— О, мой лорд, право, я не заходил в своих планах настолько далеко. Разве что лёгкие намётки… Как насчёт того, чтобы замаскировать их и расселить по гостиницам и постоялым дворам?

— Замаскировать, — эта идея явно заинтересовала Лорда. Он выгнул брови дугой и снова выронил вилку. — Это как налепить на них новую внешность? Чары личины?

— Нет, милорд, — терпеливо пояснил Люциус, — в большинстве гостиниц есть детекторы иллюзий, они дадут портье сигнал о том, что обратившийся за комнатой маг маскируется, или развеют личину. Нет, магические методы отпадают. Я думал о театральном гриме и париках.

— Театральный грим, — причмокнул Волан-де-Морт. — Раскрасить им лица, нацепить новые причёски, отрастить бороды, да?

— И, поскольку личины не будет, детектор скажет, что маг на самом деле так и выглядит, — улыбнулся Малфой. По его спине скатилась капля холодного пота: это был один из самых опасных моментов разговора. — Если сам маг при этом будет непохож на своё изображение в графе «Разыскивается», портье и не подумает вызывать авроров.

Лорд обдумывал свежую мысль. Белла плюнула на свой носовой платок и начала благоговейно стирать засохшую томатную пасту в уголке его рта.

— Согласен, — наконец, выдохнул Лорд Волан-де-Морт. — Заодно мы рассредоточим наших бойцов по стратегически важным точкам. Ты молодец, Люциус, придумал хороший план. За это я дарую тебе однократный иммунитет к «Круцио». Когда заметишь, что я собираюсь тебя встряхнуть, просто скажи стоп-слово, и я тут же отменю своё намерение.

— Спасибо, мой лорд, — с чувством выдохнул Люциус; это был поистине царский подарок.[204]

— Чувствуй себя, как дома, — протянул руку Волан-де-Морт и уронил бокал, заливая драгоценным красным вином драгоценную древнюю скатерть. Люциус до крови прикусил щёку изнутри, чтобы не выдать своей реакции. — Более того, я решил посвятить тебя в свой план атаки на Отдел Тайн.

— План атаки на Отдел Тайн?

— Да, Люциус. Я долго обдумывал эту идею, и, считаю, у нас есть приличные шансы на успех. Пришло время начинать развёртывание, и тут ты со своим предложением рассовать моих людей по мелким гостиницам подоспел как раз вовремя. Согласно моему плану, мы будем готовы к активным действиям через две недели.

— Великолепно, мой лорд! — выдохнул Люциус с энтузиазмом, которого на самом деле не ощущал. — Только, если позволите…

— Да?

— А какое у нас стоп-слово?

— «Буэнос Айрес». Только полностью. Я слышу «Сиудад де ла Сантисима Тринидад и Пуэрто де Нуестра Сеньора де Санта Мария де лос Буэнос Айрес» — и тут же оставляю тебя в покое.

— Ну что, Гермиона, удалось тебе уговорить Хагрида составить какой-нибудь вменяемый план обучения? — поинтересовался Джеймс, поднимая голову.

Прямо перед ним на специальном пюпитре стояла присланная из MI6 домашняя работа по зельеделию. Джеймс аккуратно переписывал её набело, оставляя место для выполненных в в шести красках иллюстраций.

Эта работа вызвала особенно много споров на Воксхолл из-за затребованных профессором Снеггом иллюстраций. То, что нанимать профессионального художника для подделки рисунков пятнадцатилетнего мальчишки стало бы ошибкой, оказалось очевидным даже для зубров разведки; учителям мог показаться подозрительным тот факт, что Поттер после амнезии внезапно начал рисовать, как Микеланджело. Поэтому для рисунков был выбран стиль Рафаэля, причём не живописца, а черепашки-ниндзя. Дело оставалось за малым: собственно, воплотить задуманное. Здесь возникла следующая загвоздка: никто из имеющих допуск к операции «Пасека» не соглашался признать, что рисует, как курица лапой.

Мисс Манипенни первой попробовала напрячь свои художественные способности. Однако все её творения были на одно лицо, со здоровенными глазами на пол-головы, с широкими белозубыми улыбочками, заставляющими подозревать их обладателей в психически нестабильном состоянии, и с великолепными волосами, украшенными пышными ленточками. И если пелопонесская винтокрылая лисица ещё имела хотя бы теоретическое обоснование щеголять глазами, которым позавидовал бы даже филиппинский долгопят[205], то наличие подобного органа зрения у куска кристаллической серы было уже как-то чересчур. Кью, увидев предложенные наброски, потребовал себе жаропонижающее; Эм же просто сказала: «Зато она хорошая секретарша».

Следующим к званию лучшего художника попробовал подступиться Билл Таннер. К сожалению, и в его случае результат был неудовлетворительным. Эскизы, вышедшие из-под его карандаша, тоже отличались унылым однообразием форм. В какой-то момент даже сам художник не сумел определить, на каком эскизе изображена винтокрылая лисица, а на каком — кусок серы, и его кандидатуре дали отвод большинством голосов.

Наконец, у Кью хватило мозгов сообразить: рисунок должен быть нарисован рукой самого Джеймса Бонда, чтобы его экзаменационная работа, которую суперагенту всё-таки придётся создавать своими силами, не отличалась от его домашних работ. Поэтому Бонда снабдили изрядным количеством иллюстраций как винтокрылых лисиц, скрупулёзно перерисованных из магических энциклопедий, так и фотографий кусков серы. Затем Джеймс, отобрав самые подходящие картинки, тщательно перерисовал их, стараясь не думать о том, что, если бы его увидел Блофельд, «СПЕКТР» оказался бы обезглавлен: шеф международного преступного синдиката при виде агента британской службы внешней разведки, тщательно и с высунутым от усердия языком орудующего цветными карандашами, лопнул бы со смеху[206].

— Нет, он упёрся рогом, — Гермиона обложилась таблицами логарифмов, выполняя домашнее задание по нумерологии. — Я пыталась объяснить ему про Амбридж, но он просто не понимает. Говорит, что только ненормальный предпочтёт изучать нарглов или химер… Нет, я не думаю, что он завёл химеру, — поспешила сказать она, неверно истолковав выражение лица Джеймса. — Это не значит, что он не пробовал; как я поняла из его слов, их яйца трудно достать. Не знаю, сколько раз я ему говорила, что лучше ему следовать программе Вильгельмины Граббли-Дерг. По-моему, он половины сказанного не пожелал услышать. Он в каком-то странном настроении. И вдобавок он не желает говорить, где поранился. У меня от этого уже голова кругом идёт; представь, я умудрилась забыть, что комплексная логарифмическая функция не однозначна и определяет риманову поверхность! Можешь передать мне красный карандаш? Мне надо закрасить область главных значений.

Рон, чернее тучи, сидел над дневником сновидений для Трелони и искоса наблюдал за Джеймсом и Гермионой, увлечённо общающимися друг с другом. За соседним столом соприкасались вихрастыми головами Фред и Джордж, обсуждая очередную аферу.

Джеймс закончил раскрашивать винтокрылую лисичку и со вздохом облегчения свернул свиток.

— Герми, тебе нужна помощь? Я ведь домашку по нумерологии уже закончил, — спросил суперагент, с двояким чувством в душе ожидая ответа. Логарифмы пугали его ещё в школе, а отсутствие калькуляторов и необходимость прибегать к таблицам и благополучно забытым во всём цивилизованном мире логарифмическим линейкам вызывала дрожь в коленях. Конечно, когда задачи решают многомудрые титулованные специалисты из Вавилона-на-Темзе, казаться умным легко, однако из-за предстоящих экзаменов Бонду всё-таки приходилось вникать в суть и понимать решение каждой задачи, — благо, ему объясняли материал лучшие специалисты из тех, кого Эм смогла найти. К счастью, в Воксхолл согласились, что суперагент имеет право ненавидеть эту часть боевого задания; отвращение к точным наукам соответствовало характеру Гарри Поттера, восстановленному методами регрессивного психоанализа из рассказов Рона и Гермионы, и удивительным образом совпадало с отношением к этим наукам Джеймса Бонда. В результате Бонд разбирался в многомерных вычислениях ненамного хуже самой мадам Вектор, но был избавлен от необходимости делать вид, что наслаждается этим.