Рука, целая и невредимая, появилась из воздуха, как по волшебству. Ладонь сжимала небольшой металлический цилиндрик чёрного цвета, с шестигранными торцами, на одном из которых красовались белые буквы. Цилиндр был украшен множеством прорезанных в нём отверстий, сквозь которые виднелась серебристая начинка.

Снегг повернул руку ладонью вверх и попытался разобрать белые буквы на торце цилиндра.

Мир исчез в безумной, бешеной вакханалии света и звука.

Джеймс Бонд, неспешно удаляясь от ограбленного кабинета, тонко улыбался под мантией-невидимкой, поигрывая трофейной волшебной палочкой. Конечно, это не совсем честная победа. Ну откуда Снеггу было знать, что это очень, очень плохая идея, — пристально смотреть на взрывающуюся на ладони светошумовую гранату…

Очаровательная девушка-экскурсовод слащаво улыбнулась:

— …А вот на этом месте, утверждает легенда, граф Джакопо повелел отрубить головы ста пятидесяти пленным турецким солдатам.

Группа остановилась. Пожилые японские туристы начали щёлкать фотоаппаратами, пытаясь запечатлеть крошечный внутренний дворик замка. Розовощёкая, раскрасневшаяся пара из России миловалась на отшибе, и мысли их явно были далеки и от замка, в котором они находились, и от зверств одного из его бывших владельцев; Билл даже не был уверен, что они слышали объяснения экскурсовода. Несколько туристов-итальянцев, лица и тела которых несли на себе печать чрезмерного увлечения пиццами и спагетти, а щёки переваливались через воротник и почти достигали ширины плеч, воспользовались остановкой, чтобы отдышаться и утереть пот.

Из разношёрстной экскурсионной группы выделялись Билл Таннер, Джон и Джим. Оба подручных, — телохранители и помощники в одном лице, — не сговариваясь, надели на экскурсию одинаковые тёмно-серые костюмы в чёрную полоску, свободного покроя пальто, начищенные туфли с подбитыми подошвами и солнцезащитные очки. Билл, заранее подозревая, что его сопровождающие оденутся в точном соответствии со стереотипами тайных агентов, вырядился в джинсы, высокие ботинки, линялый свитер и кожаную куртку. При нулевой температуре воздуха шефу аналитиков было отчаянно жарко, но, по крайней мере, теперь их троица напоминала не секретных сотрудников в разгар тайной миссии, посмотреть на которую приходят жители всех окрестных деревень, а экстравагантного миллионера с глуповатыми, но старательными телохранителями.

Лица телохранителей, внимательно слушавших экскурсовода, были нежно-салатового цвета.

— Этот дворик же всего семь на десять ярдов! — придушенно сказал Джим. — После казни ста пятидесяти человек тут по щиколотку должно было натечь…

Джон, не глядя, заткнул рот Джима рукой. Второй рукой Джон затыкал собственный рот. Цвет физиономий оперативников подсказывал, что их отношение к рассказу экскурсовода вот-вот вырвется наружу и зальёт брусчатку двора. Возможно, тоже по щиколотку.

— Граф лично наблюдал за казнью с балкона, — девушка показала на нависающий над двориком балкон второго этажа. — Легенда утверждает, что он очень любил свою жену. Прямо в процессе наблюдения. Это служило дополнительным унижением для турецких пленных; таким образом, граф показывал им, что он дарит новую жизнь, тогда как они пришли на его землю, как захватчики, которые могут принести и заслужить только смерть.

Билла передёрнуло.

— Легенда, конечно, врёт, — мило улыбнулась девушка-экскурсовод. — Достоверно известно, что графиня не переносила вида льющейся крови.

— Ну правильно, зачем разбазаривать хорошую еду, — полушёпотом произнёс Билл. Экскурсовод бросила на него быстрый, внимательный взгляд и хлопнула в ладоши:

— Давайте, пройдём внутрь! У нас впереди ещё осмотр кухни, столовой, рабочего кабинета, ванной комнаты и графской спальни.

Японцы, шумно обсуждая странные привычки местечковых европейских правителей, потянулись в открывшиеся двери. За ними протиснулись итальянцы. Джон направился было следом, но Билл поймал его за рукав и показал вниз.

На тёмной от дождя плите мощёного двора белыми шрамами выделялись параллельные щербины. Кто-то долго и упорно молотил по камню топором. Не меньше ста пятидесяти раз. Джон пожалел о том моменте, когда пошёл служить в MI6, и заодно о том моменте, когда родился. Билл пожал плечами и направился к дверям как раз в тот момент, когда к ним подошла парочка туристов из России.

— А вы, я вижу, наш? — улыбнулся круглолицый юноша.

Аналитик окинул взглядом парочку, первым делом обратив внимание на девушку.

Круглолицая, раскрасневшаяся то ли от лёгкого морозца, то ли от непривычной обстановки, девушка явно радовалась жизни. Она, очевидно, то ли не понимала экскурсовода вообще, то ли просто не вслушивалась в её объяснения, предпочитая полным садизма объяснениям удовольствие от созерцания действительно красивой архитектуры замка, а может, просто общество спутника. Одета девушка была вполне по-зимнему; из-под вязаной шапочки с легкомысленным помпончиком задорно торчал кончик рыжей косы, лёгкий белый вязаный шарфик украшал тонкую шею. Худенькая точёная фигурка была скрыта пурпурной нейлоновой курткой, видимо, не по сезону жаркой и поэтому расстёгнутой до талии. Под курткой красовался чёрный свитер, ножки были затянуты в джинсы и угги[183]. Её спутник был одет несколько более элегантно: тёмные брюки из тонкой шерсти, приталенное пальто и ослепительно белый шарф, хорошо подобранный под цвет волос, виднеющихся из-под головного убора.

Билл моргнул. Головной убор на макушке молодого человека представлял собой нечто среднее между грузинской кепкой-аэродромом и французским беретом. Сочетание элегантного пальто и авангардного берета было настолько шокирующим, что на секунду выбило аналитика из колеи.

— Он не наш, — парень повернулся к девушке. — Жаль, по виду и не скажешь.

Билл, разумеется, знал русский язык. Невозможно подняться до сколько-нибудь значительных постов в аналитическом отделе MI6, не понимая тонкости и нюансы психологии жителей страны, которая на протяжении семидесяти лет, с короткими перерывами, считалась наиболее вероятным противником. Невозможно адекватно оценивать психологию людей, чьего языка ты не понимаешь. Плюс, знание дополнительных языков повышает зарплату.

— Как это «я не ваш»? Ваш, разумеется, — улыбнулся Билл. — В смысле, наш. Откуда сами-то будете?

— Рудня, — юноша с улыбкой развернулся и спокойно протянул руку. — Это городок на границе с Белоруссией. А вы?

Если бы Россия была размером с Люксембург, Биллу пришлось бы несладко. Но бескрайние просторы страны матрёшек, балалаек и «Тополь-М» позволяли надеяться, что не все её жители побывали во всех её уголках. Более того, некоторые уголки своей страны россияне прямо-таки настойчиво отказывались посещать по своей воле. Например, диковатые, но живописные просторы Колымы или Магадана…

— Я из Синегорья[184], — Билл с размаху хлопнул своей лапой по тонкой руке юноши. — Бывали у нас на Колыме?

Молодого человека передёрнуло:

— Бог миловал.

— А зря, — поддел нового собеседника Таннер. — У нас потрясающая рыбалка. Вот такой величины налимы! Обязательно выкройте время и приезжайте.

Собеседник беспомощно оглянулся на свою девушку. Та явно с трудом удерживалась от хихиканья.

— Нет уж, спасибо, лучше вы к нам, — наконец, нашёлся он. — У нас на Березине…

— Да знаю, знаю, — отмахнулся Билл. — Рудня, население около десяти тысяч человек, успешно маскируется под региональный центр сельского хозяйства. На самом деле в городе и его окрестностях расположены десяток сверхсекретных крупных производственных предприятий чёрной и цветной металлургии, работающих на оборонную промышленность[185]. Из-за чего содержание формальдегида в воздухе в шесть раз выше нормы, а в водоёмах плавают вот такого размера куски оружейной стали.