Роберт Кеннеди воспользовался перебежками Джо Валачи как идеальной опорой, чтобы заручиться поддержкой Конгресса и общественности для нападения на новоиспеченную ЛКН или мафию. Напоминая общественности о слушаниях в комитете Кефовера, осенью 1963 года Валачи был представлен по телевидению на слушаниях в комитете по расследованиям сенатора Макклеллана как первый в стране надежный свидетель о внутренней работе мафии. В отличие от безликого Фрэнка Костелло на слушаниях в Кефовере, Валачи появился перед камерами на виду у всех и под мягкими вопросами сенаторов рассказал о своем посвящении в мафиози, об убийствах, о которых он знал, и о другом своем гнусном опыте в качестве солдата.

ФБР продемонстрировало комитету и телезрителям фотографии, диаграммы и графики, пытаясь представить семьи как жестко организованные военные подразделения, со строго определенными обязанностями для каждого звания. Хотя в целом это было точное описание структуры каждой семьи, в портрете упускался тот существенный момент, что каждый член семьи был индивидуальным предпринимателем, который должен был быть добытчиком и производителем, чтобы выжить, процветать и продвигаться по службе. Валачи подчеркнул необходимость нелегальных деловых навыков, когда сенатор Карл Мундт из Южной Дакоты спросил его, получает ли он регулярную зарплату от босса семьи. «Вы не получаете никакой зарплаты, сенатор», — объяснил Валачи, добавив, что часть награбленного приходится отдавать иерархам.

«Ну, тогда вы получаете долю», — продолжил Мундт.

«Вы ничего не получаете, — сказал Валачи. — Только то, что заработаешь сам. Вы понимаете?»

На вопрос сенаторов из сельских и сельскохозяйственных штатов о большом количестве итало-американцев из больших городов в рэкете, Валачи дал обоснованное объяснение. «Я говорю не об итальянцах. Я говорю о преступниках».

Перед тем как выступить на публике, Валачи обучали агенты, снабжая его информацией о других семьях, которую бюро получало с помощью электронного наблюдения. Валачи считал, что его откровения перед комитетом проистекают из его собственного опыта и глубокого понимания американской мафии. Гувер использовал его в качестве передатчика для обнародования фактов, которые ФБР хотело, чтобы Конгресс и общественность знали о мафии, не раскрывая, что эти данные были получены неконституционными методами.

Знания Валачи о Козе Ностра в основном ограничивались его деятельностью в одной команде или подгруппе семьи, и ему не хватало улик и зацепок, которые могли бы привести к единому обвинительному заключению. Не зная подробностей о других нью-йоркских семьях и боргатах в других частях страны, Валачи даже не знал, что чикагская мафия называла себя «Аутфит», новоанглийская — «Офис», а буффалоская — «Рука». Кроме того, он прибегал к историческим справкам, вводя ФБР и сенаторов в заблуждение, заставляя их принять страшную историю о «Ночи сицилийской вечерни».

Когда Лаки Лучано организовал убийство Сальваторе Маранцано в сентябре 1931 года, рассказывал Валачи завороженным сенаторам, волна бандитских убийств уничтожила врагов Лучано по всей стране. Валачи ошибочно подтвердил давно ходившие слухи о том, что число погибших варьировалось от дюжины до более чем ста человек, причем сорок из них были уничтожены в один день массовых казней. Верующие в предполагаемую резню назвали ее «Сицилийской вечерней» — отсылка к жестокому восстанию против французов в XIII веке. В 1987 году ФБР подтвердило версию о «вечерне» 1931 года, сославшись на нее в официальном отчете по истории Козы Ностра.

Но проведенное в 1976 году историком Гумбертом С. Нелли исследование бандитских разборок за две недели до и две недели после убийства Маранцано опровергло выдумку Валачи о «вечерне». Нелли обнаружил, что в день убийства и в последующие три месяца было зарегистрировано три убийства в стиле мафии в районе Нью-Йорка и одно в Денвере. Было неясно, связаны ли эти четыре убийства с убийством Маранцано, и они, конечно, не представляли собой кровавую баню.

Несмотря на недостатки Валачи, его показания позволили следователям составить приблизительное представление о масштабах мафии и методах ее работы. О внутреннем устройстве мафии было известно так мало, что его откровения привлекли внимание общественности. Возможно, Валачи и был низкопоставленным хулиганом, но он стал первым «сделанным» человеком, который разрушил клятву омерты и предоставил точные сведения о мафиозных обычаях и правилах поведения. А поскольку Гувер и генеральный прокурор одобрили показания Валачи, всем правоохранительным органам страны, даже тем, кто ранее скептически относился к его деятельности, пришлось вскочить в позу и признать существование мафии или ЛКН, даже если они не были согласны с масштабами ее угрозы.

За свое сотрудничество Валачи получил самые комфортные условия содержания и роскошную обстановку, которую только могло предоставить Федеральное бюро тюрем. В исправительном учреждении Ла Туна близ Эль-Пасо (штат Техас) для него был построен двухкомнатный тюремный номер с диванами и мини-кухней, изолированный от общего числа заключенных. У ФБР и Бюро тюрем были веские причины поместить своего знаменитого заключенного на карантин и опасаться за его безопасность. В то время, когда Валачи давал показания, ФБР установило жучок на Стефано Магаддино, босса «Буффало» и члена Комиссии, и выслушало его мнение о Валачи. «Мы приняли законы, согласно которым этот парень должен умереть», — сказал Магаддино своим подчиненным. Уильям Хандли, сотрудник Министерства юстиции, который выступал в качестве адвоката Валачи на слушаниях в Сенате, сказал, что план Роберта Кеннеди предоставить Валачи новую личность и «поселить его с подружкой на необитаемом острове провалился». Уединенное существование Валачи, который всегда был один, за исключением охранников, не было ложе из роз; однажды он попытался покончить жизнь самоубийством через повешение. В 1971 году, в возрасте шестидесяти восьми лет, Джо Валачи умер в тюрьме от естественных причин.

В пятницу, 22 ноября 1963 года — через месяц после новаторских показаний Валачи перед комитетом Сената — президент Джон Ф. Кеннеди был убит, проезжая в открытом лимузине в составе кортежа по Дили-плаза в Далласе. Спустя всего час в другом районе Далласа был арестован Ли Харви Освальд, двадцатичетырехлетний бывший морской пехотинец и сторонник левых взглядов, которого обвинили в убийстве президента Кеннеди и застрелили полицейского, пытавшегося его задержать. Два дня спустя, когда Освальда вели из подвала полицейского управления Далласа в окружную тюрьму, из толпы репортеров и фотографов выскочил щуплый мужчина средних лет и смертельно ранил Освальда; эту сцену запечатлело телевидение.

Стрелком оказался Джек Руби, владелец местного ночного клуба, имевший давние связи с деятелями организованной преступности. Дерзко убив Освальда, Руби стал загадочным элементом большой головоломки: Замышляла ли мафия убийство президента?

Вице-президент Линдон Бейнс Джонсон, ехавший в другом лимузине в кортеже в ту роковую пятницу в Далласе, не пострадал и в тот же день принял присягу в качестве президента. Поставив перед собой главную цель — выяснить, стал ли Кеннеди жертвой иностранного или внутреннего заговора, Джонсон назначил комиссию во главе с уважаемым Эрлом Уорреном, председателем Верховного суда США, для подготовки окончательного отчета об убийстве. Комиссия Уоррена опиралась на ФБР как на основное следственное подразделение после того, как Гувер хитроумно узурпировал юрисдикцию у Секретной службы, ответственной за охрану президента. Гувер возглавил расследование на основании неясной юридической формальности, согласно которой федеральная собственность была уничтожена, когда пуля убийцы попала в лобовое стекло президентского лимузина.

Полагаясь в основном на детективную работу бюро, комиссия опубликовала свои выводы в сентябре 1964 года. Основные выводы подтвердили анализ Гувера: заговора не было; Освальд, недовольный одиночка с неуравновешенным поведением, был единственным стрелком, стрелявшим из дешевой почтовой винтовки из окна шестого этажа в техасском школьном книгохранилище, где он работал. Основная часть расследования ФБР была спешно завершена менее чем за месяц. По приказу Гувера многие направления расследования и улики были проигнорированы.