На следующее утро в зале федерального суда руководитель ФБР Джим Косслер сидел рядом с Пэтом Маршаллом, наблюдая за зрелищем, как мафиозных сановников массово ведут для предъявления обвинений по РИКО. «Вот и все, — подумал Косслер. — Это здорово. Мы наконец-то сделали то, о чем нам всегда говорил Блейки». После этого Косслер позвонил Бобу Блейки в его офис в Нотр-Даме и сообщил о предъявленном обвинении. «Это самый волнующий момент в моей жизни в Бюро», — сказал он профессору права.

В тот же день на переполненной пресс-конференции Рудольф Джулиани, окруженный сотрудниками Министерства юстиции и ФБР, похвалил длинный список сотрудников федеральных и государственных правоохранительных органов. Каждый следователь и прокурор, имевший отдаленное отношение к подготовке обвинительного заключения, был удостоен похвалы за свой вклад. Общаясь с репортерами, директор ФБР Уильям Вебстер вкратце упомянул о законе против мафии, который использовался для преследования боссов. «У нас был РИКО почти десять лет, прежде чем мы поняли, что с ним делать», — заметил Уэбстер. В шумной и суетливой пресс-конференции его дань уважения анонимным создателям РИКО прошла практически незамеченной и не освещенной.

Пол Кастеллано, босс Гамбино, выглядел оживленным. Это была неделя перед Рождеством 1985 года, и, казалось, он беззаботно раздавал подарки канцелярскому персоналу в офисе своего адвоката Джеймса Ларосса. Большой Пол находился в самом разгаре одного федерального судебного процесса по делу о рэкете и ожидал другого, но для Ларосса он выглядел беспечным и расслабленным в тот поздний понедельник днем. Раздав подарки, Кастеллано сел за стол для светской беседы со своим адвокатом.

Свободный под залог в 2 миллиона долларов, Кастеллано не стал задавать вопросов о своих насущных юридических проблемах. Он рассказал лишь о том, что воспользовался рождественско-новогодним перерывом в судебном процессе, чтобы провести отпуск во Флориде, в Помпано-Бич. До предъявления обвинения Комиссии правительство обвиняло его в других преступлениях: в сговоре и получении прибыли от деятельности банды, занимавшейся угоном автомобилей под руководством одного из самых жестоких киллеров семьи Гамбино Роя ДеМео. Согласно обвинительному заключению, вынесенному на Манхэттене, банда похитила и отправила в Кувейт сотни роскошных автомобилей, выручив за каждый седан по 5 000 долларов. Кастеллано, по слухам, еженедельно получал 20 000 долларов в пачке стодолларовых купюр в качестве своей доли прибыли, хотя маловероятно, что он имел непосредственное отношение к деятельности банды и связанным с ней двадцати пяти убийствам.

ДеМео, ведущего игрока в международной схеме угона автомобилей, который упивался тем, что разделывал трупы жертв убийств, постигла ироничная судьба заказного убийцы. В 1983 году он был найден застреленным в багажнике своего «Кадиллака». На улице поговаривали, что он сильно подсел на кокаин и считался неуравновешенным и ненадежным корреспондентом Большого Пола.

Бывший федеральный прокурор и звездный адвокат, Ларосса был уверен, что версия обвинения против Кастеллано в деле об угоне автомобиля рушится, и подбадривал его, говоря, что перспективы хорошие. Не было ни свидетелей, которые могли бы напрямую связать Кастеллано с автомобильной группировкой, ни магнитофонных записей, уличающих его. Агенты из отдела Гамбино ФБР, многие из которых выступали против упоминания Кастеллано в обвинительном заключении, в частном порядке согласились между собой, что улики против него, состоящие в основном из показаний низкопоставленных предателей, были хлипкими. Они считали, что Кастеллано в этой схватке с правительством ждет оправдательный приговор или, в крайнем случае, «подвешенное жюри».

(Позже Джулиани рассказал помощникам, что перед началом процесса он получил второй звонок о расследовании мафии от сенатора Альфонса Д'Амато, на этот раз касающийся дела Кастеллано. Согласно опубликованным отчетам, Джулиани посчитал, что сенатор «выглядит наивным», и предупредил его, чтобы тот больше никогда не затрагивал подобные темы).

Как только дело об украденных машинах будет завершено, ЛаРосса планировал погрузиться в более широкие обвинения по делу Комиссии и подготовиться к отдельному судебному процессу. Правительство еще не передало адвокатам защиты свои уличающие доказательства — на юридическом языке «материалы открытия», — поэтому Ларосса не знал о содержании пленок, которые ФБР получило от «жучков», установленных в доме Кастеллано и в жилищах других обвиняемых по делу Комиссии.

В офисе Ларосса Кастеллано сопровождал его главный телохранитель и протеже Томас Билотти. Эти два человека представляли собой контрастные версии современных мафиози. Высокий семидесятилетний Кастеллано создавал образ мягко говорящего эффективного менеджера, которому будут рады в самых изысканных клубах, ресторанах и домах. Человек с выработанным достоинством, одетый в богато сшитые костюмы во время деловых поездок, а дома — в атласные и шелковые халаты и бархатные тапочки, манеры и стиль Кастеллано, очевидно, не повлияли на личность Билотти. Невысокий, щуплый, похожий на пожарную машину, Билотти в свои сорок пять лет не делал никаких попыток внешне подражать своему повелителю. Он носил помятые костюмы, а цвета его пиджаков и брюк обычно не сочетались. Его внешность еще больше портил парик, который, казалось, всегда был на грани сползания на глаза; его недоброжелатели использовали плохо сидящий шиньон, чтобы за глаза называть его «Ковром». Репутация Билотти в семье Гамбино зиждилась на его твердой преданности Кастеллано и склонности к насилию, а не к изощренным преступлениям, за которые ратовал Большой Пол. В стиле Билотти было мало уловок: он выглядел как головорез и был им. Крупный ростовщик на Статен-Айленде, его излюбленным способом наказать просрочивших платежи клиентов было избиение их бейсбольной битой.

Прикрытием законной деятельности Билотти было партнерство в компании Scara-Mix Inc. на Стейтен-Айленде, занимающейся поставками бетона. Он числился вице-президентом; сын Кастеллано, Филипп, был президентом. Большая часть дохода Scara-Mix, превышавшего в то время 1 млн долларов в год, приходилась на субподряды по городским и государственным проектам.

Перед тем как покинуть офис Ларосса на Мэдисон-авеню поздно вечером, Кастеллано попросил у адвоката адрес парфюмерного магазина на Пятой авеню, где он хотел купить еще рождественские подарки. Когда они шли к выходу из офиса, Кастеллано шепнул Ларосса, что доволен его работой в суде по делу об угоне автомобиля. «Я очень счастлив, Джимми».

В тот вечер, 18 декабря 1985 года, Кастеллано ужинал в манхэттенском Ист-Сайде с тремя капо, Фрэнком ДеЧикко, Джеймсом Фаиллой и Томасом Гамбино (сыном Карло). Примерно в 17:45 седан Lincoln с Билотти за рулем и Кастеллано рядом с ним остановился перед Sparks Steak House, дорогим рестораном на Восточной 46-й улице, где он часто ужинал со своими лейтенантами. Бывший мясник и поставщик мяса, Кастеллано считал себя знатоком стейков, и в «Спаркс» ему особенно нравились филейные части. Остановившись в зоне незаконной парковки, Билотти проигнорировал запрет, прикрепив к лобовому стеклу табличку Patrolmen's Benevolent Association.

Вышедших из машины двух мужчин настиг шквал смертельной стрельбы. Трое убийц, одинаково одетых в заметные длинные белоснежные плащи и меховые шапки русского образца, открыли огонь с близкого расстояния из пистолетов. Кастеллано был ранен шесть раз в голову и туловище, а Билотти — четыре раза. Инициаторы скрылись пешком, спокойно пройдя мимо пешеходов на восток, в сторону Второй авеню. Несмотря на то, что босс Гамбино бессменно правил страной в течение девяти лет, и несмотря на повышенные меры безопасности, принятые в его доме, Кастеллано чувствовал себя достаточно безопасно, чтобы передвигаться по городу без охраны. Том Билотти, его одинокий защитник, в тот вечер был безоружен, что еще раз свидетельствует об уверенности Кастеллано.