдруг проснулся зверь, алчущий крови зверь. — И пока эта ехидна ползает по Святой Руси, я не буду спокоен, где бы ни находился!

— Княже, но мы-то не сможем тебе помочь... — тихо пробормотал Рус.

— Почему?! — топнул ногой князь.

— Мы ж говорили, — поднялся с лавки Тяпка. — К постригу готовимся, уже смиренные молитвы читаем...

— Сколько же меня предавали! — сверкнул глазами Даниил. — Порфирий предал, а теперь и вы!..

— Не знаю я никакого Порфирия, — обиделся Тяпка, — но мы тебя не предаём. Пойми, не можем мы боле разбойничать.

— С каких это пор вы борьбу праведную разбоем считаете?! — разгневался князь. — Ладно, оставайтесь... монахи!

— Постой, княже! — вошли в избу Силай с Кезинером. — Мы с тобой.

— Тогда идём...

— Погоди, княже, не пори горячку! — загородил Даниилу дорогу Тяпка. — Не торопись, дай подумать!

— Да что тут думать?! — Князь грубо оттолкнул его. — Кругом стонут и плачут обездоленные, дети-сироты защиты ждут, а вы в кельях отсидеться решили? Эх-х, как батьки Кунама не стало, так сынки — бегом в монастырь! Кишка без него тонка?

— Да ничего не тонка! — заходил по избе в волнении Рус. — Только много кровушки мы пролили, пора б и покаяться...

— Ладно! — решительно отрубил Тяпка. — Хватит браниться. Раз князь пожелал ещё татарской крови политься, пусть ведёт нас. Ахмата сыщем и казним смертью лютой. Только, чур, княже, потом сразу сюда и ты с нами...

— Там видно будет, — неопределённо пожал плечами князь. — Но сперва я всё-таки в Елец наведаться хочу.

— Снова-здорово! Нельзя, угадают!

— А кто ж его угадает? — хмыкнул Силай. — Вона как изменился, да и оброс весь. Его теперь и мать родная не угадала бы. Я с тобой, Даниил Александрович!

— Тихо! — поднял руку Тяпка. — Будь по-твоему, княже, но умоляю: не откройся там. А то забудешься, увидишь сына, размякнешь...

— Не размякну, — стиснул зубы Даниил. — Я уже не тот, что был раньше. Ни слезинки в глазах не осталось, ни воску в душе. Сына увидеть хочу — не боле того.

— Идите, — безнадёжно махнул рукой Тяпка. — Только возьмите с собой Кезинера, с ним надёжнее...

Смерчем прошёл по Руси хан Батый, много уничтожил городов и весей. Пали тогда и Курск, и Рыльск, и Елец, запустела земля Черниговская. Были срублены под корень роды курских и елецких князей. Чудом уцелели из черниговских Ольговичей лишь брянская, новосильская, карачевская и рыльская ветви. Но возродиться рыльским князьям на старом, в пойме Сейма, месте татары не позволили: тамошняя степь вместе с развалинами Курска и Рыльска вошла во владения Золотой Орды. Поэтому князья Рыльские вынуждены были уйти на северо-восток, на пустующее место пограничного Елецкого княжества. Но сам Елец возрождать они не стали, то ли по причине спорности территории (ведь на отстроенный город смогут тогда претендовать некоторые родичи-Ольговичи), то ли по иной какой причине — не их вотчина, например, и не им там жить. Они основали новый город, чуть в стороне от елецкого пепелища, на реке Воргол. Так образовалось Воргольское княжество, а рыльские князья стали именоваться князьями Воргольскими. Но, отдавая дань традиции, князья именовались и Рыльскими, хотя Рыльска уже не было.

Однако и Воргольское княжество просуществовало недолго. И пятидесяти лет не прошло, как разразилась междоусобная война между Олегом Воргольским и его родичем-соседом Святославом Липецким. А татарам то было на руку: к чему им, особенно бесермену темнику Ногаю, иметь рядом со своими кочевьями княжества воинственных Ольговичей и Ярославичей. И вослед за погибшими полвека назад Курском и Рыльском сгинули Воргол и Липец. Но упорные князья Липецкие, воспользовавшись замятнёй в Орде, возродили на старом месте Елец...

В елецком детинце воздух был напоен запахом свежего тёса и пьянящим духом природных красок. Князь Даниил даже не угадал свой город.

«Дорофей с Марфой славно потрудились, — подумал он. — Хорошие помощники князю Афанасию...»

Бывший владыка Ельца долго бродил по улицам. Он встречал знакомых людей, но его никто не узнал. На него либо вообще не обращали внимания, либо смотрели как на обычного простолюдина, которых тут было много. Даниил остановился возле княжеских хоромов. Там кипела жизнь: челядь сновала туда-сюда, выбегала на улицу, видимо, к чему-то готовясь.

— Что происходит? — поймал за руку рыжего холопа Даниил Александрович. — Что за переполох?