Фрэнк кивнул.

– Я скажу Карен освободить мне вечер. – Он поднялся, медленно и грузно. – Идёмте.

Фрэнк встал.

– Нам, наверное, нужно поработать над его алиби.

Дэйл вышел из своего широкого дубового стола. Он положил гигантскую ладонь на плечо Фрэнка.

– Нет никаких «нам», молодой человек.

Фрэнк моргнул.

– Прошу прощения?

– Вы не адвокат. Вы не можете присутствовать, когда я разговариваю с Хаском.

– Что? Почему?

– Потому что разговоры между ним и мной конфиденциальны – но только в том случае, если ведутся наедине. Иначе любой из участников – не только вы, но также он или я – может быть вызван в суд в качестве свидетеля.

– Но я хотел бы в этом участвовать. Чёрт побери, президент хочет, чтобы я в этом участвовал.

– Я понимаю – но вы не можете.

– А вы не можете… ну, я не знаю… назначить меня представителем? Что‑то вроде того.

– Агентом, вы хотите сказать. Нет, я не могу этого сделать – в конце концов, существует вполне реальная возможность того, что вас вызовет в качестве свидетеля та или другая сторона. – Дэйл начал двигаться в направлении дверей красного дерева, ведущих из кабинета в приёмную. – Простите. Вы меня наняли, теперь вам придётся довериться мне.

В Паркер‑центре Хаска поместили в специальную камеру, отдельно от других арестованных. Но это было единственной уступкой его уникальному статусу. Камера была грязная, с изрисованными граффити стенами. Здесь была раковина и унитаз, и то и другое на виду. Также был стул, но тосок не мог на нём сидеть, и потому был вынужден всё время стоять, ухватившись для равновесия задней рукой за прут решётки.

Фрэнк Нобилио и Дэйл Райс приблизились к камере, и охранник впустил их внутрь.

– Фрэнк! – воскликнул Хаск; пучок щупалец на его макушке возбуждённо задвигался. – Спасибо, что вернулись.

– Хаск, я прошу прощения за всё это, – сказал Фрэнк. – Эти люди – полиция – они, очевидно, совершили ужасную ошибку. Но мы всё исправим. – Секундная пауза. – Познакомьтесь со своим адвокатом. Это Дэйл Райс. Дэйл, это Хаск.

– Повторите ещё раз имя, – попросил Хаск.

– Райс. Дэйл Райс, – повторил Фрэнк и продиктовал по буквам. – У тосоков иногда проблемы с восприятием людских имён, – объяснил он Дэйлу.

– Приветствую, мистер Райс, – сказал Хаск. – Вы тот, кто вытащит меня отсюда?

– Можете звать меня Дэйл. Я сделаю всё возможное.

– Буду очень благодарен. Позвольте мне…

– Подождите. Фрэнк, теперь вы должны уйти.

Фрэнк помрачнел.

– Хорошо. Хаск, у меня в любом случае есть сейчас другие дела, но я вернусь, когда вы с Дэйлом закончите, и мы ещё поговорим.

– Я хочу, чтобы вы были здесь, – сказал Хаск.

– Это невозможно, – сказал Дэйл. – Хаск, согласно закону разговоры между адвокатом и клиентом конфиденциальны . Это значит, что их содержание не может быть представлено в суде – но только в том случае, если мы разговариваем наедине. Позже вы познакомитесь с моей помощницей, миз Катаямой; сегодня она в суде, но завтра я её приведу. Однако лишь то, что будет сказано наедине со мной или с ней, защищено законом.

– Всё будет хорошо, – сказал Фрэнк Хаску. – Дэйл – один из самых знаменитых адвокатов на этой планете.

Фрэнк ушёл, и Дэйл опустился на стул, который протестующе заскрипел, принимая на себя вес его массивного тела.

– Я должен сказать вам, Дэйл, я…

– Замолчите.

Хаск отступил на полшага назад.

– Простите?

– Замолчите. Замолчите. Вы собирались сказать мне, виновны вы или нет, правильно? Не говорите мне ничего, пока я не спрошу. Верховный Суд постановил, что я не могу выставлять вас свидетельствовать о своей невиновности, если вы уже сказали мне, что виновны; это равносильно подстрекательству.

– Подстрекательству?

– Склонению свидетеля к даче ложных показаний.

– Но…

– Ни слова, пока я не спрошу. Понятно?

Хохолок Хаска колыхался в явной растерянности. Однако в конце концов он сказал:

– Да.

– Как с вами обращались?

– У меня нет стула, на котором я мог бы сидеть.

– Я пошлю кого‑нибудь из своих привезти вам стул из общежития, где вы жили.

– Я бы хотел покинуть это место, – сказал Хаск.

– Я вас понимаю – и мы работаем над этим прямо сейчас. Сегодня состоится слушание о залоге. Если оно закончится успешно, то вы сможете уйти.

– И всё будет кончено?

Дэйл покачал головой.

– Нет. Нет, не кончится. Но вы получите возможность присоединиться к другим тосокам и пользоваться свободой до начала суда.

– И когда это будет?

– Это первая проблема, которой мы будем заниматься. Вы имеете право на безотлагательное разбирательство, но, видите ли, я собираюсь просить вас отказаться от этого права. Нам понадобится время, чтобы подготовить вашу защиту.

– Если, как мне сказали, предполагается, что я невиновен, то почему я вообще должен защищаться?

Дэйл кивнул.

– Технически вы не должны. Однако обвинение представит дело так убедительно, как только сможет. Если вы не будете пытаться опровергнуть их аргументы, они, вероятно, победят.

– Я уже публично заявил о своей невиновности. Какая ещё защита возможна?

– Ну, самый простой способ защиты как раз в этом и состоит – в заявлении о том, что вы этого не делали. Но это означает, что это сделал кто‑то другой. Охрана вашей резиденции в кампусе была такова, что никто не мог попасть туда незамеченным. Это означает, что мистера Колхауна убил кто‑то из тех, кто был внутри. То есть либо один из семерых тосоков, или один из восемнадцати людей, включая сопровождающих и полицейских. Если окажется возможным доказать, что никто из них убийства не совершал, то вашего заявления будет недостаточно, чтобы признать вас невиновным.

– Тогда мы должны найти убийцу.

Дэйл нахмурился.

– Доказывать, кто на самом деле это сделал – не наша обязанность, и обычно я даже не пытаюсь – но с таким малым количеством возможных подозреваемых будет, безусловно, в наших интересах поразмыслить над вопросом. Не отвечая никоим образом на вопрос о том, вы ли это сделали, знаете ли вы кого‑то ещё, кто мог бы иметь причины убить Колхауна?

– Нет.

– Многие аргументы обвинения будут состоять в доказательстве того, что преступление совершил тосок, а не человек. Как по‑вашему, возможно ли, чтобы это сделал кто‑то другой из тосоков?

– Мы не убийцы.

– Если говорить в общем, то люди тоже. Но человек мёртв.

– Да.

– В своё время один из моих людей задаст этот вопрос каждому, кто был в общежитии, но вы когда‑нибудь видели кого‑нибудь ссорящимся или спорящим с Колхауном?

– Нет.

Дэйл испустил вздох, напоминающий ураган.

– Ну, хорошо. Мы, безусловно, убавили себе работы. Теперь нам лучше начать готовиться к предъявлению обвинения.

Фрэнк Нобилио прошёл два квартала до здания Уголовного суда округа Лос‑Анджелес на углу Темпл и Бродвей. Это был огромный бетонный куб с ребристыми гранями. Сразу за дверями главного входа Фрэнк прошёл через металлодетектор, которым управляли два охранника в форме.

Со стен свисали рождественские украшения.

В обширном полутёмном вестибюле стоял стенд для чистки обуви на четыре места. Перед ним была установлена белая доска с надписью коричневым маркером:

Чистка обуви от Эй‑Джей

Регулярная чистка (вкл. наведение блеска)

Атташе‑кейсы/форменные ремни + аксессуары

Возьмите карточку – по ней каждая 6‑я чистка

бесплатна!!!

Фрэнк оглядел свои коричневые башмаки. Он успел вспотеть: дорога была нетрудной, хотя и немного в гору, однако на Лос‑Анджелес обрушилась волна зимней жары.

Он прошёл мимо стола справочной – которая, казалось, специализировалась на выдаче карт автобусных маршрутов присяжным – и нашёл указатель кабинетов. Ему был нужен офис 18‑709. Он нажал кнопку вызова лифта, который шёл на этот этаж.