Благодаря дурной славе Готти каждое событие в его жизни становилось достоянием прессы. Как могли редакторы обойти вниманием экстравагантную свадьбу его сына, Джона А., более известного как «Джуниор»? Свадебный прием, проходивший в богато украшенном зале «Версаль» во дворце Хелмсли, одном из самых роскошных отелей Нью-Йорка, обошелся почти в 100 000 долларов. Список гостей из 200 человек включал представителей высшего эшелона Козы Ностра. По настоянию отца жениха над главным входом в отель подняли итальянский флаг — такая честь обычно оказывается только главам государств и иностранным гостям.
Насытившись материалами, предоставленными Брюсом Катлером и другими адвокатами, репортеры наперебой рассказывали о милой и благотворительной личности Готти. Рассказывали о его популярности в Южном Озон-парке; о том, как он оплачивал вечеринки 4 июля с бесплатной едой, напитками и фейерверками и появлялся в безупречном белом костюме; о том, как местная больница, Баптистский медицинский центр, удостоила его огромной таблички в холле за пожертвование в 10 000 долларов; о том, как он мог цитировать Макиавелли.
Следователи знали, что приветливая личность Готти, которую он демонстрировал на публике, была фальшивой маской, скрывавшей самовлюбленного тирана с зажигательным нравом. Его адвокаты утверждали, что он ненавидел наркотики. Однако, в отличие от Пола Кастеллано, Готти никогда не издавал указов о том, что бойцов Гамбино, пойманных на торговле наркотиками, ждет казнь мафии. Кастеллано лицемерно принимал взятки от солдат, тайно занимавшихся наркотиками, но он никогда не встречался открыто с подозреваемыми крупными дилерами. А вот Готти встречался. Помимо своего брата Джина и Анджело Руджеро, которым были предъявлены обвинения в крупной сделке с героином, он общался и обедал с международными дилерами. Двое из них, братья Джон и Джозеф Гамбино, были дальними кузенами Карло Гамбино и управляли бандой сицилийского происхождения в Нью-Джерси и в Нью-Йорке для Готти.
Кроме того, одним из первых шагов Готти на посту босса был приказ капо, Пэтси Конте, возродить его героиновый канал с сицилийской мафией. Готти знал, что Конте регулярно снабжал Кастеллано огромными суммами, а однажды, в качестве рождественского подарка, преподнес ему новый «Мерседес». Разъяренный Готти послал Гравано прочитать Конте нотацию. Напуганный такой выволочкой Конте заявил, что прекратил торговлю только потому, что верил, что Готти против этого.
«Мне все равно, что ты должен делать, — предупредил Гравано. — При Поле вы приносили кучу денег, а при этой администрации вы не приносите ничего. Я не хочу ничего знать об этом [героиновых сделках]. Что мне нужно, что нужно Джону Готти, так это деньги, та же ситуация, что и у Пола».
Судьба Вилли Боя Джонсона, опального информатора ФБР, стала примером непримиримой мести Готти. На суде по делу РИКО в Бруклине Готти изгнал Джонсона из своей мафиозной организации. Но он поклялся Джонсону памятью его погибшего сына, что не будет смертельного возмездия за его предательство. Держась подальше от банды Бергина, Джонсон устроился на легальную работу и переехал в район Брайтон-Бич в Бруклине. 29 августа 1988 года, через шестнадцать месяцев после суда, трое мужчин поджидали его, когда он уходил на работу. Было произведено десять выстрелов, шесть из которых попали в Вилли Боя с близкого расстояния. Полиция и ФБР не сомневались, что Готти выжидал время, а затем отомстил. Разумеется, у Готти было алиби на убийство. Когда репортер New York Post спросил его о реакции на убийство, Готти был лаконичен: «Ну, все мы должны когда-то уходить».
Через информаторов следователи узнали о поведенческой тематике, которую Готти хотел, чтобы его капо прививали солдатам. Даже в случае ареста его солдаты не должны были прятаться или изображать раскаяние, как обычные преступники. На суде они должны были подражать его стилю: дорого одеваться, носить драгоценности и казаться бесстрашными. «Положи им это на лицо, — призывал Готти Сэмми Быка Гравано. — Они хотят видеть гребаных львов и тигров, а мы именно такие».
Гламуризация Готти в бульварной прессе и его дерзкие вызовы властям лежали в горле лучших представителей правоохранительных органов города, как кость на острие. Большинству из них внутренние правила запрещали публично осуждать Готти, поскольку он не был обвинен в преступлении. Исключением стал Джулс Бонаволонта, один из первых агентов ФБР, признавших важность закона РИКО. Сейчас Бонаволонта руководит отделом по борьбе с организованной преступностью бюро в Нью-Йорке, и его возмущает благосклонное отношение к Готти со стороны прессы. «Он бывший угонщик и дегенерат, который сейчас правит, потому что он безжалостен и порочен», — сказал Бонаволонта журналистам. (Из осведомителей ФБР знало, что даже солдаты Гамбино были поражены некоторыми проигрышами Готти на высоких ставках, включая 300 000 долларов в спортивных ставках у букмекеров, не принадлежащих Гамбино, за один уик-энд).
Будучи крупнейшим в стране следственным органом, трубившим о своем намерении уничтожить мафию, ФБР оказалось под давлением, чтобы сокрушить высокомерного Готти. Внутри бюро ответственность за результат легла на отдел Гамбино и его руководителя Брюса Моу. Он отказался от поспешной сборки шаткого дела, которое Готти мог бы снова преодолеть. Несмотря на всю шумиху вокруг Готти, он был новоявленным боссом, и Моу понимал, что для его поимки нужен новый план. В качестве агента, который должен был заниматься исключительно сбором улик против Тефлонового Дона, Моу выбрал Джорджа Габриэля. Высокий, атлетически сложенный, Габриэль всего год работал в отряде по расследованию мафии. До этого тридцатилетний агент работал в спецназе по освобождению заложников и борьбе с терроризмом, но Моу считал его «одним из самых резких и агрессивных агентов, которых я когда-либо встречал». Моу также признавал, что габариты и мускулатура Габриэля не позволят ни одной из горилл Готти попытаться запугать его в трудной ситуации.
«Агенты сражаются за такое дело, и я видел, как Джордж был рад этому вызову, когда я предложил ему работу», — вспоминает Моу. Его инструкции для Габриэля были похожи на его основные указания для всего отряда: «Будьте терпеливы, сосредоточьтесь на том, чтобы добиться реального обвинения, не пускайтесь в бесконечные погони за преступниками в белых воротничках. Сосредоточьтесь на том, что Готти умеет делать лучше всего — убийствах, вымогательствах и махинациях».
Пока Моу занимался поиском неопровержимых доказательств, федеральные прокуроры и прокуроры штатов маневрировали и переругивались между собой по поводу будущих преследований Готти. Эндрю Мэлони, прокурор Восточного округа, начал соревнование с короткой поездки на метро из центра Бруклина в манхэттенский офис своего коллеги из Южного округа, Рудольфа Джулиани. Несколькими годами ранее Мэлоуни уже претендовал на этот уважаемый пост в Южном округе. После назначения Джулиани сенатор Альфонс Д'Амато предложил Малони утешительный приз — назначение на высшую должность в Восточном округе. Разочарованный и считающий себя «человеком Южного округа», проработав там прокурором десять лет, Мэлони отклонил первое предложение Д'Амато. Через три года он изменил свое мнение, оставив частную юридическую практику, чтобы принять одобрение сенатора и кандидатуру президента Рейгана на должность в Восточном округе.
Южный округ считается в юридической среде жемчужиной Министерства юстиции. Мэлоуни знал, что возглавляет округ, репутация которого затмевает репутацию его соседа и который, как шутили многие юристы и прокуроры, страдает от коллективного «комплекса неполноценности». Оправдание Готти по РИКО нанесло серьезный удар по престижу Восточного округа, и Мэлоуни, умелый судебный исполнитель и знаток политики Министерства юстиции, был намерен быстро восстановить имидж своего офиса. Будучи чемпионом по боксу в полусреднем весе в Вест-Пойнте, Мэлони знал, как важно нанести первый сильный удар.
Когда весной 1987 года Джулиани и Мэлони встретились для конфиденциальной беседы о том, кому достанется Джон Готти, Мэлони был новым прокурором США без выдающегося послужного списка. Напротив, после трех лет работы над десятками громких дел, в ходе которых были осуждены члены комиссии мафии, миллиардеры с Уолл-стрит и коррумпированные политики, Руди Джулиани был провозглашен своими поклонниками суперпрокурором страны.
