Приговор, вынесенный Скарпе в суде, был закрыт для публики. Обвинение и защита опасались, что разоблачения его работы под прикрытием заклеймят его как высокопоставленного стукача и, возможно, поставят под угрозу его жизнь в тюрьме. На тайном слушании он в последний раз попросил о снисхождении, ссылаясь на свои связи с ФБР. Это не удалось. Судья Джек Б. Вайнштейн приговорил его к десяти годам, назвав его двуличность и жестокость «хуже, чем у дикого животного». Через год Скарпа умер от осложнений СПИДа в тюремной больнице. Ему было шестьдесят шесть лет.

Запутанные отношения Скарпы с мафией и правительством стали головной болью для прокуроров и привели к еще одной жертве — его куратору, агенту ФБР Линну ДеВеккио, руководителю отдела «Коломбо». Новости о необычном союзе Скарпы с ФБР просочились к адвокатам, представляющим группировку Орена. В 1995 году на суде по делу о рэкете и убийствах семи членов «Орены» смущенные прокуроры признали, что отношения между Скарпой и ДеВеккио скомпрометировали их дело. Правительство признало наличие косвенных доказательств того, что ДеВеккио раскрыл Скарпе конфиденциальную информацию. Прокуроры были вынуждены передать адвокатам защиты внутренние жалобы других агентов на то, что ДеВеккио предположительно предоставил мафиози очень секретную информацию о личностях предателей Коломбо, тайно помогавших ФБР. Критики ДеВеккио утверждали, что он помогал Скарпе уклоняться от арестов и давал ему советы, как выслеживать солдат Орены во время борьбы 1991-1993 годов.

Изучив секретные отчеты ФБР, некоторые прокуроры заподозрили, что ДеВеккио сообщил Скарпе, что его клуб Wimpy Boys Club прослушивался Секретной службой во время расследования дела о фальшивых кредитных картах, а также предупредил его в 1987 году, что его сын, Грегори-младший, вот-вот будет арестован по федеральному обвинению в торговле наркотиками.

Три агента ФБР, работавшие под началом ДеВеккио в отряде Коломбо, дали показания о его поведении во время войны. Их подозрения усилились после того, как он отказался арестовать Скарпу в 1992 году, хотя два перебежчика обвинили мафиози в убийстве партизана из Орены. Агент Кристофер Фаво утверждал, что ДеВеккио был открыто неравнодушен к группе Персико. 22 мая 1992 года Фаво вошел в офис ДеВеккио, чтобы сообщить, что два члена «Орены» были застрелены:

«Когда я начал говорить об этом, он хлопнул рукой по столу и сказал: «Мы выиграем это дело», и, казалось, он был в восторге от этого, —  вспоминает Фаво. — Казалось, он забыл, что мы — ФБР. Казалось, что грань была размыта... Я подумал, что что-то не так. Он был скомпрометирован. Он потерял представление о том, кто он такой».

Обвинения были беспрецедентными. Ни один агент ФБР ранее не был публично обвинен в том, что помогал мафиози совершать преступления и покрывал его.

ДеВеккио решительно отрицал, что выдавал секреты Скарпе или подрывал расследования в отношении семьи Коломбо. Агент с выдающимся послужным списком, он ушел со своей работы с годовым окладом в 105 000 долларов вскоре после того, как Министерство юстиции не нашло достаточных оснований для преследования его за проступки. «Суть в том, что я никогда не передавал Скарпе никакой конфиденциальной информации о войне или по какому-либо другому вопросу», — утверждал ДеВеккио в одном из интервью. Он объяснил возбуждение вокруг его отношений со Скарпой тем, что агенты и прокуроры не имеют опыта в расследовании организованной преступности и неверно истолковывают оправданные и законные методы работы с информаторами.

Что касается его замечания Фаво: «Мы выиграем это дело», — то ДеВеккио добавил: «Я имел в виду, что борьба внутри семьи Коломбо поможет нам — ФБР — выиграть войну против Коломбо, предоставив нам тонны перебежчиков и разведданных».

Защитник ДеВеккио, Дэймон Тейлор, агент, который до него возглавлял отдел Коломбо и был знаком с историей Грегори Скарпы, кратко подытожил значение гангстера для бюро: «Он был жемчужиной в короне, несмотря на все его недостатки. Я доверял любому его слову».

Откликнувшись на откровения Скарпы, адвокаты группы «Орена» попытались переломить ход обвинения, обвинив ДеВеккио в подстрекательстве к войне с целью создания доказательств против сторонников «Орены». Они утверждали, что ДеВеккио снабжал Скарпу информацией, которая помогала ему убивать противников. По сути, утверждали адвокаты, обвиняемые в сговоре с целью убийства врагов Персико, действовали в целях самообороны от совместного убийственного заговора Скарпы и ДеВеккио. ДеВеккио, по мнению адвокатов, сознательно поощрял преступления, а не предотвращал их.

Аргументы защиты частично увенчались успехом. Прокуратура Восточного округа США потерпела неудачу: девятнадцать подсудимых из группировки «Орена», обвинявшихся в заговорах с целью убийства, были оправданы или их приговоры были отменены. Оказавшись перед угрозой провести остаток дней в камере, отчаявшийся Вик Орена с запозданием ухватился за теорию «защиты Скарпы», в попытке добиться нового суда. Эта уловка не сработала. Его апелляция об отмене приговора была отклонена, а столетний срок заключения был подтвержден апелляционными судьями.

Для большинства воинов Орены интрига со Скарпой стала временной победой в суде. В ходе войны с семьей Коломбо было собрано множество улик и предателей, чтобы осудить их по другим обвинениям, и в конце концов они присоединились к своему лидеру, Маленькому Вику, в тюрьме.

Двойная жизнь Скарпы закончилась судебным обвинением ФБР и Линна ДеВеккио. Судья федерального окружного суда Чарльз П. Сифтон, рассматривая доказательства по нескольким ходатайствам обвиняемых из фракции «Орена» о новом судебном разбирательстве, упрекнул непосредственно агента и, косвенно, бюро. «Скарпа предстает зловещим и жестоким, но в то же время манипулирующим и обманывающим всех, включая ДеВеккио, — сказал судья. — ДеВеккио предстает высокомерным, глупым или легко манипулируемым, но в то же время занятым сложной и трудной задачей — попытаться наилучшим образом использовать информацию Скарпы, чтобы довести войну до конца».

Протеже Скарпы Лоренс Мацца, на сорок лет младше его, давая показания в качестве перебежчика против бывших компаньонов из семьи Коломбо, набросал сложный портрет своего мафиозного наставника. Мацца рассказал, что после заражения СПИДом Скарпа уговаривал его переспать со своей молодой любовницей Линдой, матерью двоих его детей. «Он сказал мне, что не отнимет у Линды ничего из того, что она хотела. Он слишком сильно любил ее и знал, как она относится ко мне и как я отношусь к ней».

Описывая, как Скарпа обучал его ростовщичеству, букмекерству и убийствам, Мацца свидетельствовал, что капо получал удовольствие от того, что укокошивал противников Орены. По словам Маццы, во время одного из убийств он использовал дробовик, а Скарпа стрелял из револьвера, чтобы завалить одну из их жертв. Выстрелив в лицо умирающей жертвы, Скарпа торжествующе крикнул: «Это за Кармине».

Ожесточенная династическая борьба Коломбо стала последней войной нью-йоркских мафиози в двадцатом веке. Она обошлась обеим сторонам дорогостоящей кровавой баней, как по потерям, так и по обвинительным приговорам. В итоге сорок два солдата и подельника Персико, а также шестнадцать человек из фракции Орена были осуждены по целому ряду обвинений и отправлены в тюрьму. Десять предателей подорвали семью, перебежав в программу защиты свидетелей. Кармине Персико вышел из войны за престол, казалось бы, победителем. Правительство косвенно решило исход в его пользу, добившись пожизненного заключения для Виктора Орены. Лишившись своего лидера, бандиты Орены положили конец восстанию и освободили сына Кармине Альфонса, который стал боссом после того, как был досрочно освобожден после восьми лет отсидки за рэкет.

С ранних лет Малышу Алли Бою, старшему из сыновей Кармине, было суждено пойти по стопам отца. Он вырос в Южном Бруклине и Бенсонхерсте — сердце семьи Коломбо, где на его отца, как в тюрьме, так и вне ее, родственники и соседи смотрели как на народного героя. Более высокий и мускулистый, чем Кармине, сын с круглыми глазами был способным учеником. Предпочитая стиль Лиги плюща в твидовых пиджаках, он подумывал стать юристом, но бросил Университет Святого Иоанна после второго курса. К двадцати с небольшим годам, согласно данным полицейской разведки, он был капо в боргате своего отца. Его первый арест в 1983 году в возрасте двадцати девяти лет по обвинению в торговле героином закончился увольнением. Через три года прокуроры объявили его капо, признали виновным вместе с отцом в процессе по делу РИКО семьи Коломбо и приговорили к двенадцати годам заключения.