— Да и откуда взяться школе в середине национального парка, — поддакнул Джим. Он успел достать из другого кармана носовой платок и попытался оттереть им остатки ржавчины с ладони. После нескольких движений он внимательно изучил платок и ладонь, осознал, что уже пользовался платком в похожих целях, помрачнел, насупился и спрятал ставшую ещё менее чистой ладонь в карман.

По внешнему виду старичка было понятно, что он собирается начать драть на себе волосы, но приличия не позволяли ему предаваться этому занятию на глазах у публики столь низкого пошиба:

— Но ведь!.. Уголь!.. Это же угольная пыль, то есть кошмар!.. Это же рак лёгких, постоянные астмы, туберкулёз!..

— Не только[305], — успокоил его Джон. — Но все зарегистрированные жители, которые оказались в опасной зоне, получат соответствующую компенсацию и будут отселены на безопасное расстояние. Опасаться надо только всяким нелегалам, скваттерам и незарегистрированным поселенцам. Вы ведь не из таких, сэр?

Старичок тяжело вздохнул.

— Ребята, скажите, как давно вы ищете тут нефть и уголь? Не в последние ли полгода вы обнаружили эти месторождения?

Джон и Джим ещё этим утром не знали, что через несколько часов они будут устанавливать копер для прохождения шахтного ствола, но Ар тщательно проинструктировал их, поэтому они дружно замотали головами:

— Нет, такие дела за полгода не делаются! „British Petroleum” на этот угольный бассейн зубы уже минимум десять лет точит, а то и больше. Вы хоть знаете, какие астрономические суммы надо было раздать в виде взяток, чтобы наложить лапу на этот кусок земли?!

Старичок всё-таки попробовал рвать на себе волосы, отчего его клиновидная эспаньолка приобрела совершенно дикий вид.

— Скажите, я могу как-нибудь предотвратить это насилие над природой?

Джон и Джим переглянулись:

— Ну, если вы готовы согласны вынуть нужное количество угля без помощи шахты…

Джим отвесил напарнику подзатыльник:

— Не слушайте его, дедушка. Он сам не знает, что говорит. У нас техническое задание на строительство шахты, моя зарплата от этого зависит, а у меня жена, ребёнок и две любовницы от первого брака, не могу я такими деньгами рисковать. Шахта будет построена и сдана точно в срок.

Дедуля просиял, словно его осенило вдохновение. В его руках, будто по волшебству, появились два увесистых слитка, блестящих золотом и завёрнутых в приличное количество красно-коричневых бумажек[306]:

— Может быть, если бы я компенсировал вам финансовые потери, мы смогли бы забыть этот инцидент?.. Возьмите эти сувениры, соберите свою машинерию и забудьте дорогу в эти края. Если хотите, я могу помочь вам забыть дорогу…

— Про забывание — это вы хорошо придумали, — закивал Джим, косясь на слитки. — Так вот, забудьте об этом, дедушка. Мы же не по своей воле сюда припёрлись. Есть утверждённый план работ, есть совершенно чёткие документы по разработке угольного бассейна. Даже если мы возьмём эти ваши сувениры и сделаем ноги, не сегодня-завтра сюда прибудет целая бригада. С ними будут прорабы, которые не чета нашему нынешнему. А ещё с ними будут специалисты из отдела производственного контроля. Эти специалисты всюду будут соваться с двумя вопросами: почему шахта ещё не построена и куда делись два работника, которые должны были проводить подготовительные работы.

Джона передёрнуло:

— Специалисты нашего производственного контроля — это такие люди, которые умеют задавать нужные вопросы и получать ответы. Честное слово, их лучше не злить.

Старичок нехорошо улыбнулся и спрятал золото и деньги:

— Так и меня лучше не злить.

Джим смерил пожилого человека взглядом:

— Сэр, не в обиду вам будет сказано, но я не знаю, кто вы и какую должность занимаете. Понимаете? Если бы вы были кем-то значительным в нашем мире, то мы бы о вас знали. Раз мы о вас не знаем, значит, вы супротив наших специалистов — даже не мальчик для разминки, а так, нечто вроде назойливого насекомого. Наших тяжеловесов даже адвокаты и банкиры опасаются, в том числе такие акулы, которые лордов и пэров на завтрак жрут, а аристократов гоняют за утренними газетами. Опасаются — в смысле, боятся до дрожи в коленках и до непроизвольного извлечения чековой книжки. И сколько бы у вас ни было денег, золота, связей и поддержки, даже на самом высоком уровне, — если вы собираетесь протестовать против этого строительства, то ничего у вас не получится. Как бы вам объяснить попроще… Эти слитки, которые вы нам предлагали, — это для нас они стоят больше, чем мы могли бы заработать за всю жизнь, но в операции заняты тысячи людей прямо и миллионы — опосредованно, и некоторые из них могут такими слитками вымостить подъездные дороги к своим загородным виллам, а эти дороги длинные… Всех их вы не подкупите. А уж сам консорциум оперирует такими средствами, что только со счёта для оперативных расходов может приобрести пару континентов поменьше, даже без учёта оптовых скидок. Никаких ваших ресурсов не хватит, чтобы остановить гиганта уровня „British Petroleum”. Будь вы хоть Рокфеллер, хоть Клинтон, хоть Папа Римский, хоть даже волшебник, — система запущена, понимаете? Здесь будет построена шахта. Это не зависит ни от вас, ни от нас. Думаете, я горю желанием вколачивать в землю рельсы, которыми вот этот долбодятел колотит меня по голове?! Честное слово, сэр, я знаю более интересные способы провести столь замечательное шотландское утро! Но, сэр, на результат не можем повлиять ни мы, ни вы, при всём нашем желании или отсутствии оного. Единственное, что мы можем, это постараться сделать процесс менее травмирующим. Так что, сэр, я предлагаю следующее: мы не будем громыхать слишком сильно и постараемся работать как можно менее заметно, чтобы не помешать вашему учебному процессу, каким бы бредом ни было организовывать нелегальную школу в центре национального парка. А от вас ожидается, что вы расслабитесь и будете получать удовольствие, сэр. Пока ещё можете.

— Но если вы решите всё-таки сделать добровольное пожертвование в пользу горнодобытчиков, мы не будем слишком уж сильно отнекиваться, — поспешил добавить второй работяга и схлопотал ещё один подзатыльник, — правда, больше для проформы.

После этой отповеди старичок выглядел так, словно твёрдо решил закончить сегодняшний день смертью, но пока ещё не определился, своей или чьей-то ещё. Его губы сжались в тонкую линию:

— Мы ещё посмотрим, кто кого.

— Да и смотреть нечего, отче, — вздохнул Джон. — Вы бы зарегистрировали своё учебное заведение, а? А то я видел в мэрии планы тут неподалёку ещё танковый полигон открыть… Лесу-то всё равно крышка придёт, когда мы его углём завалим.

Старичок в гневе сорвал с макушки свою шляпу. По плечам рассыпались ухоженные дреды:

— Нет уж, мы посмотрим!.. Точнее, вы ещё у меня посмо́трите!..

Размахивая шляпой и бормоча себе под нос какие-то не слишком цензурные выражения, старичок отправился обратно в ту сторону, откуда пришёл. Джим и Джон смотрели ему вслед, пока он не скрылся в зарослях. Затем Джим вздохнул, вынул из нагрудного кармана банкноту в десять фунтов и отдал её Джону:

— Держи, чертяка. Он всё-таки не сорвался на колдовство. Чтоб я ещё раз с тобой об заклад побился!.. Кстати, ты не видел мой гаечный ключ?

— Ты его вон в той луже утопил. Скажи лучше, что это за угроза такая — «вы ещё у меня посмотрите!»? Может, арестовать его, как сексуального преступника, и, если ему так уж надо, то пусть он сам у себя смотрит?

Два сотрудника MI6 с помощью магнита на верёвочке выудили гаечный ключ из самого центра наименее презентабельной лужи и вернулись к попытке вколотить тяжёлый ржавый рельс в склизкую, раскисшую почву Шотландии.

Конверт из плотной бумаги спикировал из лап филина, отрикошетил от стакана с остатками тыквенного сока и воткнулся в картофельное пюре. Рон Уизли вскочил и начал оттирать свою мантию, поминая Мордреда, который, по-видимому, состоял с матерью этого филина в интимной связи, противоестественной даже по меркам зоофилов. Джеймс Бонд аккуратно извлёк конверт из пюре, осмотрел печать на клапане конверта, вздёрнул бровь и поднял руку с конвертом, пытаясь рассмотреть содержимое на просвет. Очевидно, ему не удалось, потому что Бонд с разочарованной миной опустил конверт, тщательно вытер руки салфеткой, после чего прощупал его края в поисках тонких проволочек или крупинок порошка — и внось ничего не обнаружил. Затем суперагент сообразил, что сам по себе конверт вполне может являться артефактом, заряженным Редукто или Бомбардой, и ткнул в бок продолжающего возиться со своей мантией и костерящего косоглазую птицу Рона: