— А где ж он был, когда татары тебя в полон уводили? — скрипнул зубами Конь.

— Он сражался! — обиделась Варвара. — И я даже не знаю, жив теперь или нет.

— А если не жив и у вас там всё разорено, куда ты в зимнюю стужу пойдёшь?

— Не знаю... — прошептала Варвара. — Но что ж я тут делать буду? Только лишняя обуза. У вас здесь одни воины.

— Всё равно оставайся, Варварушка! — всплеснул руками Конь. — Я буду тебе опорою, наряжу, как боярыню, хоромы сложу, не хуже княжеских. Останься, милая, не губи!.. Я тотчас в Елец поскачу, куплю тебе одёжу. Гривны у меня есть! — засуетился Конь.

— А Елец далеко?

— Да неблизко.

— И когда ты воротишься?

— Не ране как завтра к вечеру.

— А где же мне ночевать?

Эти слова обескуражили Коня. Действительно, её товарки по несчастью скоро уйдут, а здесь кругом одни мужчины.

— Может, я всё же со своими... — несмело проговорила Варвара.

— Нет-нет!.. — И вдруг Конь хлопнул себя по лбу, вспомнив, что у Прокопа Селяниновича живёт внучка. Пусть и татарка, но тоже девка.

В землянку купца он вбежал как ошалелый и прямо с порога крикнул:

— Выручай, Прокоп Селянинович!

— А что стряслось? — насторожился Прокоп.

— Пусти переночевать девушку. Твоей внучке веселее будет.

— Да ради Христа, места всем хватит.

Варвара несмело вошла в землянку, но смутиться не успела. Вазиха радостно схватила её за руку и потащила в свой угол. Конь с Аристархом быстро сколотили лежак, Вазиха застелила его и усадила Варвару.

— Вот тут и будешь спать, рядом со мной.

— Ну, я пошёл, — повеселел Конь.

— Иди, — кивнул Прокоп Селянинович. — Иди и за Варварушку не беспокойся.

Конь помчался в Елец, как на крыльях. Через леса, через поля, и не заметил, как ночь наступила.

Закрутила метелица, а парень всё гнал и гнал свою кобылу, пока та не захрапела. Опомнился и спрыгнул с седла.

— Да я ж запалю тебя, милая! — ласково потрепал гриву.

Лошадь благодарно заржала.

— Ну пойдём, пойдём пешком, куда спешить ночью...

Утром Конь был в Ельце. С самой зорьки на посаде уже торговали. Коню эти торги в новизну: раньше-то всё, и одёжа, и обувь, и трапеза — всё было свойское, в лесу добытое. Ежели что и покупали, так то отец. А Конь, кроме охоты, ничего не знал и не ведал...

— Что молодцу надо? — прервал его раздумья бойкий мужичонка в правом ряду.

— Да вот девушке нужны одёжа, обувка, кокошник...

— Есть. Всё есть, смотри! А у тебя гривны-то есть? — спохватился торговец.

— Да есть, есть, — буркнул Конь.

— Вот и сторгуемся. Начнём, с головы. Что твоя жена любит — кики или сороки?

— Да не жена она мне... Девушка.

— Сестрёнка-сиротинушка?

— Почему сиротинушка? — удивился парень.

— Девушкам уборы отцы покупают али братья. Значит, она твоя сестрёнка, — пояснил мужичок.

— Какая сестрёнка! — начал злиться Конь. — Просто... Просто люблю я её, понял?

— Понял-понял, не серчай. Гляди, вот кокуй. Гляди-гляди, красота какая! Бисером обшитый, шапочка внутри тёпленькая...

Коню кокуй понравился. Особенно ленточки: голубенькие и красненькие. Да, убор-то хорош, но сгодится ль на маленькую Варварушкину головушку? Задумался.

— Что мнёшься, витязь дородный? — Продавец тряхнул убором. — Да такой кокуй твоей красавице как раз к лицу.

— А ты её видел? — возмутился Конь.

— Не видел, но наверняка хороша. Я купец, всё наперёд знаю и вижу. Дурной девке ты б убранства покупать не стал. Не так разве, богатырь?

— Она красавица, — мечтательно вздохнул Конь. — Да только впору ли моей Варварушке этот кокошник будет? Может, мал, а может, велик?

— Вот дубина! — выругался купец. — У красивых девушек головушки аккуратненькие, твоей будет в самый раз. Так берёшь?

— Беру-беру! Конечно, беру!

У этого же купца Конь купил и всё остальное, что хотел для Варвары, и про себя не забыл: за новый кафтан с подкладкой последние деньги выложил. Перекусил у купца, которого так славно выручил, и тронулся в обратный путь.

Ехал Конь и радовался. Погонял кобылу, как мальчишка подпрыгивая в седле. Посвистывал, мечтая о том, как приедет домой да разнарядит свою Варварушку так, что сам Прокоп Селянинович ахнет от зависти: его внучка беднее одета...

Въехал Конь в посёлок вечером, товарищи его встречают, приветствуют. А вот Варвара навстречу парню не выбежала. Неловко ей. Неловко и до слёз жалко Коня, потому как сердце её всё с ним, Ярославом любимым. И что ей делать? Прямо хоть плачь!

А Конь, радостный, весёлый, ворвался в землянку с дарами в руках.

— Вот! — воскликнул. — Вот, Варварушка-голубушка, гляди, сколь убранств я привёз. Надевай!

— Ага, щас, при тебе! — заругалась Вазиха. И — Аристарху с Прокопом: — И вы тоже, подите прочь! — Мужчины послушно вышли из землянки.

— Ну, одевайся, Варварушка, — захлопотала Вазиха. — Смотри, какие наряды!

— Ох, Вазиха милая! — обняла её, плача, Варвара. — Не могу я эти подарки принять. Не могу!

— Почему, солнышко?

— Да ведь есть у меня дома суженый. Когда татары напали, Ярослав со всеми нашими в рати участвовал, и люди видели, как упал он подстреленный. А убитый или раненый, никто не знает. И вдруг приедет он за мной, а я от Коня подарки приняла...

— Ой, Варварушка, да забудь ты своего Ярослава. Раз его до сих пор нету, то и не будет совсем. А Конь такой ясный молодец и богатырь! Он выручил тебя из неволи, спас от смерти, не дал замёрзнуть. Опять же одевает красиво, по твоей красе покупает наряды. Да он без памяти от тебя! Ответь ему, заслужил.

— Я не знаю, Вазиха, ничего не знаю! Но что-то здесь не так, нехорошее что-то, словно измена...

— Да брось ты! Не заявится сюда Ярослав, а коли даже и заявится, то даров таких никогда не купит.

— А на что мне дары? Я и без них люблю его.

— Вот неразумная! А ну хватит ломаться, одевайся! — И Вазиха почти силком стянула с Варвары её старьё и одела в обновки.

Одела и ахнула:

— Ну и хороша ты, Варька! Идём на улицу.

— Да зачем? — зарумянилась Варвара.

— Затем! Девушкам надо гулять! — И потащила её за руку.

Вышли из землянки. Прокоп с Аристархом и подоспевший Силай разинули рты, а Конь просто окаменел. Он стоял истуканом и лишь хлопал глазами. Да и то через раз. Силай толкнул его в спину:

— Иди к ней! Чево остолбенел?

Ноги еле слушались парня, но наконец он приблизился к Варваре и снова замер. Она же вдруг с каким-то отчаяньем схватила его за руку и, вся пунцовая, как маков цвет, повела за собой. Все заворожённо смотрели им вслед.

— Чего вылупился? — ткнула Вазиха Аристарха локтем в бок. — Иль я хуже её?

— Что ты, что ты, я просто... — забормотал Аристарх. — Просто красивая пара...

— Мы не хуже! — Вазиха взяла жениха под руку, и они чинно пошли в противоположную сторону. Но на них никто не обращал ни малейшего внимания: примелькались.

А Конь с Варварой молча дошли до леса, молча зашагали по тропинке. Молодой, ещё тонкий и пушистый снег вперемешку с листвой шуршал под ногами, нарушая безмолвие. Конь был просто ни жив ни мёртв от волнения. И надо бы хоть что-то сказать, да все слова из головы повылетели. Волновалась и Варвара. Но она осмелела первая, глянула на витязя и молвила:

— Зря ты так потратился, Конюшка.

— Да мне для тебя, Варварушка, ничего не жалко! — выпалил Конь. — Полюбил я тебя, так полюбил, что даже сил нету сказать!

Девушка потупилась:

— И чем же я приворожила тебя, спаситель мой добрый?

— Не знаю, Варварушка, не знаю! Душевностью своею, красою и статью. Мила ты мне, хороша! В жизни не встречал таких девушек!..

И опять замолчали молодые люди, однако Варвара первой оттаяла, заговорила о чём-то пустяшном, даже начала шутить, и постепенно и Конь повеселел, задышал свободнее. Уже почти стемнело, когда Варвара потянула витязя домой. Он не противился, отвёл любимую в землянку купца, где уже трапезовали. Пригласили к столу и их. Варвара села, а Конь отказался: