Джо Массино стал часто путешествовать по миру из соображений безопасности. Однако заморские путешествия не смогли укрепить его тщательно выстроенные защитные стены. Три года изучения финансовых документов постепенно приносили дивиденды судебным бухгалтерам Джека Стабинга, Джеффри Саллету и Кимберли Маккэффри. В самом начале они выделили Сала Витале в качестве «ключевого парня», поскольку он долгое время был незаменимой правой рукой Массино, и в 2001 году он попал в их сети. Разбогатев как человек номер два в семье, Витале переехал из скромного Говард-Бич, где все еще жил Массино, в тонизирующий Дикс-Хиллз на Лонг-Айленде. Расставшись с женой Дианой, в 1998 году он снова переехал в таунхаус за 400 000 долларов в Сиоссете, еще одном элитном городке Лонг-Айленда. Пригород Лонг-Айленда служил ему и домом, и благодатной почвой для необычного игорного и ростовщического синдиката, превратившего банк в пристройку и прачечную мафии.

С помощью детективов округа Саффолк, расследующих незаконные азартные игры, и по наводке информатора, проходившего по другому делу, Маккэффри и Саллет выяснили, что Витале и несколько его сообщников из временной команды пользовались исключительным доверием в отделении Европейского американского банка в Мелвилле, Лонг-Айленд. Изучив записи банка, агенты заметили множество запутанных операций по вкладам, снятию денег и переводам на сумму чуть меньше 10 000 долларов. Банки обязаны представлять в Министерство финансов подробные формы — отчеты о валютных операциях — для переводов на сумму свыше 10 000 долларов. Это средство выявления схем отмывания денег и уклонения от уплаты налогов, известных как «структурирование». Двое агентов проследили, что Витале и его сообщники с Лонг-Айленда совершили ряд операций на сумму чуть меньше 10 000 долларов. За пять лет главарь и его приспешники пропустили через один филиал банка значительную сумму.

Расследование набрало обороты, когда жертвы ростовщичества и азартных игр, разысканные ФБР и детективами округа Саффолк, согласились сотрудничать. Они рассказали о встречах с исполнителями Витале в конференц-зале банка, где головорезы Витале занимались ростовщическими операциями. Пока обычные клиенты банка общались с кассирами, мафиози находились в задней комнате и угрожали своим клиентам. Подельник Гамбино Винсент «Винни Д» ДеКонджилио, который также отмывал деньги через банк, был особенно страшен тем, что наказывал должников, бьющих его своей тростью.

Витале и шесть его сообщников, включая управляющего банком, были задержаны в ноябре 2001 года по обвинению в рэкете и предпринимательстве. Ранее другой сотрудник, получивший деньги за превращение отделения банка в мафиозный торговый центр, сотрудничал в разоблачении мафиозной власти над отделением. Выпущенный под залог в 500 000 долларов, которому грозило двадцать лет за рэкет, ростовщичество и отмывание денег, Витале, который ни разу не провел ни одного часа в тюрьме, начал вести переговоры. Его признание вины и признание в том, что он собирал четверть прибыли команды, привело к вероятности резко сократить срок заключения до сорока пяти месяцев. В ожидании официального вынесения приговора он был помещен под домашний арест с электронным наблюдением за его передвижениями. Отсрочка приговора была частично вызвана просьбой Витале о включении его в тюремную программу по борьбе с наркоманией, поскольку он утверждал, что является алкоголиком. Нет никаких доказательств того, что он когда-либо сильно пил, но программа облегчила бы ему жизнь в тюрьме и сократила срок заключения на целый год. Следуя примеру Витале, управляющий банком и еще четыре члена команды «ушли в отказ», чтобы выторговать себе более короткие сроки заключения.

По иронии судьбы, расследование в отношении Витале происходило в тот момент, когда его отношения с Массино угасали. Начиная с середины 1990-х годов Массино постепенно лишал Сэла полномочий, все больше полагаясь на капо, которых он назначал на должности, чтобы те контролировали ежедневные операции и переправляли ему добычу. Витале было позволено сохранить звание младшего босса и участвовать вместе с Массино в их старых проектах, главным образом в ростовщичестве, азартных играх и вытряхивании денег из King Catering. Массино холодно объяснил Витале свое понижение в должности тем, что рядовые капо и солдаты «ненавидят тебя». Практически изгнанный, Витале даже запретили появляться в Casa Blanca, где каждый капо был принят за столом Массино в ресторане.

Возмущенный тем, что его отложили в сторону и превратили в изгоя, Витале был бессилен сопротивляться. Он жаловался, что Массино резко сократил его нелегальные доходы, вбив клин между ним и остальными членами семьи. «Нет ничего, чего бы я не сделал для этого человека, — ныл Витале одному капо, который все еще с ним общался. — Он отнял у меня капитанов; им запрещено звонить мне; им запрещено дарить мне подарки на Рождество».

Массино назвал Ричарду Кантарелле и Фрэнку Коппе свои причины для остракизма Витале: его возмущало то, «как Сэл себя вел», вел себя «как большая шишка». По словам Массино, с годами его подчиненный стал слишком надменным и тщеславным, поощряя использование прозвищ «Красавчик» и «Красавчик Сэл». Массино считал, что его шурин копирует экспансивную личность Джона Готти, старается одеваться модно, а его волосы укладывают стилисты. Признаком зарождающейся нелояльности, по мнению Массино, стал отказ Витале поощрять вступление в преступную семью кого-либо из своих четырех сыновей. Сыновья Фрэнка Коппы, Фрэнка Лино, Ричарда Кантареллы и других капо были призваны на службу в качестве солдат.

Витале продолжал поставлять Массино награбленное с их давних совместных предприятий и видел его на светских мероприятиях с участием их личных семей. Отказавшись от финансовой поддержки капо боргаты, босс стал действовать самостоятельно, развивая новые рэкеты на Лонг-Айленде. Расстояние не смогло смягчить враждебность Массино к нему. «Следи за собой, Джо не слишком тобой доволен», — предупреждал Джимми Галанте, солдат и племянник убитого Кармине Галанте. Фрэнк Коппа, входивший в ближний круг Массино, сообщил Сэлу о продолжающейся враждебности босса: «Будь осторожен, оставайся на Лонг-Айленде и будь незаметен».

Витале считал, что искупил свою вину, когда Массино дал ему контракт на Джорджа из Канады. «Когда ему понадобится стрелок, он обратится ко мне», — думал про себя Витале. Эта надежда была недолгой, а его признание вины по делу РИКО на Лонг-Айленде только усилило недоверие Массино к нему. Массино открыл семейный фонд, чтобы оплатить 50 000 долларов судебных издержек Витале, но он задавался вопросом, не означает ли относительно короткий приговор (менее четырех лет), что он может настучать. Обсуждая ситуацию Витале с Коппой, Массино сказал: «Мы вместе сделали семь дел», — признавая, что Витале мог обвинить его в семи убийствах, совершенных бандой. Вскинув руку, словно это был пистолет, Массино добавил, что щадит Сэла, потому что он его шурин: «Иначе я бы его убрал».

Не менее ожесточенный Витале считал, что после ареста его бросили Массино и семья. Он сокрушался, что, кроме одного солдата, никто из боргаты не навестил его и не позвонил, когда он попал в больницу с легким сердечным приступом. «Я не получил никакой поддержки от мужчин, — ворчал он другу в ожидании начала отбывания наказания. — Моя жена и дети останутся на улице». Это была странная жалоба, поскольку у него было почти 500 000 долларов в скрытой наличности, несколько миллионов долларов в недвижимости и он был в разрыве с женой.

Следующим крупным трофеем, собранным «Отрядом Бонанно», стал Энтони Т.Г. Грациано. В 2002 году ему были предъявлены обвинения в рэкете, заговоре с целью убийства, вымогательстве, мошенничестве, наркоторговле и мошенничестве на 11 миллионов долларов. Столкнувшись с непреодолимыми уликами, Грациано сдался, признал себя виновным и получил одиннадцатилетний срок. Вместе с ним была осуждена большая часть его команды, дюжина солдат и подельников. Бухгалтеры-агенты сыграли незначительную роль в поимке Грациано; большая часть улик была добыта парнями с Бат-авеню, пройдохами и торговцами наркотиками, которые помогли потопить консильери Энтони Сперо. Эти болтливые парни работали на сделках с наркотиками для Грациано и банды Сперо. Уличив Сперо, они дали ФБР наводки на преступные похождения Грациано и были готовы дать показания против него, выторговав себе мягкое наказание.