В своей камере в Талладеге Массино мог быть уверен, что интересы его мафиозной семьи и его финансовая казна находятся под защитой доброго Сэла. Он был готов к эффектному правлению, как только перед ним распахнутся ворота тюрьмы.

57. Гениальный крестный отец по кличке «Ухо»

Расти Растелли умер от рака печени в возрасте семидесяти трех лет в июне 1991 года. В следующем году, получив условно-досрочное освобождение (УДО) после шести лет отсидки, Джо Массино в первый же день свободы был встречен как крестный отец мафии. Перед условно-досрочным освобождением Массино наставлял Витале: «Если Растелли умрет, сделай меня боссом», и Сэл подчинился. Через несколько дней после похорон Растелли консильери Энтони Сперо, следуя мафиозному протоколу, созвал собрание примерно десяти капо на Стейтен-Айленде в доме капитана Чарльза «Сумасшедшего Чарли» Мусилло на Доусон-Серкл. Джо Массино, единственный кандидат, был избран единогласно.

Изучив тактику, используемую правительством в громких делах РИКО, Массино вернулся из тюрьмы, полный решимости избежать ошибок, постигших других донов. В сорок девять лет ему предстояла долгая карьера, если он сумеет избежать подводных камней РИКО. Первым его шагом по защите себя и перестройке семьи стало закрытие социальных клубов банды; он считал их открытым приглашением правоохранительным органам для электронного подслушивания и наблюдения. Стимул для запрета традиционных тусовок появился незадолго до его освобождения. Во время тюремного заключения Массино Витале способствовал созданию центрального места встреч членов группировки — одноэтажного здания в конце переулка рядом с публичной библиотекой Маспета на Гранд-авеню. Известный как «Социальный клуб Гранд-авеню», он был штаб-квартирой капо Майкла «Микки Бэт» Карделло. Витале часто посещал этот клуб и начал устраивать там еженедельные масштабные пирушки по вторникам для солдат из всех бригад. Он, по сути, подражал прежним еженедельным посиделкам Массино в старом клубе J&S, где мудрецы приходили выразить свое уважение Массино; теперь же они приходили, чтобы почтить Витале как высшего представителя Массино.

Праздник на Гранд-авеню был замечен ФБР, и агенты установили в главном зале видеокамеру и три «жучка». Хотя внутри клуба Карделло и солдаты вели себя осторожно, они свободно общались в переулке снаружи. Их разговоры в переулке улавливали два жучка, хитроумно спрятанные в наружных стенах, а также жучок в уличной телефонной будке, которую мафиози считали надежной линией связи. К досаде Массино, операция ФБР, получившая кодовое название «Гранд Финал», завершилась осуждением Карделло и семи его сообщников по рэкету незадолго до его условно-досрочного освобождения.

Витале, главная цель ФБР в операции «Гранд Финал», избежал преследования со стороны ФБР. Тем не менее разгневанный Массино укорял Витале за то, что тот спонсировал массовые сборища в клубе «Гранд-авеню», способствовавшие проникновению ФБР и предъявлению обвинений.

Закрытие клубов стало прелюдией к программе безопасности Массино. Чтобы оградить себя от потенциальных информаторов и избежать прямой причастности к преступлениям семьи, он децентрализовал структуру «Боргаты», создав более скрытные ячейки. Сплоченный отряд старших капо курировал одно из основных направлений деятельности, не вникая в чужие дела и отчитываясь перед ним косвенно, через Витале. Несмотря на размолвку с клубом на Гранд-авеню, он назначил Сэла младшим боссом, понимая, что его помощь будет незаменима в управлении боргатой до тех пор, пока он сам находится под надзором. Массино могли вернуть в тюрьму в любое время в течение следующих двух лет для отбывания наказания, если он нарушит условия своего условно-досрочного освобождения. Одним из запретов было общение с известными преступниками и осужденными мафиози. Несмотря на то что Витале подозревали в мафиозных связях, он никогда не был осужден за преступления, связанные с мафией. Будучи близкими родственниками, эти двое могли вполне обоснованно посещать друг друга у себя дома и встречаться на личных семейных ужинах и светских мероприятиях, не подвергая опасности свободу Массино. Это был незаметный способ общения, который не вызвал бы подозрений со стороны органов условно-досрочного освобождения и не осложнил бы попытку ФБР доказать наличие незаконного аспекта их связи.

Вернувшись в Квинс в ноябре 1992 года, Массино провел одно праздничное заседание со всеми своими капитанами в номере отеля недалеко от международного аэропорта имени Джона Кеннеди. Он использовал этот случай, чтобы заверить капитанов в их повторном назначении и сообщить им, что во время условно-досрочного освобождения он будет передавать им приказы через Витале. Кроме того, они будут продолжать перечислять ему денежные взносы через его шурина.

Для большей надежности он взял листок из книги Винсента Чина Джиганте, запретив использовать свою фамилию или прозвища. В батальонах Дженовезе Джиганте при обращении к нему постукивали пальцами по подбородку или указывали на него. Массино приказывал своим подчиненным дотрагиваться до ушей или указывать на них вместо того, чтобы упоминать его имя. В конце концов следователи раскрыли тайный приказ Массино и в шутку прозвали его «Ухо». Уважающие себя гангстеры из других семей прозвали его «Большой Джо», что означало его репутацию мафиозного светила, а также его вес в 350 фунтов.

Передавая предупреждение капо об использовании собственного имени Массино, Витале был категоричен: «Мы сильны только настолько, насколько наш босс силен для других боссов. Мы должны защищать Джо, иначе семья распадется».

Еще одно изменение, предписанное Массино, намекало на тщеславие. Он решил, что мудрецы больше не должны считать себя кланом «Бонанно» — именем, которое прикрепилось к организации более чем на шестьдесят лет. Отныне они будут называться «Массино боргата». Массино утверждал, что имя Джо Бонанно давно пора уничтожить, поскольку его автобиография и телевизионные интервью опозорили семью, раскрыли секреты Козы Ностра и помогли осудить членов Комиссии в 1986 году. «Джо Бонанно проявил неуважение к семье, настучав на нее», — сказал Массино Витале. Самолюбие Массино позволяло ему не замечать несоответствия между переименованием семьи в его честь и запретом на использование его имени в разговорах.

Зацикленность нового дона на безопасности заставила его изменить ритуал приема в члены. Опасаясь, что при обыске ФБР на церемонии могут обнаружить реквизит для клятвы омерты — карту святого для сожжения и нож или пистолет, символизирующий верность семье, — он запретил их использовать. Витале, Сперо и капо имели право проводить упрощенную церемонию после того, как он утверждал нового члена. Те, кто проводил церемонию, могли «сделать» новобранца, не пуская кровь из спускового пальца и не держа в руках пылающую святую карту. Если агенты врывались в дом, мафиози могли заявить, что они — компания друзей, играющих в карты или просто проводящих вместе светский вечер.

Еще одной строгой проверкой на благонадежность, которую ввел Массино, было требование, чтобы кандидат в члены группы состоял в рабочих отношениях с кем-либо из мафиози не менее восьми лет. Он считал, что это обеспечит надежность нового бойца и снизит вероятность очередного проникновения таких, как агент ФБР Джо Пистоне.

Витале

руководил

примерно

двадцатью

церемониями

в домах, магазинах, фабриках и гостиничных номерах, используя новую процедуру. Все участники — и новые, и старые солдаты — вставали в позу «тикада», когда Витале произносил: «Именем семьи Массино мы замкнуты в тайной сети. Сегодня вы возрождаетесь. Сегодня вы начинаете новую жизнь». После того как в 1995 году его освободили под надзором, Массино присутствовал на посвящении и с гордостью сообщал новым солдатам об уникальном рекорде семьи среди всех боргат страны — единственном американском клане, который не породил ни одного «голубя» или свидетеля сотрудничества с правительством.