— Да никакого переполоху! — отмахнулся тот как от назойливой мухи. — Вот любопытная смердяга, всё знать надо!

Челядинец убежал, а Даниил покачал головой:

— И Гришка меня не угадал. А наглый какой! Знать, я действительно ликом переменился. Ну, в лужи не гляжусь, может, и впрямь сам себя не узнаю...

Но продолжение мыслей у него оборвалось, потому что откуда ни возьмись набежала толпа, закружила, затолкала князя так, что он чуть не упал. Толпа хлынула на княжеский двор, и Даниил, почесав затылок, пошёл следом. Дёрнул за рукав одного из зевак:

— Это что за потеха тут предстоит?

— А ты чё, нездешний?

— Ага.

— Суд княжеский.

— А-а-а, вон оно что, — понимающе кивнул Даниил и вдруг поймал на себе взгляд Силая. Недалеко от Силая стоял Кезинер и тоже косился на него. Князь усмехнулся: «Вот дружки-соглядатаи!»

И тут все зашумели: «Князь! Князь!..»

Даниил сразу сына и не угадал. Афанасий уже не был пелёночником, сам топал впереди бояр, медленно и важно.

— Сыночек ты мой, кровинушка моя!.. — дрожащим голосом прошептал Даниил. — Да кто же тебя научил ходить так важно? Истинный князь!..

Справа от Афанасия вышагивал боярин Дорофей Космачов, слева — Афанасий Хитрых. Позади свита, но Марфы Хитрых видно не было.

— А где ж Марфа Андреевна? — спросил Даниил соседа. — Жива ль?

— Жива, — кивнул горожанин. — Только её посадник Дорофей от выхода княжеского отстранил.

— За что?! — удивился Даниил, но ельчанин насторожился:

— Эй, а ты случаем не лазутчик? Одёжа сермяжная, а говор боярский. Надо бы Дорофею доложить, пущай прикажет на дыбе длинником шкуру тебе пощупать. Или татарам про тебя рассказать?

Такой поворот событий никак не входил в планы Даниила. Он хотел было уйти, но ельчанин остановил:

— Куда же ты, мил человек? Да не скажу я никому, не скажу. А насчёт Марфы... Ей Дорофей заявил, что, мол, не женское дело за князем на людях появляться, блюди хозяйство, а с церемониями без баб разберёмся. Марфа Андреевна женщина кроткая, послушалась, вот сейчас и занимается трапезной частью хозяйства.

— А про князя Даниила не слыхать? — вырвалось у пришельца.

Ельчанин глянул на него так зорко, что у Даниила похолодело внутри. Но вроде пронесло. Горожанин опустил голову и буркнул:

— Разное про него бают. Одни сказывают, что в Орде сгинул, свово батюшку князя Александра выручая.

Другие — что где-то в лесах, как его батька раньше, скрывается и скоро в Ельце объявится.

— А ты-то как думаешь? — прищурился Даниил.

— Я думаю, — почесал затылок горожанин, — что князь наш погиб. Не могли его татары из Орды живым выпустить. Хотя, с другой стороны, чего это они по всему Черлёному Яру который месяц рыщут? Люди думают, что князя выискивают и коли поймают, то вместе с князем Афанасием казнят.

От этих слов у Даниила помутилось в голове. Он пошатнулся и чуть не упал. Ельчанин поддержал его, но Даниил уже взял себя в руки:

— Ничего-ничего, пройдёт. Это у меня бывает...

А на княжеском крыльце всё шло своим чередом. Князь Афанасий с помощью Дорофея забрался в стоявшее на возвышении кресло, и Афанасий Хитрых объявил о начале суда. Потом громко, от имени князя Елецкого, заговорил Дорофей, но Даниил его не слушал, думая о своём.

«...Люди меня не угадывают, и это хорошо. Я смогу проведывать сына тайно, без огласки. А открываться никак нельзя: загублю и себя, и сына, и всё княжество...»

Справа раздался шум. Грубо расталкивая горожан, через толпу пробиралась группа татар.

— Что это?.. — пробормотал Даниил, и кто-то из ельчан дрожащим голосом прошептал:

— Опять князя ищут... А главный у них Вагиз, пёс бы его побрал, брат Ахмата!

— Брат Ахмата?.. — протянул Даниил.

Посадник же Дорофей, не обращая внимания на татарскую возню (привык, видно), продолжал вершить от имени князя Афанасия суд.

И вдруг Даниил заметил, что к Вагизу подошёл его недавний собеседник и начал что-то говорить на ухо. А за спиной — шёпот Силая:

— Пригнись, княже! Уходим...

Кони мчали седоков резво. Несколько минут — и они в лесу. Сзади слышался шум, переполох в городе, топот копыт татарских лошадей. Но татары не знали леса и скоро отстали. Отъехав от Ельца на приличное расстояние, беглецы, чтобы дать коням отдохнуть, спешились. Силай подошёл к Даниилу:

— Княже, ты с кем там разговаривал, знаешь?

— Нет, а с кем?

— С татарским прихвостнем Маркелом.

— Кто ж он такой? — побледнел Даниил.

— Наследник Рвача по душегубским делам. Он куда-то, вот эт во, исчезал, а теперь опять объявился и надо ж, прямо перед тобой!

— А что ж сразу не предупредил? — возмутился Даниил. — Он же небось угадал меня!

— Нэбось, — буркнул Кезинер.

— Не мог я предупредить, — насупился Силай. — Он меня тоже знает. Поднялся б тарарам, и Дорофей обязан был бы нас схватить, иначе самому несдобровать. Им там тоже не мёд. Татары Дорофея и Афанасия Хитрых наверняка трясут. Этот Вагиз хоть и пожиже своего братца Ахмата, но тоже бес с рогами. Ладно, поехали. Дома подумаем, что делать.

Князь Даниил с Силаем и Кезинером прискакали на Кунамский хутор уже заполночь. Их встретили дозорные, проснулись и Тяпка с Русом.

В избе зажгли берёзовые лучины, сели на лавки. Только князь не находил себе места, метался по горнице, бормоча:

— Он же у меня выспрашивал, выуживал, в глаза, сволочь, заглядывал!..

— Про кого он? — шепнул Силаю Тяпка.

— Да про Маркела. Похоже, тот его угадал, — заёрзал на лавке Силай.

— Какой Маркел?! — удивился Тяпка.

— Ты, братуха, память уже потерял? — хмыкнул Рус. — У нас один Маркел, Буня. Олега Воргольского и Рвача прихвостень.

— Ах, да! — хлопнул себя по коленке Тяпка. — Эта скотина осталась в Ельце. И что случилось?

— Маркел возле князя тёрся, вот что, — насупился Силай. — А потом Вагизу настучал. Мы еле ноги унесли.

— Говорил я, не надо в Елец ходить! — буркнул Тяпка.

— Мы что ж, по своей земле ходить не имеем права?! — взъерошился Даниил. — Я, между прочим, дома!

— Ну ладно, ладно, не ерепенься, княже, — оробел Тяпка. — Это значит, и Вагиз тута? Он же вроде к Потаю уехал.

— Думали, уехал, а он по лесам шастал, — пояснил Силай. — Неймётся перед братом выслужиться.

— Да чихал он на брата, — заметил Рус. — Он теперь не под братом, а под Ногаем, перед тем и выслуживается.

— Да пускай хоть перед чёртом! — рыкнул Даниил. — Однако... Однако его вылазки в лес нам на пользу...

Тяпка вздрогнул:

— Убивать Вагиза в пределах княжества нельзя!

— А почему? — пожал плечами Силай.

— Как почему? — вскочил с лавки Тяпка. — Да за него Ногай от Ельца и ельчан мокрого места не оставит!

— Погоди, — поморщился Даниил. — Я ж не о том. Я хотел сказать, что его можно на меня, как на живца, отсель в степь выманить, а там, глядишь, и Ахмата найдём. Оба за всё и поплатятся.

Молчали долго. Наконец Рус кивнул:

— Можно попробовать. — Повернулся к Кезинеру. — Тем более что Михаил с нами.

— Во! — всплеснул руками Тяпка. — А чем он поможет?

— Мишка, тебя Маркел знает? — спросил у татарина Рус.

— Маркела?.. — повторил Кезинер. — Не встречал.

— Маркел — тварь хитрющая, — тоже заходил по избе Силай. — Он всё видит, всё слышит. Хотя он и долго не был в Ельце, но Кезя там уже бывал, и не раз. Его могли приметить Маркеловы холопы. Да и Вагизовы татары, поди, тоже будут дивиться — откудова такой выискался?

— Говорю же, спешить не стоит, — снова ветрел Тяпка. — Присмотримся, приглядимся...

— Да некогда приглядываться! — рассердился князь. — Осень на дворе. Зима вот-вот нагрянет!

— Ну и что — зима? — не сдавался Тяпка. — За зиму и присмотримся, а весной сообразим, что делать с этими Вагизами да Ахматами!

— Замолчите! — стукнул кулаком по столу Рус. — Междоусобник завели! Ты, князь дорогой, тоже поостынь маленько. Зачем сразу лезть на рожон? Сам попадёшься — полбеды, а вдруг сына загубишь?