На другом краю помещения агент Дэррил Хадкинс, лежащий теперь на койке, впервые подал голос.

– Это не болезнь, – сказал он, растягивая слова и очень тихо. – Это чудо.

Но доктор Сноу уже отступила; она спросила лейтенанта‑азиата и морпеха со стрижкой «ёжиком»:

– Вы двое в порядке?

Они кивнули.

– Хорошо, – сказала Элисса. – Непохоже, чтобы это передавалось через одежду – это случилось с Первой Леди только после прямого контакта с кожей. Поэтому никого не касайтесь, понятно?

– Да, капитан Сноу, – сказал лейтенант, а белобрысый морпех добавил с густым южным акцентом: – Как скажете, мэм.

Элисса взглянула на Сингха, полулежащего в кресле.

– Профессор Сингх, мне нужно, чтобы вы сосредоточились. Моей квалификации здесь явно недостаточно.

Он медленно поднял бородатое лицо, но этим всё и ограничилось.

– Профессор Сингх, – повторила она. – Вы мне нужны. Вы нужны президенту.

Ранджип несколько раз моргнул, но ничего не сказал, и Сет подумал, что его переполняли… кто это в его случае? Ах, да, рыжий клоун в клоунской машине – его переполняли воспоминания Люциуса Джоно, перемежающиеся с его собственными.

Сет снова обратил внимание на Жасмин и обнаружил, что к нему потихоньку возвращаются силы – возможно, благодаря стимуляторам, которыми его накачали перед выступлением.

– Всё хорошо, милая, – сказал он жене. – Всё будет просто отлично.

Первая Леди кивнула, и у него в голове возникло воспоминание, как рассинхронизованное стереоизображение: он говорит эти самые слова после своей победы в номинации Республиканской партии.

В противоположном углу комнаты он увидел, как Бесси Стилвелл бессильно осела в своём кресле. Доктор Сноу кинулась к ней, но тут же осадила себя, по‑видимому, не желая касаться никого из инфицированных.

Сет положил руки на широкие серые обода колёс своего кресла‑каталки и начал двигать их вперёд. Жасмин уловила его намерение и встала позади кресла, но больше опиралась на него, чтобы не упасть, чем толкала его вперёд.

– Что вы делаете? – спросила Элисса.

Президент не ответил своему личному врачу и продолжил свой путь, пока его кресло не оказалось у стены рядом с качалкой Бесси. Она выглядела слабой и бледной, словно жизнь медленно утекала из неё. Сет взял морщинистую, покрытую старческими пятнами руку в свою, а Жасмин наклонилась и положила свою ладонь сверху. Физический контакт с Бесси принёс Сету поток её воспоминаний: детство в Миссисипи вдали от городов, её отец, высказывающийся в защиту сегрегации, обжигающе жаркие летние ночи.

– Бесси, – тихо сказал он.

Она немного пошевелилась, но её глаза остались закрытыми.

– Ну же, Бесси, – сказал он и сжал её руку чуть крепче.

Наконец глаза неуверенно раскрылись и уставились на него. Он одобрительно кивнул, и она ему слабо улыбнулась.

Элисса Сноу подошла поближе.

– Миссис Стилвелл, с вами всё в порядке?

Бесси кивнула, и когда Элисса отвела взгляд, она протянула руку и схватила её за запястье. Сет видел, как Элисса пытается стряхнуть её руку, но Бесси как‑то удалось удерживать её в течение нескольких секунд.

Элисса немного повернулась, и Сет, вытянув шею, подумал, что она нетвёрдо стоит на ногах. Он не мог встать, чтобы ей помочь, но лейтенант кинулся к ней и поймал прежде, чем она опрокинулась; его руки коснулись её рук. Он осторожно опустил её на пол, держа за запястья, и опёр спиной о дверцу шкафа. Лишь после этого он осознал, что наделал.

– О, чёрт, – сказал он, глядя на свои ладони.

Глаза Элиссы округлились.

– Боже, – пробормотала она, а затем повторила то же самое, но уже одними губами, без звука.

В помещении лазарета имелась раковина. Сет видел, как лейтенант пошёл к ней, словно заразу можно было просто смыть с помощью мыла и воды. Но не успел он пройти и половины пути, как запнулся и упал на колени.

Белобрысый морпех, по‑видимому, сообразил, что он остался последним незаражённым.

– Что с вами всеми стряслось?

И Ранджип и Дэррил ответили ему в унисон:

– Нечто чудесное.

Вице‑президент Пэдди Флаэрти вошёл в лазарет.

– Сет, – воскликнул он, бросаясь к президенту.

Сьюзан Доусон, всё ещё сидящая в кресле‑каталке, нашла в себе силы и заговорила впервые с тех пор, какяе сюда привезли.

– Мистер вице‑президент, сэр, повернитесь и выйдите в эту дверь.

– В чём дело? – спросил Флаэрти

– Вы должны отсюда уйти, – сказала Сьюзан.

Флаэрти продолжал приближаться к Джеррисону.

Сьюзан вытащила пистолет и прицелилась во Флаэрти.

– Мистер вице‑президент, не двигайтесь .

Пэдди Флаэрти остановился.

– Вы обезумели, агент Доусон? Отставить!

– Нет, сэр, – ответила Сьюзан. – Президент скомпрометирован, и моя работа – защищать линию преемственности. Покиньте помещение сейчас же.

– Вы делаете огромную ошибку, – сказал Флаэрти. – Директор Хексли. без сомнения, лично займётся этим инцидентом, и…

– Возьмите его, – сказал Сет.

Флаэрти обернулся к президенту.

– Что?

– Возьмите его, – повторил Сет. – Арестуйте Леона Хексли – немедленно.

«Боинг E‑4» с оборудованным на борту командным пунктом прибыл на авиабазу «Эндрюс» из 1‑й эскадрильи воздушного командования на авиабазе «Оффат» близ Омахи. Министр обороны Питер Муленберг отсалютовал караулу, проходя к самолёту.

Обычно E‑4 используется как «зеркало» – дублёр наземного командного пункта на случай, если тот будет уничтожен. Однако в свете успешной террористической атаки на Белый Дом министр Муленберг избрал «Птеранодон» – сегодняшний позывной этого самолёта – в качестве основной базы командования операцией «Встречный удар».

E‑4 был построен на базе модифицированного «боинга‑747». Муленберг просунул голову в кабину на верхнем ярусе и перекинулся парой слов с пилотом – они были приятелями – а также со вторым пилотом, штурманом и бортинженером. Согласно плану полёта они должны были пересечь все Соединённые Штаты и лететь дальше над Тихим океаном.

Муленберг спустился на средний ярус и прошёл в конференц‑зал, расположенный в центре фюзеляжа, с коридорами по обеим сторонам. Стены помещения покрывали мониторы, показывающие карты Пакистана и окружающих его стран, а также позиции авианосцев, полётную телеметрию бомбардировщиков B‑52, спутниковые изображения некоторых городов, а также таблицы и схемы, описывающие состояние развёртывания. Оперативный штаб Муленберга уже был на борту; его члены сидели в крутящихся креслах за длинным столом. Он занял своё место, пристегнулся и показал одному из членов команды оба больших пальца, давая добро на взлёт.

Гигантский самолёт покатился по взлётной полосе.

Эрик Редекоп и Джен Фалькони вернулись в его роскошную квартиру и смотрели по телевизору выступление президента. Они оба были потрясены, увидев, что Джеррисон встал; после операции того типа, что ему сделали, он должен был ещё долго оставаться в постели. Когда Джеррисон в первый раз начал заикаться, Эрик заявил «Вот видишь!», словно это доказывало что‑то, что он утверждал ранее. Но в следующий момент Эрик сам почувствовал головокружение, когда его разум затопил поток невероятно ярких воспоминаний из жизни Джен, а также его собственной.

Они сидели на белом диване, Джен – положив голову ему на плечо; Эрик лишь через некоторое время заметил, что она расслабилась и навалилась на него. Но несмотря на физическую слабость он ощутил нечто доселе незнакомое: восторженное чувство того, что он больше, чем есть на самом деле. На мгновение он подумал было, что это одно из воспоминаний Джен о приёме наркотиков, но нет – это было вообще не воспоминание. Скорее, это было то, что он чувствовал – они чувствовали – прямо сейчас.

– Оно расширяется, – тихим голосом произнесла Джен. – Мы расширяемся.

– Но почему? – удалось спросить Эрику. – Почему теперь так быстро, так легко?