Светлой памяти матушки моей

Душневой Любови Фёдоровны

«...Тяжела оказалась судьба жителей Липеца, Воронежа и Онуза в период монгольского завоевания. Большинство погибли, остальные спасаясь ушли на север, кроме немногих смельчаков. И расплодилось тут зверьё вместо людей, и не трогали его охотники — некому было трогать. После Ахматова побоища долго не ступала здесь нога оседлого русского человека...»

Сама земля стонала и дрожала. Свет померк от горя липецкого народа. Кого хоронили православные? Своего любимого князя Святослава. Скорбь вошла в души липчан, терзала их, выворачивала наизнанку.

Смерть есть смерть: подошло время — и человек умирает. Но и жизнь есть жизнь, её нужно устраивать, бороться за неё, цепляться руками и ногами, спасать, быть может, ради других жизней, даже ценою собственной. Князь Святослав Липецкий жил ради других, ради своего княжества и людей, его населяющих, и отдал жизнь за них.

Пепел, дым, смрад окутали некогда цветущий Черлёный Яр. Люди попрятались по лесам, думали, что всё ещё образуется, что они вернутся назад и заживут по-старому... Но вот — новый набег Ногаевой орды. Каратели прочёсывали воронежские леса, рыскали повсюду, забирали в полон, убивали.

«Уходить надо на север», — принимали решение оставшиеся в живых и уходили. Пустела земля и сиротела. Слезами и кровью поливали дорогу на север липчане...

Князь Александр после похорон брата укрылся в лесах верховий Дона, откуда легко было вернуться обратно, в родовые места в пойме Воронежа.

Устроился он недалеко от стоянки разбойника Кунама. И хотя был у них общий враг — воргольский князь Олег и ногайские татары, объединяться с Кунамом князь Александр не желал: гордость Рюриковича не позволяла.

— Пусть не ждёт Олег Воргольский от меня пощады, — сказал Александр сподвижникам. — Воргол будет стёрт с лица земли.

В просторной землянке сидели ближние князя — сын, князь Даниил, первый боярин и советник Семён Андреевич, Дорофей Космачов, Василий и Демьян Шумаховы, Андрей Кавырша, Севастьян Хитрых, Евтей Ломов и Силай.

Дух в землянке стоял тяжёлый, густой, подземельный, пропитанный потом, и старый боярин Семён Андреевич не выдержал, предложил продолжить разговор на свежем воздухе.

— Давайте, — кивнул князь, и вдруг...

— Татары близко! — крикнул, вбежав в землянку, десятник Авдей. И видать, сам испугавшись своего рёва, приставил к губам палец и прошипел: — Тши-и-и...

— Где они? — спросил князь.

— Да рядом!

— Так что с того? — повысил голос князь. — По-твоему, мы должны сидеть тут как в мышеловке и ждать нападения басурман? Много их?

— А кто знает, — пожал плечами Авдей.

— Вот чёртова башка! — возмутился князь. — Ничего не знаешь, а страху нагнал, будто там тумен. Где дружина? Или разбежалась?

— Да нет, — немного успокоился Авдей. — Только попряталась.

— Ух! Дал бы я тебе! — разозлившись, показал десятнику кулак князь. — Демьян, Евтей, разузнайте, что за напасть.

— Дёмка, тихо! Не шурши! — всё время, пока бежали, сдерживал шустрого напарника Евтей. — Гляди-гляди! Обоз по дороге вдоль Сосны ползёт. Там и татары, и русские. Ворголяга, наверно. Дань шлёт Олег ордынскому хану или ногаю.

— А почему тут? Смелым стал? И почему их не ограбил Кунам? — удивился Демьян.

— Да Кунам на Красивой Мече устроился, — пояснил Евтей. — Он знает, что мы здеся, потому и не тронул обоз — нам добычу оставил. Гля, добра-то, а мы голодные сидим. Бегим быстрей к князю!

Вскоре дружинники стояли перед Александром Ивановичем и, перебивая друг друга, рассказывали об увиденном.

— Мы не разбойники! — отверг предложение о грабеже обоза князь Даниил.

— А это не разбой, — перебил его отец. — Мы уже сколь времени слоняемся голодные по лесу по милости Олега Воргольского.

— И обоз его, врага нашего! — поддержал князя Александра Семён Андреевич.

— С русским полоном, кстати, — добавил Евтей.

— И как же его взять? — прищурился Александр.

— А когда они через Дон переправляться начнут, тогда и брать. Как говорится, голыми руками, — предложил Демьян.

— Ладно, — согласился Александр. — По коням! Василий!

— Слушаю.

— Бери своих людей и быстро на Дон! Устроишь засаду. А мы их сзади сопровождать будем. Когда начнут переправу, прижмём к Дону и, Бог даст...

Неповоротливый тяжёлый обоз медленно продвигался к переправе. Князь Олег знал о стоянке разбойника Кунама где-то в пойме Красивой Мечи, но никак не мог предположить, что Александр окажется в устье Сосны. Поэтому и послал обоз не безопасным путём через Тешев лес, а к месту слияния Сосны с Доном.

— Бей гадов! — с воплями накинулись липчане на татар, и началась кровавая сеча. Когда все воины противника были убиты, Демьян Шумахов схватил на руки молодую татарку и потащил в лес. Красивая девка сопротивлялась отчаянно: визжала и, пытаясь вырваться из клещевых объятий Демьяна, расцарапала ему щёки.

— Ах ты, сука! — взревел Демьян и ударил свою жертву в лицо. Татарка упала и затихла. — А-а-а, сука! Явилась нашу землю грабить да ещё сопротивляется, когда попалась. А ты испытай, падаль, то, что наши девки терпят от ваших косоглазых дьяволов!.. — И Демьян, продолжая ругаться, поволок полонянку в чащу.

И возле обоза шла возня. Молодые воины, подобно Демьяну, тащили татарских женщин за волосы в кусты, более степенные собирали поклажу. Русских пленных, мужиков и баб, развязали. К ним подошёл князь Александр и спросил:

— Откуда?

— Я из Тешева, а это семейство моё. Девка на выданьи, — толкнул почему-то вперёд золотоволосую красавицу дочь пожилой мужик. — Да вот чуть не спортили её басурмане. Грозились за Доном спортить.

— А мы из Черниговки!.. А мы из Яриловки!.. — галдели другие освобождённые.

— Так зачем же вы после гибели Липеца и князя Святослава остались тут? — озадачено спросил Александр Иванович. — На что надеялись? Защиты ведь для вас никакой.

— А ты, наш князюшко? — прищурил глаз один смерд. — На тебя и надеялись.

Князь хотел что-то сказать, да в горле застрял тугой комок горечи. Вздохнул:

— Милые вы мои! Да я и сам, что загнанный зверь в лесу, покоя себе не найду. Мне одно осталось — мстить за погибших, за княжество своё, за брата, убиенного предательской рукой. Нет у меня теперь ни городов, ни весей, и вас оборонить я не в состоянии. Прошу: пока лето не кончилось, идите на север, может, там какой князь приютит вас. Ведь на Руси многострадальной ой как много простору и ещё много князей и княжеств, куда татары редко доходят. Идите в Великое княжество Володимирское, в Москву, в Ярославль, в Тверь, Переславль, Суздаль... Да мало ли городов на Руси?..

— Княже! Княже! — послышались крики дружинника.

— Что случилось?

— Да тут полуживая княгиня... В общем... сноха твоя, княже, Аксинья!

— Аксинья?! — изумлённо переспросил Александр Иванович и бросился к обозу.

Аксинья тяжело дышала, её глаза бессмысленно блуждали по сторонам. Она мотала головой и, шевеля губами, выговаривала лишь одно имя:

— Данилушка... миленький мой Данилушка... Где Данила?..

— Где князь Даниил? — гаркнул Александр Иванович.

— Да тута был... С татаркой... в кусты... — испуганно прошептал кто-то из дружинников.

— Найти немедля! — разгневался князь. Потом, немного успокоившись, наклонился к снохе: — Аксинья, Аксиньюшка, что с тобой, родная? А где Афанасий? Где другие княгини?