— И зачем этим твоим «опасным» людям мой союзник?

— О… Это тот случай, когда кому-то, когда правосудие оказалось бессильно, приходится примерить на себя роль судьи и палача. Дело в том, что твой дружок — беглый преступник.

— Преступник⁈

— Да. Настоящий уголовник! И я бы на твоём месте не напоминал ему о прошлом, и не пытался заговорить на эти скользкие темы… С него станется попытаться как-нибудь устранить тебя, если он заподозрит, что ты что-то знаешь и можешь ему угрожать. Тем более, он наверняка будет всё отрицать. Все преступники так делают, если спросишь — в тюрьме каждый сидит ни за что.

— Допустим. Но… Что же он натворил?

— Попытка убийства и нанесение тяжких телесных. Он хладнокровно избивал и мучил свою жертву, так, что бедный парень чуть не скончался.

— Бедный парень?

— Да. По счастливой случайности, парень оказался не просто каким-то никому не нужным статистом, а сыном уважаемого человека, известного мецената и филантропа. Иначе, боюсь, наша история бы на этом и закончилась, душегуб остался гулять на свободе совершенно безнакзанным… Но справедливость на свете всё-таки есть. Пострадавший выжил и даже дал показания. С его слов мы всё и знаем. Вот только, в полиции развели руками. Не знаю, как у вас, у нас эти дармоеды вечно ничего никогда не делают. И тем более, когда преступник бежит в цифровой мир от правосудия, это вообще не в «их компетенции». Потому — мы здесь. Только ради того, чтобы проучить одного негодяя. Потому что если не сделаем мы — никто не сделает. А твой дружок… Он настоящий зверь. Мясник.

— Да. В нём есть что-то такое… Жёсткое. Я всегда подозревала, что с ним что-то нечисто!

— Вот именно. Ты даже сама почувствовала… Но извини, если разбил сейчас твою картину мира.

— И… Что ты должен был сделать?

— Ничего такого. Я должен был посмотреть всё изнутри, узнать, сколько у вас тут сил… И передать это в штаб нашей армии.

— Армии?

— Да, армии. Чтобы проучить твоего союзника, готовится настоящая армия вторжения. Наверное, такая, какой здешний мир никогда не знал. Мы просто сметём всё на своём пути!

— Зачем ты говоришь мне это?

— Затем, чтобы… Предупредить? Потому что… Люблю тебя? Мне больно представлять, как твой Замок и этот прекрасный город превратятся в руины и будут разграблены. Возможно, если вы будете готовы… Сможете отбиться.

Эльф грустно повесил голову и уставился куда-то вниз.

— То есть, ты сейчас ставишь всё ваше предприятие под угрозу… И всё ради…

— Ради тебя, дорогая, — Цйипа посмотрел прямо на Ирэну своими пронзительно-чистыми, такими честными глазами, в которых даже заблестели слёзы. — Ради того, чтобы ты была счастлива. Только, боюсь, мне надо будет уйти. Я попробую прикрыть тебя, если вдруг всё пойдёт не так… Не обещаю многого, но постараюсь.

— Цйипа! Ну как же так? Почему мы просто не можем быть вместе?

— Боюсь, это возможно только в одном случае: если ты предашь своего союзника и станешь помогать нашему Альянсу. Я не знаю, что вас связывает, и мне больно даже думать о том, что этот уголовник мог вытворять с тобой, к чему он мог тебя принуждать… Но я принимаю твой выбор. Вот только, к сожалению, пока ты с ним — нам не быть рядом. Мне скоро придётся покинуть этот Замок, иначе я вызову подозрения…

— Цйипа.

— Да, дорогая?

— Как думаешь. А этот Аламар, он знал, кто против него?

— Наверняка. Когда мы пытались его арестовать, там, у Замка, мы всё сказали ему. Всю правду. Чтоб знал, чтобы в ужасе трясся по ночам, опасаясь неминуемого правосудия, чтобы его несчастная жертва являлась ему во снах! Мы сказали и кто мы, и кто нас послал, и зачем пришли. Так что твой союзник в курсе.

— А мне он ничего не сообщил про это… Просто попросил, чтобы усилила бдительность, и всё.

— Конечно. Ведь иначе бы ему пришлось раскрывать правду… А для него это неприемлемо. Какой преступник захочет сообщать окружающим о своих тёмных делишках? Ещё и по своей воле? Если только чтобы похвастаться, а твой Аламар не такой. Он скрытный, скорее — наоборот замолчит всё.

— Знаешь, Цйипа… Я как-то совершенно не хочу страдать из-за прошлых грешков своего… Союзника. Который не посчитал нужным поставить меня в известность насчёт обстоятельств, которые вообще-то напрямую меня затрагивают. Где я должна расписаться кровью, чтобы откреститься от связей с ним? Кому продать душу, что сделать? Дорогой, ты же замолвишь за меня словечко?

— Стойте! Стойте! Господин не велел!

Растолкав локтями стражников у покоев «Павла Андреевича», даже не обратив внимания на направленные на себя копья, Рустам едва не снёс тяжёлую дверь с петель и разгневанным вихрем влетел внутрь.

Как и обычно, искать избалованного говнюка долго не пришлось. Малыш по своей традиции развлекался с девками — будто других занятий на свете нет. Как ему не надоело ещё — день за днём, раз за разом, одно и то же?

Обычно они с Василисем смотрели на это сквозь пальцы. Но на сей раз «в расход» оказались пущены не какие-нибудь безродные селянки, а элитные эльфийки-снайперы с уникальными умениями, пробить контракт с которыми стоило огромных трудов. Это пренебрежение к собственному труду и потраченным средствам, пусть и «казённым», просто бесило Рустама.

«Покои» «Павла Андреевича» с тех пор, как он был в них последний раз, сильно преобразились, став больше похожими на застенки инквизиции, чем на чью-то спальню. Мелкий извращенец неплохо вжился в роль садиста-фанатика — а возможно, и не вжился, а просто перестал сдерживать своё истинное «я». Причём, он заходил всё дальше и дальше, потеряв хоть какие-то тормоза, будто теперь его совсем ничего не сдерживало.

Рустам сморщился от запаха палёной плоти и сгоревших волос. «Павел Андреевич», шествовавший куда-то в кожаном фартуке на голое тело, резко обернулся.

— Это ещё что такое? Я же просил, кажется, не отвлекать меня?

— Смиренно прошу прощения, барин. Я так, на секундочку заскочил. Узнать — какого хера ты творишь с теми девками, которых мы наняли?

— С эльфийками-то? Хорошие, горячие попались. Темпераментные! Сердечно благодарю за подгон!

— Не за что. Обращайтесь, Павел Андреевич. Только, так, к сведению… Вашему. Это были не секс-игрушки, для забав купленные. Элитные наёмницы. Штучный товар. С которыми наши шансы против летающих тварей заметно бы возросли. А после… Ваших, уважаемый Павел Андреевич, Забав… Они уже воевать никогда не смогут, а если смогут — то не на нашей стороне точно. И более того, у нас вряд ли получится нанять кого-то им на смену. К… Вашему, вашу мать, сведению, наша репутация с Гильдией Наёмников сильно просела и теперь стремится к минус бесконечности. Вы же понимаете, о чём я говорю, Павел Андреевич? Или вы такого в школе не проходили? Как и того, что изводить всех, до кого дотянутся руки — не лучшая стратегия поведения?

«Павел Андреевич» наконец повернулся к Рустаму всем корпусом и сделал два шага навстречу минотавру, взмахнув какими-то щипцами, которые держал в руках. Минотавр почувствовал что-то мокрое на щеке. Провёл по ней рукой, посмотрел на ладонь — это прилетела капля крови, сорвавшаяся с пыточного инструмента.

— Знаешь, друг мой чурка. Ты, кажется, так и не понял. Между нами большая разница. Как думаешь, в чём она?

Рустам совсем было решился уже сказать в матерных словах что-нибудь очень грубое и обидное, но «Павел Андреевич» щёлкнул пальцами, и минотавр понял, что не может шелохнуться. Мелкий говнюк использовал на нём заклинание Паралича!

— Нет-нет, друг мой чурка с головой коровы. Хотя с нею, кстати, ты хоть на человека почти похож… Но я буду очень добр и сделаю тебе одолжение. Не дам сказать то, о чём ты потом будешь долго жалеть. И… Наверное, не стоит этого делать, только в фильмах злодеи рассказывают про все свои планы на камеру, чтобы их потом разрушили в последний момент. Но я очень хочу посмотреть на твоё лицо когда ты осознаешь глубину задницы, в которой оказался.