— Не со мной, с ним, — Дадли ткнул пальцем в Поттера, уминая вторую колбаску. — Два извращенца попытались сделать с ним это. Рот в рот, как всегда начинается в фильмах, которые папа смотрит по видео, когда мамы нет дома. Извращенцы, ведь видели же, что я красивее.

Вернон покраснел, но Петуния, очевидно, не обратила внимания на пояснение сына.

— А потом они сломали парковую скамейку. Ну, я им немного помог. Врезал им пару раз по-свойски, да, папа? Парковой скамейкой. Они и сбежали. А он с тех пор постоянно такой.

— Красный! Режь красный! Или зелёный? Если я ошибусь, здесь всё взорвётся! — радостно сообщил Гарри серванту. Он уже прошёл в гостиную; Петуния взвизгнула и умчалась за шваброй, — судя по следам, перед тем, как зайти, мальчик тщательно вытер ноги о хлюпающий коврик.

Дядя Вернон обошёл Поттера с выражением лица орнитолога, обнаружившего редкий экземпляр особенно отвратительного стервятника.

— А где его эта?

— Эта? Укатилась куда-то, я её не нашёл. Только я её и не искал, а если и нашёл бы, не стал бы поднимать. — Дадличка рефлекторно потёр копчик, вспоминая своё первое знакомство с волшебными палочками, смял пустую обёртку от колбасок и повысил голос: — Мам, дай пожрать!

— Сейчас, умница моя, — тётя Петуния закончила мыть пол и толкнула Вернона к Гарри: — Дорогой, загони его в спальню, пусть он там отлежится. Если к ужину не оклемается, надо будет показать его доктору, потому что вдруг он заразит Дадличку! Да, сыночек, я уже иду! Что ты будешь, овсянку с грибами или картофель с сырным соусом?

— Без говядины?! — взвился Дадли. — Я совершил подвиг! Я спас эту бестолочь от пяти извращенцев! Мне нужны белки! И углеводы!

— Ты же говорил про двоих? — поднял бровь Вернон.

— Там было пять извращенцев, два эксгибициониста и мазохист с кнутом! — твёрдо ответил Дадли, садясь на жалобно заскрипевший стул. — И я их всех победил! Я заслужил мясо!

— Конечно, дорогой, — суетилась Петуния, поспешно выгребая содержимое холодильника на стол. — Вернон, не стой столбом, отведи этого в его комнату, а то он может испортить Дидди аппетитик!

Поттер принюхался к запаху разогреваемой еды и скучающим тоном обронил Вернону:

— Коллега, вы не представляете себе, как меня достали эти попытки замаскировать мышьяк ароматом чеснока…

Дадли поперхнулся, Петуния выронила поварёшку. Вернон побагровел и схватил Гарри за грудки:

— Вот твоя благодарность, да? Безродное отродье! Мы тебя вырастили, выкормили, выпестовали, как родного сы… Племянника! Ты с нашим сыном носил одни и те же вещи!..

— …И та сорочка, которую мы ему подарили на девятилетие, уже почти начала тебе подходить, хотя бы по росту… — поддакивала Петуния, воинственно размахивая поварёшкой. На заднем плане Дадли осторожно прислушивался к событиям, не переставая есть.

— …Да! А за это ты обвиняешь нас в том, что мы тебя травим? Подлец, негодяй! Надо было выгнать тебя ещё тогда, когда ты только пошёл в эту школу, чтоб ей пусто было! Яд, да, это всё твои зелья виноваты! Совсем с ума сошёл, в котле всякую бурду варить!..

Поттер, которого немилосердно трясли во время всей тирады, безучастно изучал потолок. Потом он перевёл спокойный и безмятежный взгляд на дядю. Легко положил ладонь на одну из сжимающих его футболку рук…

…В следующую секунду Вернон корчился на полу, скуля и баюкая на глазах опухающее запястье. Гарри с абсолютно бесстрастным выражением лица смотрел на катающегося по полу пунцового Вернона, а затем перевёл ледяной взгляд изумрудных глаз на Петунию. Петуния снова выронила поварёшку.

Поттер повернулся к Дадли. Дадли скрылся за горой еды в тарелке, — благо, это было несложно. Поттер снова повернулся к Петунии.

Её лошадиное лицо вытянулось так, что казалось, будто подбородок упёрся в живот.

— Пошёл прочь из моего дома, мерзкий неблагодарный ублюдок, — твёрдо заявила Петуния, отступая в кухню.

Поттер никак не отреагировал на это заявление. Он наклонился к дяде, который, увидев склоняющегося к нему племянника, побелел от страха и попытался отползти.

— Вон из моего дома! — умоляюще проскулил Вернон, царапая паркет тапками.

— Вон из нашего дома, дорогой, — поправила Петуния, осторожно выглядывая из-за косяка двери.

— Но он ведь свидетель, который может подтвердить, что я героически победил восемь извращенцев, трёх эксгибиционистов, двух мазохистов и стриптизёршу, — вякнул Дадли, но стушевался и заткнул себе рот картофелиной: — А, ладно. По крайней мере, я смогу забрать мою спальню.

Поттер пожал плечами, направился к входной двери и распахнул её. Мимо него внутрь пролетело пушечное ядро, долбанулось о стеклянные дверцы серванта, вызвав внутри короткую лавину из памятного хрусталя, и рикошетировало на кухню под дикий визг Петунии и Дадли. Там ядро рухнуло в тарелку и взорвалось, разбрасывая во все стороны ошмётки еды и перья и превращаясь в несколько взъерошенную, но вполне приличную сову.

Визг Петунии перешёл в ультразвук. Сова, нахохлившись, отряхнулась от еды и цепанула с тарелки Дадлички кусок колбаски. Вернон вскочил и бросился на кухню, по широкой дуге обегая Поттера и срывая на ходу с ноги тапок: «Никаких сов в моём доме!» Видимо, бравый продавец свёрел спутал сову с мухой…

Красный конверт громовещателя, который сова между делом метнула в руки Петунии, задымился и взорвался. Мощный рык легко перекрыл визг Петунии, крик Вернона, вопль Дадли и клёкот совы:

— Не забывайте мой наказ, Петуния!!!

Казалось, тётя Петуния сейчас упадёт в обморок. Она опустилась на стул рядом с Дадли и закрыла лицо руками. Остатки конверта догорали в полной тишине, — только сова, ухнув, цапнула ещё одну колбаску, и Поттер тщательно вытирал ноги о коврик у открытой двери.

— Что это значит? — хрипло спросил дядя Вернон. — Что… Я не… Петуния!

Тётя Петуния молчала. Дадли пялился на мать, тупо раззявив рот. Тишина закручивалась жуткой спиралью. Гарри по-прежнему безучастно вытирал ноги о коврик.

— Петуния, солнышко, — нежно проворковал дядя Вернон, оценив размеры клюва совы и потихоньку одевая тапок.

Тётя подняла голову. Её всё ещё била дрожь. Она сглотнула.

— Мальчик… Мальчик останется у нас, Вернон, — сказала она слабым голосом.

— Чего?!

— Он остаётся, — повторила Петуния, избегая смотреть на мужа и сына и теребя оборки собственного платья.

— А давайте продадим его на органы! — предложил Дадли, собирая себе на тарелку остатки разбросанной совой еды.

— Нет, — покачала головой Петуния более твёрдым голосом. — Если мы продадим его на органы, пойдут толки среди соседей. Начнут всякие вопросы задавать, станут интересоваться, куда он делся. Поттер остаётся.

Вернон пытливо изучал лицо своей жены, пытаясь прочесть её истинные мысли.

— Хорошо, — наконец сказал он и обернулся к Гарри. — Ты! Иди наверх, сиди у себя в комнате, из дому не выходи. Иди спать!

Гарри, напоминая эмоциональностью разлаженного робота, развернулся и направился к лестнице. Петуния с затравленным выражением лица посмотрела на поднимающегося мальчика, затем перевела взгляд на остающиеся за ним следы и тяжело вздохнула.

Бонд открыл глаза и сфокусировал взгляд на часах. Моргнул и сфокусировал взгляд снова. Моргнул ещё раз и прищурился, уменьшая диафрагму и увеличивая глубину резкости. Часы показывали 8:14 утра. Явно домашние занавески легко колыхались под прохладным ветерком, и Бонд понял, что он был не в одном из шикарных отелей Боготы. «Эм меня убьёт, — привычно подумал суперагент и встал с кровати, едва не упав. — Интересно, что пошло не так? Подручные Лоретти перехватили меня в Мадриде?» Бонд сделал пару шагов к окну, забранному толстой стальной решёткой. «Солнце низковато стоит для Мадрида. И вообще похоже на то, что я всё ещё в Британии. Эм меня точно убьёт, а потом отдаст Кью для опытов. Что я вчера пил? В глазах всё расплывается. Опять денатурат с метанолом? И потом заснул в одиночестве?!»