– Поняла, – сказала она.

– О’кей, новая тема: конструкция моей установки.

И вот она уже знает всё и об этом: устройство, использующее модулированные лазеры – которые излучают фотоны, частицы того типа, которые действительно могут быть спутанными – для селективного возбуждения нейронов. Его конструкция по сути вытесняла фотоны, что уже были там и замещала их новыми.

Потом…

– Цитоскелет.

И:

– Микротрубочки.

И:

– Конденсат Бозе‑Эйнштейна.

Она потрясла головой, словно это как‑то могло отделить нужные кусочки от кружащейся массы и сложиться в картинку. И через мгновение это произошло.

– И это всё серьёзно? – спросила Сьюзан.

– Да, это нормальная научная теория, – ответил Сингх. – Пенроуз и Хамерофф утверждают, что истинным источником сознания, которое, разумеется, должно как‑то взаимодействовать с памятью, являются не химические синапсы, а квантовые эффекты в микротрубочках цитоскелета – внутренних опорных структур – мозговых клеток. У их теории есть как убеждённые сторонники, так и убеждённые противники. Но если мы и правда имеем дело с квантовой спутанностью, это может объяснить, почему связь не ослабевает с расстоянием.

– А это не даёт идей о том, как её разорвать? – спросила Сьюзан.

– Гмм… нет… нет, у меня нет никаких идей насчёт того, как это сделать. Спутанность вообще‑то хитрая штука и обычно весьма неустойчива. Но я буду пытаться найти ответ.

– Найдите его, – сказала Сьюзан.

– Постараюсь. А как у вас дела? Есть продвижение?

Сьюзан покачала головой.

– Я по‑прежнему не знаю, кто читает президента.

– Что вы будете делать, если так и не сможете выяснить, кто это? – спросил Сингх.

Сьюзан ничего не ответила.

– Вы не можете удерживать здесь людей бессрочно.

И снова она промолчала.

– Они не совершили никакого преступления! – сказал Сингх.

– Один из них получил доступ к секретной информации.

– Не намеренно.

Сьюзан покачала головой.

– Это неважно. Владение такой информацией уже является тяжким преступлением, и все они – подозреваемые.

– Вы хотели бы… – начал Сингх и потом, не в силах озвучить такую мысль, начал снова: – Вы хотели бы, чтобы они исчезли , не так ли?

Сьюзан вскинула брови.

– Это один из вариантов.

– Но они не сделали ничего дурного!

– Профессор Сингх, – сказала Сьюзан, – посмотрите на меня. Моя работа – умереть за президента, если понадобится: обменять мою жизнь на его. Я не голосовала за него, я по большей части не согласна с его политикой, мне он вообще не слишком нравится, но ничто из этого не имеет значения. Мы живём в системе, в которой президент более важен, чем кто бы то ни было , и у этого президента возникла уязвимость, которая должна быть изолирована и ликвидирована. Фактически, даже разрыва связи может оказаться недостаточно. После её разрыва – если это когда‑нибудь произойдёт – тот человек потеряет способность получать от президента новые воспоминания, но он, предположительно, по‑прежнему будет помнить всё, что узнал от него, пока связь существовала.

– Не знаю, – сказал Сингх. – Честно. Никто и никогда раньше не попадал в такую ситуацию.

– Из чего следует, – сказала Сьюзан, – что нам и правда может понадобиться запереть всех этих людей на неограниченный срок.

– Вы не сможете, – возразил Сингх. – Дело получит огласку.

– Решение принимать не мне, – сказала Сьюзан, – но я бы на это не очень рассчитывала. Вообще‑то…

Сингх прищурился.

– Что?

– Ваша работа может быть засекречена. Вы должны понимать, что создали идеальную технологию допроса. Научи́тесь повторять эффект сцепки памяти, но лишь с двумя людьми, находящимися внутри сферы. Тогда связь возникнет между ними двоими, верно? И допрашивающий будет знать всё, что знает допрашиваемый – планы, даты, коды, вообще всё.

– И наоборот, агент Доусон. Не забывайте об этом.

– Да, вам придётся тщательно подбирать ведущего допрос – следить за тем, чтобы он не знал ничего важного… если, конечно, вы собираетесь в будущем отпустить допрашиваемого.

У Сингха на лице возникло шокированное выражение, но Сьюзан предпочла его не заметить.

– Давайте‑ка обновим схему, – сказала она. Сингх перерисовал схему на лабораторной доске, в ней было двадцать колонок и три строки. Строки были помечены словами «Имя», «Читает кого?», «Читается кем?».

Сьюзан указала на колонку Оррина Джиллетта.

– Джиллетт читает Ивана Тарасова, охранника.

Сингх синим маркером внёс эту информацию в таблицу.

– Так, – сказал он, – я говорил с Тарасовым. Он читает Дору Хеннесси, это которая донор почки для своего отца. – Он записал и это.

– Да, я знаю, кто она, – сказала Сьюзан. – Я говорила с Дорой перед тем, как прийти сюда. Она читает память Энн Дженьюари. Миссис Дженьюари – операционная сестра и…

– Простите, – прервал её Сингх, – Простите – вы в этом уверены?

– Ну, Дора не назвала точную должность Энн, – сказала Сьюзан, – но она знала, что та – какая‑то медсестра.

– Нет‑нет. Я имею в виду, уверены ли вы, что Дора Хеннесси читает Энн Дженьюари?

– О, да. Абсолютно.

Сингх указал на один из квадратов на доске.

– Потому что Дэвид Дженьюари также читает Энн Дженьюари. Я только что с ним разговаривал.

Сьюзам подошла к доске и оглядела таблицу.

– Муж и жена? Или брат и сестра? – Но прежде, чем Сингх успел ответить, ответ всплыл в её памяти. – Муж и жена, верно?

– Да.

– Это очень странно.

– Очень, – согласился Сингх. – До сих пор у нас не было двух людей, читающих одного и того же третьего, и…

– Да? – сказала Сьюзан.

Сингх выглядел расстроенным.

– Я было начал считать, что продвигаюсь в разрешении этой загадки. Но множественные связи попросту не подходят к тому механизму квантовой спутанности, что мы с вами обсуждали; двойная связь потребует сложной суперпозиции, которая, как я думаю, очень быстро утратит когерентность.

Сьюзан поразилась тому, что его слова имеют для неё смысл. Она задумалась над теорией Сингха – не о деталях, но на уровне общей уверенности. Он правда был уверен, что находится на верном пути, и…

– Он лжёт, – сказала Сьюзан.

– Что? – не понял Сингх.

– Он лжёт. Этот Дэвид Дженьюари – он нам врёт.

– Зачем кому‑то лгать о том, с кем он связан? – спросил Сингх. Но тут же добавил: – О! Президент!

– Точно, – сказала Сьюзан. – Мне надо самой перемолвиться словечком с мистером Дженьюари. – Она посмотрела на Сингха. – Веселее, Ранджип. Возможно, нам понадобится устранить всего одного человека.

Сьюзан вышла из лаборатории Сингха и прошла короткое расстояние до его кабинета, где уселась за его выгнутый стол. Она погрузилась в изучение записей, сделанных Сингхом во время интервью с Дэвидом Дженьюари: он оказался тем доктором, что работал с дефибриллятором во время операции на Старателе, и в течение двадцати трёх лет был женат на Энн Дженьюари, которая в самом деле была операционной сестрой. Сьюзан погуглила его имя, просто для того, чтобы посмотреть, что вылезет, потом проверила имя его жены. После этого она вызвала больничного охранника и попросила его привести Дэвида Дженьюари в кабинет Сингха.

Доктор Дженьюари прибыл через несколько минут в сопровождении, как удивлённо отметила Сьюзан, охранника с надписью «Тарасов» на бэдже – того самого, которого читает Оррин Джиллетт. Тарасов вёл себя странно: он избегал смотреть в глаза и, разговаривая с ней, испытывал явный дискомфорт. Она подумала, не скрывает ли он чего; следующим надо будет поджарить его. Но сейчас у Дэвида Дженьюари высший приоритет. Она отпустила Тарасова.

Дженьюари оказался тем самым кряжистым мужчиной, которого Сьюзан видела выходящим из лаборатории Сингха ранее. Согласно записям Сингха, ему было сорок четыре года; у него были гипертироидные выпученные глаза, из‑за которых он был похож на Петера Лорре.