Малони начал беспокоиться о здоровье Джакалоне. Худая, похожая на актрису-комедиантку, она выглядела все более изможденной во время напряженного процесса. «Она очень вынослива, но она ссорится с защитой, и даже ФБР ненавидит ее из-за споров о Джонсоне. Она очень утомлена; похоже, она готова лечь в больницу».

Еще одним поводом для беспокойства Малони, о котором он утаил от Джакалоне, были сведения, поступавшие в отдел Гамбино Брюса Моу. «У ФБР были неподтвержденные сведения о том, что «умники» подбираются к присяжным, — сказал Мэлони. — Они пытались добраться до двух присяжных».

Информация о подтасовке присяжных оказалась точной, но пройдет пять лет, прежде чем обвинения удастся проверить. Невероятно, но один из членов анонимного жюри, житель пригорода средних лет по имени Джордж Пейп, за определенную плату вызвался вынести оправдательный приговор. В начале процесса Пейп связался со своим другом Боско Радонжичем, который оказался новым лидером ирландской группировки «Вести» на Манхэттене, где преобладали убийства. (Боско, сербский иммигрант, возглавил банду, когда большинство ирландских лидеров оказались в тюрьме). Испытывая проблемы с деньгами, Пейп хотел получить 120 000 долларов, чтобы гарантировать, как минимум, «подвешенный» суд присяжных. Сэмми Бык, выступавший в роли переговорщика Готти, снизил сумму взятки до 60 000 долларов и с радостью передал ее Пейпу через Радонжича до окончания суда.

После шести месяцев выслушивания доказательств и аргументов присяжные совещались в течение недели, прежде чем вынести вердикт. Это была пятница, 13 марта 1986 года, и, с тревогой ожидая возвращения присяжных, прокурор США Эндрю Малони почувствовал, что это несчастливый день для его сотрудников. «За годы работы прокурором я повидал немало крутых парней, и мне всегда было не по себе, — говорит Мэлони. — Но Готти сидел спокойный, как огурчик. Невероятно, насколько он был расслаблен. Я понял, что ему, должно быть, удалось выставить присяжных».

Опасения Мэлони оказались верными. С улыбкой чеширского кота на лице Готти услышал, как присяжные объявили вердикты «не виновен» по всем пунктам обвинения против него и его сообщников. Спустя десятилетие после суда репортеры Daily News Джерри Капеци и Джин Мастейн писали, что поначалу большинство присяжных выступали за обвинительный приговор. Однако Пэйп отказался от своей позиции, повторяя слова Катлера о том, что Джакалоне ненавидела Готти и что она не смогла доказать свою правоту. Постепенно аргументы Пэйпа возобладали, и он заявил, что для оправдания каждого обвиняемого было достаточно обоснованных сомнений.

Это было обидное поражение правительственной кампании против мафии, которая впервые за все время проиграла значительный процесс по РИКО. И Джон Готти, крестный отец, переигравший юристов министерства юстиции, злорадствовал со злобным удовлетворением. «Позор им, — прорычал он, презрительно потрясая кулаком в сторону Дайаны Джакалоне и Джона Глисона, молодых прокуроров. — Я бы хотел увидеть приговор для них».

Суд над Джоном Готти в Бруклине был одним из двух огромных и одновременных судебных столкновений между правительством и мафией в 1986 году. На другой стороне Ист-Ривер, на Манхэттене, всего в двух станциях метро, дело Комиссии закончилось столетними приговорами для трех известных боссов и их ближайших приспешников. «Это не имеет ко мне никакого отношения», — сказал Готти журналистам, отмахнувшись от дела Комиссии как от несущественного. Это была ложь, и он знал это. Приговоры Комиссии одним ударом уничтожили большую часть старой гвардии мафии. Напротив, ошеломляющее оправдание Готти превратило его в самый значительный символ сопротивления Козы Ностра правоохранительным органам с тех пор, как полвека назад Аль Капоне промышлял в Чикаго. Произошла смена крестных отцов, и Готти, единственный босс, одержавший победу в суде, стал главным мафиози, объявленным вне закона. Его национальный и международный статус был таков, что он стал первым гангстером со времен Капоне, попавшим на обложку журнала Time, а его лицо изобразил Энди Уорхол. Престижный воскресный журнал New York Times Magazine также представил Готти на своей обложке с нелестной фотографией крупным планом, изображающей его зловещий взгляд исподлобья.

Впервые с момента прихода к власти Готти не был обременен ожиданием суда или угрозой неминуемого тюремного заключения. Ликуя, Босс Готти похвастался Сэмми Гравано, что изменит лицо Козы Ностра, показав пример того, как можно победить правительство. Он не собирался прятаться в тени, хотя знал, что его передвижения будут под пристальным вниманием ФБР и других агентств. И действительно, его распорядок дня стал привычным для целой оравы следователей. Почти каждый день в полдень его забирал из дома на Говард-Бич телохранитель на Mercedes-Benz, более дорогом автомобиле, чем те модели Lincoln, которые он предпочитал раньше. В костюме для бега он добирался до своего офиса в охотничьем и рыболовном клубе «Бергин», который он переделал с помощью многочисленных зеркал в гардеробный салон с профессиональным парикмахерским креслом и изогнутой раковиной для шампуней. На видном месте висела его фотография с обложки журнала Time и фотография его погибшего сына Фрэнка. Одним из первых ежедневных дел была укладка волос у парикмахера; в процедуру ухода за собой часто входили маникюр и процедуры с использованием солнечных ламп для сохранения загара. Там же хранился полный гардероб костюмов, рубашек, нижнего белья, носков с монограммами и обуви, в которые он переодевался перед тем, как поздно вечером отправиться в клуб «Рэйвенит» на Малберри-стрит в Маленькой Италии. Каждый день его черный «Мерседес» мыли и начищали до блеска, прежде чем доставить его на Манхэттен. Капо и другие высокопоставленные члены нового режима должны были появляться в «Рэйвенит» по крайней мере раз в неделю, чтобы отчитываться непосредственно перед Готти. Иногда агентам ФБР удавалось услышать, как свита Гамбино у входа на тротуар осыпает Готти умилениями и говорит ему, как прекрасно он выглядит. Очевидно, зная о возможностях правительственного электронного подслушивания, он часто был замечен с высокопоставленными мафиози, прогуливающимися по улицам рядом с «Рэйвенит» в так называемых «прогулочных беседах», явно вне пределов слышимости внутренних жучков.

Похоже, Готти наслаждался азартом погони, хотя сам был добычей, но при этом смело демонстрировал свое презрение к преследователям. Заметив детективов или агентов, ведущих слежку, он дразнил их, потирая один палец о другой и произнося слова «Шалун, шалун». Однажды днем, сидя в открытом кафе на Малберри-стрит, Готти увидел, как Рудольф Джулиани, прокурор США, провожает его взглядом, медленно проезжая мимо. Посмеявшись над прокурором, Готти сделал ему замечание, подразумевая, что Джулиани шпионит за ним. В других случаях он поворачивался к преследовавшим его детективам, насмешливо складывал руку в форме пистолета и произносил: «Бах, бах».

Ночь для Готти была временем вечеринок; он редко пропускал вечера в Regines, Da Noi или других вульгарных ресторанах и клубах. Его любимые напитки неизменно были одними из самых дорогих: часто это были бренди Remy Martin Louis XIII или шампанское Roederer Cristal Rose, каждое из которых стоило 1000 долларов за бутылку. Его дурная слава и гламурный образ всегда вскружили голову, и люди стремились разглядеть его. Ужиная однажды вечером с Готти, Сэмми Гравано спросил, не нравится ли ему, что люди постоянно пялятся на него. «Нет, нет, — радостно воскликнул Готти. — Это моя публика, Сэмми. Они меня любят». По мнению Гравано, Готти стал воспринимать себя как героическую фигуру, которой искренне восхищается большинство жителей Нью-Йорка.

В тот период, когда сплетни о знаменитостях были главной темой многих газет и новостных телепрограмм, бесцеремонная бесцеремонность Готти превратилась в занимательный эпизод. Редакторы новостей и телепродюсеры с удовольствием рассказывали пушистые пряжи, освещающие социальное и личное поведение улыбчивого мафиози. В бульварной прессе его называли «щеголеватый Дон» и «тефлоновый Дон» — два названия, которые он считал приятными комплиментами. Слово «щеголеватый», конечно, означало его почти одержимость своим стильным внешним видом. «Тефлоновый» — это перенос на Готти титула, впервые широко примененного к Рональду Рейгану, «тефлоновому президенту», за его способность избегать обвинений в промахах и скандалах в своей администрации. Проще говоря, как еда на тефлоновой сковороде, к новому крестному отцу не прилипали никакие уголовные обвинения.