— Так, с этим всё понятно, — кивнул я жене, — Давай теперь сюда этого Демона Инцеста…

— Ыыы… — не хотел идти ко мне «демон», но его пленительница была и крупнее, и опытнее.

А заодно у Эны было куда меньше заживших сечек и потертостей, различимых лишь с близкого расстояния, чем на брате, но… они были.

— Говорил же я, что он заметит… — тут же повесил нос Такао.

— Нефиг было выделываться тут! — независимо фыркнула младшая сестра, — Конечно, он заподозрил!

— Рассказывайте, — придавил я всех аккуратным выплеском Ки.

Ларчик открывался просто — расправа Такао над несколькими сукебан тут же стала легендой, которая начала передаваться из уст в уста, а также с телефонов в всемирную сеть. И, скорее рано, чем поздно, к моему брату пришли с нижайшей просьбой помочь против хулиганов. Обычных школьных хулиганов, не очень-то и отмороженных. Он пошёл, помог, увидел, что это хорошо и правильно. Даже что-то заработал, а заодно и попрактиковался. Тупые японские школьники, которым он помог, молчать в сети не стали, поэтому скоро к нему поступили еще просьбы.

Затем еще.

И еще.

Все получилось настолько хорошо и просто, что на «практику» подтянулась и сестра. Не во всех случаях, конечно же, изредка, но…

— Так, — вздохнул я, вставая и выпрямляясь, — Еще один спарринг, в полный контакт. Вы вдвоем против Маны. Она тренировалась раза в четыре меньше, чем вы, так что, думаю, будет справедливо. Мана? Покажи им разницу.

Жена поняла меня правильно.

Эна и Такао обучались не только у меня, но и у Рио с Онивабаши, они прекрасно знали как, куда и почему. В них вдалбливали азы самообороны, просчет опасности, базу по владению холодным оружием, анализ местности и препятствий. Мы учили их, чтобы они могли защитить себя и близких, если это понадобится.

Если понадобится.

Мана была другой. Она могла стесняться, поддаваться, раньше она не была внутренне уверена в необходимости наносить удар, не понимала смысла насилия. Теперь, пройдя свою метаморфозу, она видела в полученных знаниях инструмент, а её гениальный, хоть и нездоровый, рассудок принципиально отвергал разделение на «защиту» и «нападение». Теперь он не видел смысла в этой разнице.

Первым делом она превращает Эну в оружие, запуская визжащую девчонку головой в живот брату. Такао, растерянный и напряженный, пропускает сестру мимо, чуть покачиваясь от удара её плечом в бедро, непроизвольно отводя взгляд на родственницу. Совершенно зря, потому что в следующий момент ему в лицо летит сдёрнутый Маной с ноги носок, а вслед за ним, тут же, жесткий пинок голой пяткой в живот. Сильно у Маны не выходит, несмотря на то что она едва ли не распростерлась в шпагате, совершая этот выпад, но его более чем хватает, чтобы заставить ошеломленного парня сделать шаг назад. В следующую секунд упавшая на маты Мана делает второй ногой размашистую подсечку, выбивая оставленную ногу Кирью-среднего из-под него с такой силой, что инерция оторванной от пола конечности роняет Такао.

Эна в этот момент уже вскакивает, она собрана и в азарте, только всё это переходит в полёт, когда моя жена без какой-либо задержки, легко увернувшись от неуверенного тычка младшей, хватает девушку под зад и за горло, попросту швыряя её еще раз, на возящегося на полу брата.

Дальше происходит трагикомедия. Есть куча мала из брата и сестры, есть прыгающая вокруг них высокая девушка, слабыми, но точными пинками выбивающая у них опорные конечности. Всего два-три удара хватает, чтобы родственники, чувствующие нелепость и опасность сложившейся ситуации, не попытались напрячься еще раз. В результате Эна, находящаяся сверху, пыхтя и возясь дарит брату кроткий поцелуй в плечо, а затем случайно, но точно и сильно бьет его по «колокольчикам». Коленом. Такао роняет тонфы и начинает стонать.

Спарринг прерывается по техническим причинам.

— Если бы это был бой всерьез, то у Эны бы уже были отбиты почки, а может быть, выдавлен или выбит глаз, — начинаю я, собрав всех в один виноватый ряд, — Как думаете, почему?

— Она маньячка⁈ — пучит глаза младшая, тыча пальцем в довольную Ману.

— Нет, она просто знает, что вы опасны, — слова я сопровождаю подзатыльником, — Поэтому, как нормальный человек, Мана бы искала способ нанести любому из вас быстрое увечье, а затем, после победы, добить, если вы будете представлять опасность в будущем. Это работает со всеми. Любой избитый вами хулиган может возжелать отомстить. К примеру, он возьмет биту, зайдет сзади, когда вы этого не будете ждать. Затем будет удар. По вашей голове. Или по голове отца. Или матери.

Брат с сестрой побледнели.

— Хулиганы или нет, но вы избивали людей, у которых не было к вам претензий, — жестко продолжал я, — А что потом? Вы уходили домой, в Аракаву, которую никто не смеет трогать. Это выглядит как издевательство над слабаками. За это запросто захотят отомстить.

— Брат, тебе не кажется это лицемерием? — угрюмо спросил через некоторое время Такао, — Ты постоянно кого-то бьешь…

— И у меня есть на то причины и повод, — нахмурился я, — Не избиваю на улицах мелкое хулиганье, не нападаю на тех, кто занят своими делами. У каждого моего боя есть обоснование, принимаемое обществом.

«Как и у каждой смерти», — мне вспомнился любовник нужной нам сукебан.

— Мы просто защищали тех, кто не может за себя постоять! — надулась уже Эна.

— Эти «жертвы» отделаются синяками, унижением и потерей карманных денег, — отрезал я, — Вы же будете рыдать в больнице, где окажется наша мать с проломленным черепом. Не верите мне — спросите у себя самих. Вы же просто об этом не думали, не так ли?

Конечно, они об этом не думали.

— А еще, — я показал на довольную собой Ману, — Она вас победила, почти не используя навыки в боевых искусствах, даже больно не сделала. Просто просчитала и свалила в кучу, как детей.

— Хотим реванша! — тут же воинственно заорала моя младшая сестра, вскидывая вверх руки. Такао, нахмурившись, кивнул.

Я вопросительно посмотрел на бывшую Шираиши.

— Хорошо, — легко встала на ноги она, — Только я тоже вооружусь.

///

Путь домой был длинным и горьким, в воздухе стоял запах поражения и крушения идеалов. Брат волокся, чуть ли не заплетая ноги, он пребывал в унынии, печали и потревоженном состоянии духа. Почему? Эна знала. Тако нравилось метелить хулиганов, он считал, что делает правильное дело, а заодно и тренируется. Дураками они были.

— Дурак я… — самокритично и справедливо пробормотал брат, сунувший руки в карманы, — Ни о чем не думал.

— Нас только что отметелила мокрым полотенцем самая тихая девушка в мире, — своеобразно согласилась с ним одна из первых красавиц Аракавы (по ее собственному мнению), пихая брата бедром в бедро, — Она даже не напрягалась.

Прически у брата с сестрой были дикими, но если у Эны таковая имела со времени легендарной драки с айдолами, то свою Такао приобрел буквально только что. Он выглядел так, как будто бы его полдня лизала корова.

— Она знала, что я её не ударю, а ты будешь бить слабо, — продолжал ныть Тако, — И пользовалась этим! А они-сан знал, что она знает, что мы знаем, он вообще…

— Мерзкий и гадкий тип, который всё знает, — поддакнула Эна, — Так всегда было. Только вот мне грустно. Мы шли к ним приободрить этих тихонь и зануд, а вышло так, что они нас отпинали, прочитали лекцию и выгнали… Как детей. А мы лишь на год… на два года… их младше! Татакао! Я должна умнеть ни по дням, а по часам в таком случае! Почему я не умнею?!! Почему эти двое дико крутые, а мы… ну, не настолько⁈ Это нечестно!

— Не называй меня так… — тихо попросил брат в ответ, — Сейчас это особенно обидно.

— Действительно. Хорошо, не буду! — Эна, встав перед братом, обняла его, как будто бы им было по семь лет.

Тот, немного помявшись, вынул руки из карманов, а затем обнял и сестру. Так они простояли несколько минут, не обращая внимания на пару зевак в виде мамочек с колясками, вышедших на вечерний моцион. В Японии не принято публично показывать чувства.