И, конечно же, ответ был «да». Всегда «да» – каждый из перечисленных на стене был особенным.

– Мой лучший друг, – ответил мужчина. – Тайрон. Выпал его номер, и он отправился служить. Мне повезло – мой так и не выпал.

– Расскажите мне про него, – попросил Джек.

Мужчина приподнял плечи, словно устрашившись огромности задачи.

– Не знаю, с чего начать.

Джек кивнул. Он стянул ярко‑красную рукавичку с правой руки и протянул её мужчине.

– Меня зовут Джек. Я был там в 1971‑м и 72‑м.

На руках мужчины не было перчаток.

– Фрэнк, – сказал он. Он сжал руку Джека на несколько секунд.

– Расскажите мне, когда вы видели Тайрона в последний раз, попросил Джек. Воспоминания об этом событии – прощальная вечеринка Тайрона в его любимом баре – возникли у Джека в голове сразу после того, как он задал вопрос, но он дал Фрэнку рассказать ему эту историю, прислушиваясь к каждому его слову.

Бесси Стилвелл была напугана. Армейский полковник, который перехватил их с Дэррилом на авиабазе Эндрюс, отвёз их в Кэмп‑Дэвид и запер в «Догвуде» – просторном гостевом коттедже на его территории. Ей не позволили посетить больницу Лютера Терри и увидеть сына и не разрешали говорить ни с кем, кроме полковника Барстоу и Дэррила.

Она понимала, что происходит: как только Барстоу посадил их с Дэррилом в свою машину, к ней пришло воспоминание о том, как президент Джеррисон позвонил министру обороны Муленбергу и попросил, чтобы его люди их перехватили. Теперь они пленники, отрезанные от внешнего мира. Президент был намерен осуществить свой план и не собирался позволить какой‑то старушке встать у него на пути.

Судя по висящим на стенах фотографиям в рамках, в этом коттедже останавливался германский канцлер Гельмут Коль во времена администрации Клинтона, японский премьер Ясуо Фукуда при Буше и британский премьер Дэвид Кэмерон во времена, когда президентский пост занимал Обама. В коттедже была огромная, роскошно обставленная гостиная и четыре гигантские спальни, так что она не могла пожаловаться на условия содержания. Но они забрали её сотовый телефон и «блекберри» Дэррила, здесь не было компьютера – хотя, как сказал Дэррил, прежде он тут был, а по здешнему телефону можно было позвонить лишь кэмп‑дэвидскому оператору. И, разумеется, у дверей стояла охрана, так что покинуть коттедж они не могли.

Бесси всегда спала довольно мало – с тех пор, как умер муж, пяти часов ей обычно было достаточно. Поэтому она проснулась раньше, чем Дэррил появился из своей комнаты, вышла в гостиную, уселась в отличное кресло‑качалку и стала смотреть на прекрасный пейзаж за окном. Она сосредоточилась на воспоминаниях Сета, пытаясь найти в них что‑нибудь, чем она могла бы воспользоваться. Но тут, как ей уже объясняли, всё дело было в триггерах: пока что‑то их не спровоцирует, воспоминания остаются недоступными. Спросите её, что она знает о Сете Джеррисоне, и ответ будет «ничего»; спросите, когда у него день рождения, какая у него была первая машина или предпочитает он, чтобы рулон туалетной бумаги разматывался сверху или снизу, и она тут же выудит ответ.

Она копала и копала, думая о том и об этом, потом ещё о чём‑нибудь, снова и снова.

Наконец, отчаявшись, она сделала то, что всегда делала, когда нуждалась в наставлении. Она стала молиться. Бог, она знала, в курсе её артрита, так что не станет возражать, если она не опустится на колени. Она просто села в кресло, закрыла глаза и сказала:

– Господи, помоги мне…

И через некоторое время её глаза широко открылись.

Просите, и дано будет вам.

Ей уже сказали, что она не сможет поговорить с президентом Джеррисоном. Но возможно ей как‑нибудь удастся передать ему записку – ему одному.

Значит, письмо? Она поднялась с кресла и подковыляла к элегантному антикварному письменному столу – ей нравилось думать, что он, должно быть, старше её самой. Она отыскала в ящике лист бумаги и шариковую ручку и…

Но она не могла положиться на то, что её письмо, даже если она поместит его в запечатанный конверт, не будет прочитано кем‑то прежде, чем президент его увидит. Если бы был какой‑то способ послать ему приватное сообщение…

И тут её осенило.

Конечно же.

Так просто.

Взять три числа, которые в сумме дают тринадцать…

Бесси открыла дверь коттеджа, впустив внутрь холодный утренний воздух. Светловолосый кареглазый агент, охранявший вход, резко обернулся и сказал:

– Чем могу помочь, мэм?

– Вы всё время здесь служите, молодой человек?

– Кто‑то всегда будет здесь, мэм.

– Нет, я имею в виду, вы из постоянного персонала Кэмп‑Дэвида?

– Нет, мэм. Меня сюда назначили временно; обычно я приписан к Пентагону.

– Ах, – сказала Бесси. Похоже, они не хотели, чтобы она говорила с кем‑то, кто ещё не знает. – Мне нужно, чтобы вы передали это президенту, – сказала она, протягивая ему запечатанный конверт; она нашла несколько прекрасных конвертов из льняной бумаги в том же ящике, где раньше отыскалась писчая бумага с эмблемой Кэмп‑Дэвида.

– Я не могу покинуть пост, мэм, но я вызову кого‑нибудь, кто это сделает. – Он взял у неё конверт.

– Его передадут лично президенту в руки?

– Ну, мэм, есть соответствующие процедуры. Его передадут сотрудникам его администрации.

Бесси покачала головой.

– Нет, так не пойдёт, молодой человек. Я хочу, чтобы вы отнесли письмо ему – вы лично. Вызовите кого‑нибудь, чтобы он тут за вас постоял, но доставьте письмо сами, понятно вам?

– Я… обычно так не делается, мэм…

Бесси собрала все свои силы.

– Сейчас времена совсем не обычные, не так ли? Вы наверняка понимаете, что президент велел меня сюда доставить не просто так. И вы ведь не хотите оказаться ответственным за то, что он не получил от меня важное сообщение вовремя?

Он немного подумал над этим, затем сказал:

– Нет, мэм.

– То есть вы лично проследите, чтобы он его получил?

– Да, мэм. Я отнесу письмо прямо в его резиденцию.

– Обещаете?

– Да, мэм.

Бесси улыбнулась.

– Спасибо.

Она закрыла дверь и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть выходящего из своей комнаты Дэррила Хадкинса. На нём была та же одежда, что и вчера, хотя багаж Бесси ожидал её здесь, когда их сюда привезли; кто‑то позаботился забрать его из «Уотергейта».

– Доброе утро, миссис Стилвелл, – сказал он. – Простите, что я так долго спал.

– Больше всё равно делать нечего, – сказала Бесси.

– Да уж. А вам хорошо спалось?

– Не хуже, чем можно было ожидать.

– Вы уже заказали завтрак? – Им сказали звонить, если что‑то понадобится.

– Нет, – ответила Бесси. – Я обычно не голодна, когда встаю утром. – Она на мгновение задумалась, приняла решение, затем указала в сторону гостиной. – Вы не присядете? Мне кое‑что нужно вам рассказать.

Она вообразила, как его брови лезут вверх, но с такого расстояния не могла этого разглядеть. Он прошёл к раковине, налил себе стакан воды, спросил её, не хочет ли она тоже, затем подошёл и уселся на диван с узорчатой обивкой, лицом к огромному окну.

– Мы должны поговорить, Дэррил. Ну, вернее, возможно, говорить‑то как раз и не нужно. Я всё ещё привыкаю к тому, как всё это работает, но…

– Да, мэм?

Она помолчала, снова задумавшись, правильно ли поступает. В конце концов, Дэррил – один из самых доверенных сотрудников Джеррисона; президент выбрал его, чтобы отправиться с ней в Калифорнию. Она обыскала память Джеррисона в поисках каких‑либо признаков того, что он делился с Дэррилом подробностями о «Встречном ударе».

Ничего.

Конечно, Дэррил всё равно мог в этом участвовать; Бесси сомневалась, что президент лично инструктирует сотрудников своей охраны. И поэтому она решила узнать это старомодным способом – спросив.

– Дэррил, название «Встречный удар» вам о чём‑нибудь говорит?