– Вот, – сказал я, передавая Мутанта дяде. – Осторожно. Он довольно тяжёлый.

Дядя Дэвид взял Мутанта‑Киборга.

– Впечатляющая игрушка, – сказал он.

Игрушка? Он что, не знает, что Мутант‑киборг – это целое новое измерение в развлекательной индустрии? Взрослые вообще ничего не понимают. Но всё равно, не нужно забывать о правилах приличия.

– Спасибо, дядя Дэвид.

– Что она умеет делать?

О, время для показухи!

– Давайте я вам продемонстрирую. – Я произнёс это длинное слово настолько непринуждённо, насколько смог. И протянул руку за Мутантом.

– Нет, – сказал дядя Дэвид. – Лучше иди сюда. – Он протянул ко мне свои медвежьи лапищи и усадил меня к себе на колени. Мне девять лет вообще‑то. Он что, не знает, что я уже слишком большой, чтобы сидеть на коленках? А‑а, пускай.

Я чувствовал спиной, как его округлый живот поднимается и опускается в такт дыханию, и чувствовал мятный запах этого дыхания. Какое слово мама говорила про тот апельсиновый мусс в сахаре? Приторный? Так вот, его мятное дыхание было приторным.

– Так вот, – сказал я, – он включается здесь, вот этим слайдером. Нет, не нажимайте; он уже включён. После этого он исполняет команды, которые вы ему подаёте голосом.

– Например?

Я откашлялся и произнёс Командным Голосом:

– Мутант‑киборг, поднять руки. – Мутантовы руки поднялись над головой, бицепсы вздуты от встроенных киборговстких приспособлений. Правая рука дяди Дэвида задела меня по бедру, открытому, потому что на мне по‑прежнему были надеты шорты. Мне стало немного не по себе. – Мутант‑киборг, огонь лазерами. – От ладоней его рук через комнату протянулись голубые лазерные лучи. Конечно, каждый знает, что лазерный луч увидеть нельзя, если только в воздухе нет пыли или тумана – я не знал, как Мутанту удаётся сделать их видимыми. Надо будет как‑нибудь разобрать его и посмотреть.

Рука дяди Дэвида скользнула вверх по моему бедру. Я немного поёрзал, надеясь отодвинуться от неё, но не получилось.

– Мутант‑киборг, – сказал я, – летать! – Я отпустил его, и он повис в воздухе перед нами. Внезапно дядя Дэвид повернул меня и запустил руку мне в штаны, прямо к моему…

– Нет… – сказал я.

– Тс‑с‑с , – ответил дядя Дэвид. – Тс‑с‑с . Это будет наш маленький секрет. – Он продолжал трогать меня в течение нескольких минут, его живот подпрыгивал всё чаще и чаще. Наконец, он меня отпустил.

– А теперь послушай дядю Дэвида, малыш. Держи это в секрете, хорошо? Пусть это останется между нами. Что бы там ни было, никогда не говори об этом маме. Ей будет очень плохо, если ты ей это расскажешь.

– Я…

– Слушай меня. Если ты расскажешь, то сделаешь маме очень и очень плохо. Пообещай мне хранить это в тайне.

Мне хотелось свернуться в клубок, спрятаться.

– Я обещаю.

Раздался стук в дверь – ЛАР в соответствии с дурацкими правилами приличия не позволял никому врываться без стука.

– Аарон, сынок, – произнёс голос мамы из‑за двери, – я могу войти?

Дэвид немедленно снял меня со своих колен и поставил на пол.

– Входи, – сказал я, и ЛАР сдвинул дверь в сторону.

– Как вы тут? – спросила мама, широко улыбаясь.

– Прекрасно, – быстро ответил Дэвид. – Просто замечательно. – Он указал на Мутанта‑киборга, по‑прежнему висящего в воздухе. – У Аарона тут потрясающая игрушка.

– Мам, – сказал я, – я хочу принять ванну.

Она внимательно осмотрела меня, уперев руки в боки.

– Ну, тебе она, несомненно, необходима, хотя я не помню, чтобы ты раньше сам это замечал. – Она подняла взгляд к потолку. – ЛАР, приготовь Аарону ванну.

Густой ровный голос ЛАРа ответил немедленно:

– Будет исполнено.

Я побежал через коридор в ванную комнату и не стал даже дожидаться, пока наполнится ванна. Я залез в неё и стал тереть и скрести, тереть и скрести.

Главный календарный дисплей Центральный пост управления

Дата на борту: четверг, 9 октября 2177

Дата на Земле: пятница, 30 апреля 2179

Дней в пути: 742 ▲

Дней до цели: 2226 ▼

Обратный отсчёт был частью космического путешествия со времён запуска первого спутника 220 лет назад. Однако мало какого обратного отчёта ждали с таким предвкушением, как того, что должен был начаться сейчас. Ещё реже его цифры собирался повторять вслух такой большой процент населения. Формально отсчёт вёл главный инженер Чан, который, несмотря на внутреннюю сумятицу, внешне оставался весел и невозмутим; однако поскольку он просто читал цифры с моего дисплея, то реальным дирижёром всего этого праздника был, конечно же, я.

– Дамы и господа, – произнёс Чан в один из моих микрофонов, – сегодня, в 742‑й день полёта мы отмечаем важную веху нашего долгого и трудного путешествия. Менее чем через две минуты завершится его первая четверть. Одновременно с этим начнётся плановая проверка и обслуживание термоядерного двигателя нашего корабля, которые будут выполняться в течение всего дня. Вам всем рассказали, чего ждать, так что я не стану утомлять вас повторениями, да? Так что я просто попрошу вас: будьте осторожны… и получайте удовольствие. – Он взглянул вправо на трёхметровые светящиеся голографические цифры, которые я проецировал рядом с его пюпитром. – Когда останется последняя минута, приглашаю вас всех присоединиться ко мне в ведении обратного отсчёта.

Камера Коммуникационной Сети «Арго» была направлена на Чана; две другие обозревали собравшуюся толпу. Я мог снять репортаж не хуже, но людям хотелось сделать всё самим.

Чан поднял свою гигантскую правую верхнюю руку, когда дисплей показал 1:04. Через четыре секунды он её опустил и проревел:

– Шестьдесят секунд.

Висящие в воздухе цифры, однако, показывали 1:00, так что примерно половина собравшихся заорала «Одна минута», тогда как другая подхватила слова Чана. Раздались смешки и хихиканье, но к отметке в пятьдесят семь секунд толпа сумела синхронизироваться. Здесь были все, кроме дюжины инженеров Чана; на травяной лужайке главного жилого уровня находились 10021 человек. Они все знали, что их ждёт, и поэтому стояли. На многих были наколенники и налокотники из вспененной резины. Некоторые ещё более предусмотрительные натуры надели каски.

Они все кричали вместе с Чаном, большинство на английском, рабочем языке на борту «Арго», но многие на своих родных языках: алгонкинском, греческом, иврите, итальянском, китайском, курдском, русском, суахили, украинском, урду, французском, эсперанто, японском, и на десятке других.

– Пятьдесят шесть, – произносили голоса, громкие и радостные. – Пятьдесят пять. Пятьдесят четыре.

Корабль предоставлял массу возможностей для разнообразного времяпровождения, равно как научно‑исследовательские, учебные и библиотечные ресурсы, равных которым не было нигде. Мы ожидали, что это путешествие, наиболее протяжённое как по расстоянию, так и по длительности из всех, предпринятых человечеством, будет интересным и содержательным. В конце концов, корабль был роскошен; люди могли посвящать свое время любым интересующим их занятиям; здесь не было забот о пропитании, о международном положении, об экологической деградации. И всё же, несмотря на всё это, оказалось, что они отчаянно скучают и не находят себе места. Они ненавидели пребывание взаперти и терпеть не могли это казавшееся бесконечным путешествие.

У меня подобных проблем не было. Для меня эти два года были плодотворными и восхитительными. У меня была цель, была работа. Вероятно, в этом и было дело. Вероятно, как раз это отсутствие цели, отсутствие порученной им работы и делало этих людей несчастными. Может, мы ошиблись, отбирая тех, кто превосходил ожидания? Они должны были наслаждаться этим праздным временем. Когда мы прилетим на Колхиду, работы у них будет больше, чем можно вообразить.