– Я не знала, что всё настолько плохо.

– Да. А теперь можешь представить, что будет через три года? – я промолчала, а Маршалл сам же ответил на вопрос. – Ещё хуже. Это вопрос времени, когда в квадрантах начнутся восстания из-за несправедливости и повышении коэффициента, который обязательно увеличат.

– Я думала, что на ближайшие десятилетия кафоликона должно хватать.

– Его и хватает, только богачи готовы потратить все и запастись на года вперед. Поэтому пока многим удается скрывать и делать вид, что всё с кафоликоном отлично. Но думаю, что в ближайшие пять лет люди узнают правду.

До слов Маршалла я как-то и перестала задумываться о кафоликоне, понимая, что пока мне его дает Ашер, то могу не беспокоиться. Но кафоликон может закончиться и у ликтора. Раздобыть самой я не пробовала, да и даже не думала об этом.

Если всё и правда так плохо, как говорит Маршалл, то у человечества в запасе не более десяти лет на то, чтобы всё исправить. Иначе они поубивают друг друга в погоне за лекарством.

В голове моментально пронеслись картины хаоса и разрухи. Квадранты, охваченные пламенем бунта, улицы, залитые кровью, обезумевшие от страха и отчаяния люди, готовые на все ради капсулы.

Что станет с обычными людьми, когда кафоликон станет роскошью, доступной лишь избранным? Они обратятся в пожирателей, лишь немногим повезет умереть. Это будет настоящий конец света.

Я покачала головой, думая о том, что такие люди, как Сицилия банально этого не понимают. Или она собирается всю жизнь прожить в бункере до старости, не видя дневного света? Если вакцину не использовать, то твари заполнят каждый уголок земли.

Я села обратно в машину, когда Маршалл направился к другим людям.

Уже в салоне увидела Ашера, который протянул мне консервную банку и хлеб.

– Поешь. Дорога дальняя.

Я посмотрела на еду в его руках, как на удавку, нерешительно взяв её и вилкой поковыряла содержимое.

Я не завтракала сегодня, да и вообще за весь день не ела, когда другие делали это во время коротких остановок или прямо в машинах. Видимо, Ашер заметил, что я не ела.

Проглотила первый маленький кусочек и подавила рвотный позыв.

Всё ещё не могу.

Съела ещё немного.

– Что с тобой?

Я правда пыталась, чтобы моя дрожащая рука с вилкой не выдала напряжения, но ликтор и это заметил.

Опустила банку и хлеб, взглянув на него и видя хмурый взгляд, решила признаться:

– Тогда в плену… Дэрил давал мне еду с человеческими частями тела. Не сразу, а через какое-то время… – нервно сглотнула и задержала дыхание, замечая, как его взгляд становится всё темнее. – Он подсыпал туда содержимое кафоликона, чтобы я не ориентировалась во времени и не знала, когда принимаю лекарство. Ему было интересно, насколько далеко я готова зайти ради собственного выживания. – Ашер молчит, его лицо окаменело. Я увидела, как напряглись его челюсти, как побелели костяшки пальцев, сжимающие руль. – Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Дни, недели… Я просто ела, чтобы выжить… Теперь же меня тошнит от любой еды. Я чувствую тот ужасный привкус… гнили и крови.

Наступила долгая, тягостная тишина.

Я думала, что увижу отвращение, гнев или жалость. Но Ашер просто продолжил молчать. Затем ликтор медленно выдохнул, и я увидела, как напряжение постепенно покидает его тело.

– Это не твоя вина, Эйвери. Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы выжить. Это было правильное решение тогда. Не каждый смог бы так поступить.

Он протянул руку и коснулся моей щеки. Его прикосновение оказалось нежным, таким, которое мне было бы ранее трудно приставить.

В этот самый момент открылась задняя дверь, и в салон сел Хант, а Ашер медленно опустил руку, когда я заставила себя доесть пищу.

В груди опять появилось что-то странное, то, что даже объяснить никак не удается.

Через десять минут мы выдвинулись дальше, уже двигаясь по сумеркам.

Мне показалось, что я прикрыла глаза совсем ненадолго, но когда вновь их открыла, то увидела рядом Ханта, а Ашера позади, поэтому поняла, что была ещё одна короткая остановка, за которую они успели поменяться местами.

Свет от фар так и является единственным освещением на дороге, которая в этих местах оказалась разрушенной во многих местах.

Во второй раз вновь прикрыла глаза и открыла, когда уже начало светать, понимая, что теперь же пейзаж сильно изменился.

Деревья поредели, горы стали выше, а дорога более извилистой и с частыми поворотами, на которых даже немного укачивает.

Слой снега тоже толще, чем был до этого.

Пейзаж за окном, хоть и красив в своей суровой, зимней красе, но не добавляет спокойствия.

Дальше я не сомкнула глаз, понимая, что мы приближаемся к первому ближайшему городу, если верить табличке, что была ранее.

– Там остановимся и заправимся, – объявил Ашер по рации всем остальным.

Через двадцать миль я увидела первые очертания заснеженного и разрушенного города, а еще трещины на дорогах, какие встречала ранее от землетрясения.

Город встретил нас зловещей тишиной, нарушаемой лишь завыванием ветра, проносящегося сквозь зияющие глазницы разбитых окон. Снег лежит толстым слоем, скрывая под собой обломки кирпичей и покореженные конструкции.

Заправочная станция, к которой мы подъехали, выглядит так, словно ее давно покинули – ржавая вывеска едва держится на одном креплении, а бензоколонки оказались покрыты слоем льда и снега.

– Там что-то есть, думаешь? – спросила у Ашера. – Кажется, что тут топливо уже все забрали, которое когда-то было.

– Должно остаться. На старых заправках топливо хранилось не на поверхности, а под землей, поэтому без специального оборудования его было бы проблематично достать.

Ашер вышел из машины, его дыхание вырвалось клубами пара в морозном воздухе. Ликтор жестом подозвал двоих мужчин из второй машины, и они, вооружившись, направились к зданию станции.

Я наблюдаю за ними и ощущая нарастающую тревогу. Что-то в этом месте кажется неправильным, что-то давит на меня.

Они на несколько секунд скрылись из виду, а после тишину разорвал резкий звук выстрела. Я вздрогнула, инстинктивно пригнувшись. Затем еще один, и еще.

Я, Хант и Маршалл тут же выскочили из машины и рванули в их сторону, правда почти сразу пришлось остановиться, потому что показался Ашер, который убрал пистолет, чтобы вытереть с себя кровь.

Показался следом и другой мужчина, который объяснил всем остальным:

– Пожиратели. Сидели за дверью, по всей видимости, кто-то их там закрыл, но замок повесить не умудрился.

Облегченный выдох вырвался из моей груди, когда Маршалл подошел к Ашеру и протянул ему платок.

Я тут же вспомнила нашу с ним первую встречу, когда он убил мистера Пасона на моих глазах.

Ашер кивнул и вытер с себя чужую кровь.

– Там есть подвал. Берите инструменты и идите туда, там должно быть топливо, – отдал ликтор приказ для других.

Следующие полтора часа мы набирали топливо не только в баки машин, но и в отдельные канистры, про запас.

Из города появились ещё несколько пожирателей, которые пришли на звук и которых другие тут же убили.

После мы поехали дальше, прямо через этот город.

Строения оказались такие же разрушенными, как и при въезде.

Возле некоторых зданий пришлось значительно снижать скорость и буквально проезжать сквозь них, так как дорога в некоторых местах полностью завалена обломками.

Из-за того, что чуть позже снег повалил хлопьями, то видимость стала отвратительной, и приходится ехать почти на ощупь, ориентируясь по чутью и скрежету металла о бетонные обломки.

В какой-то момент, посреди дороги, мы наткнулись на брошенный автобус. Он был разбит и, по всей видимости, горел, а внутри, сквозь выбитые окна, виднелись останки пассажиров, а именно их кости. Жуткое зрелище.

Я смотрю на эти обломки и пытаюсь найти то, что сама не знаю… Возможно, следы жизни или хоть что-то… живое, но здесь уже всё давно вымерло.