Чем дольше Гравано давал показания, тем больше ослабевало самообладание Готти. Он реже улыбался своим сторонникам и был заметно раздражен в шепотных разговорах с собственными адвокатами. Защита вызвала только одного свидетеля — налогового адвоката, который утверждал, что Готти был освобожден от подачи деклараций в Налоговую службу, поскольку находился под следствием за предполагаемые преступления. Мнение адвоката было явно ошибочным, и в ходе перекрестного допроса его показания были признаны бесполезными. В остальном защита полагалась на перекрестный допрос, чтобы опровергнуть другие пункты обвинения. Судья Глассер отказался разрешить защите вызвать нескольких свидетелей, чтобы оспорить слуховую достоверность пленок «Рэйвенита» и поставить под сомнение психическую устойчивость Гравано. Постановления Глассера о том, что свидетели не являются экспертами, вызвали бурный протест со стороны адвоката защиты Кардинале. Шквал пламенных возражений адвоката вызвал сияние на лице Готти. Он тепло пожал Кардинале руку, довольный тем, что хотя бы один из его адвокатов борется с авторитетом судьи и бросает ему вызов.

В своих выступлениях обе стороны сосредоточились на двух столпах дела — пленках и Гравано. Кригер и Кардинале пытались свести к минимуму записи как разговоры, вырванные из контекста, оправдывая язык Готти как гиперболическую игру, преувеличенный уличный разговор с грубыми людьми и азартными игроками — не комментарии босса мафии, санкционирующего убийства или говорящего о преступлениях. Если убийства и имели место, утверждали адвокаты, то их совершил главный свидетель обвинения Сэмми Гравано. От имени Локасио Кардинале утверждал, что одного его присутствия при разговорах, когда он не произносил ни слова, недостаточно для обвинения его в преступлениях РИКО. Оба адвоката обрушились на Гравано как на сочинителя небылиц, чтобы возвеличить свою значимость как свидетеля и добиться помилования. Большинству наблюдателей эта стратегия показалась слабой. Как они ни старались, адвокатам не удалось обвинить Гравано, а голос Готти звучал на записях кристально чисто.

В своем выступлении Глисон сосредоточился на двух аргументах. Он заявил, что присяжные могли бы найти неопровержимые доказательства для вынесения обвинительного приговора по каждому пункту, основываясь только на показаниях Гравано или только на записях. По сути, обвинение подтвердило то, что обещал доказать Эндрю Малони в своей вступительной речи: «Это дело босса мафии, которого свалили его собственные слова, его собственная правая рука [Гравано]».

Прослушав записи и показания свидетелей в течение шести недель, присяжным потребовалось всего четырнадцать часов в течение двух дней, чтобы вынести вердикт. 2 апреля 1992 года Готти был признан виновным по всем тринадцати пунктам РИКО, а Локасио был осужден по всем пунктам, кроме одного незначительного обвинения в незаконных азартных играх. Окруженный в здании суда прокурорами и агентами, которые годами трудились над уничтожением Готти, Джим Фокс, высший чиновник ФБР в Нью-Йорке, подытожил ликование правительства. «Тефлона больше нет. Дон покрылся велюром, и все обвинения остались в силе».

Два месяца спустя Готти вновь предстал перед судьей Глассером для вынесения приговора. Сложив руки и ухмыляясь, он отказался от возможности выступить перед оглашением приговора. Это не стало сюрпризом: пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Получив такой же приговор, Фрэнк Локасио, почти забытый обвиняемый на суде, выступил с восхвалением своего павшего лидера. «Я виновен в том, что был хорошим другом Джона Готти. Если бы на земле было больше таких людей, как Джон Готти, у нас была бы лучшая страна».

Рональд Куби, тогда двадцатисемилетний адвокат, который помогал юридической свите Готти, в тот день считал, что «Красавчик Дон» — это «классный поступок». Через несколько минут после того, как Готти выслушал приговор, Куби и другие адвокаты увидели его в камере предварительного заключения, где он переодевался из дорогого темного двубортного костюма, шелковой рубашки и желтого галстука в простой комбинезон заключенного. В дополнение к пожизненному заключению судья Глассер в порядке проформы взыскал с Готти 50 долларов на судебные расходы по оформлению документов.

«Он был совершенно расслаблен и широко улыбался», — вспоминает Куби. Первые слова, которые он произнес, были: «Этот судья знает, как сделать парню больно, выставив ему 50 долларов».

У здания суда толпа, многие из которой были членами команды охотничьего и рыболовного клуба Бергина, скандировала: «Освободите Джона Готти». Услышав приговор, протестующие устроили мини-бунт, переворачивая машины и вступая в потасовки с полицией и охранниками суда, пока их не разогнало подкрепление.

Готти был возвращен в свою камеру в МКЦ, но ненадолго. Его разбудили посреди ночи, а перед рассветом перевезли в полицейском кортеже в небольшой аэропорт в Тетерборо, штат Нью-Джерси. Джона Джозефа Готти, который ранее отказывался летать из-за страха перед авиакатастрофами, посадили на борт небольшого правительственного реактивного самолета. С закованными в кандалы руками и ногами, в окружении маршалов США, его доставили в тюрьму строгого режима в Мэрионе, штат Иллинойс, которая в то время была самой суровой тюрьмой в федеральной системе исполнения наказаний. В то утро 24 июня 1992 года его поместили в специальный изолятор, где он был «заперт» и практически до конца жизни находился в одиночной камере.

Хорошие парни победили, но дорогой ценой.

Большими победителями стали оправданная команда обвинителей Восточного округа и отдел ФБР Брюса Моу — юристы и агенты, чья стратегия позволила победить Джона Готти. Если рассматривать это дело в более широком контексте, то чиновники министерства юстиции и бюро представляли поражение Готти как тяжелое психологическое потрясение не только для семьи Гамбино, но и для всей мафии. Джим Фокс, глава ФБР в Нью-Йорке, и прокурор США Эндрю Малони с радостью назвали причины возросшего беспокойства мафии. Первая: обвинительные приговоры показали, что правительство может осудить даже самого грозного крестного отца Козы Ностра. Возможно, еще более важной была причина номер два: Предательство Сэмми Быка Гравано, как были уверены чиновники, подточило самый сильный актив мафии — омерту. Став главным предателем страны, он предал огласке эффективность программы защиты свидетелей, созданной в соответствии с законом РИКО. Он доказал, что мафиози в любой точке страны могут спасти свои шкуры и начать жизнь заново, дав показания против вышестоящего лица. Отступничество всеми уважаемого Гравано, несомненно, увеличило оперативные трудности для боссов и капо, которым теперь приходилось задумываться о лояльности своих бойцов и ближайших соратников в случае обвинительного кризиса.

В то время как нью-йоркская правоохранительная аристократия публично выражала свой единодушный восторг по поводу свержения Готти, за закрытыми дверями ярость, вызванная расследованиями, испортила отношения между высокопоставленными чиновниками. В основе этого недовольства лежали последствия острой конкурентной борьбы за осуждение Готти и политики, проводимой ФБР и Мэлони.

Попадание ФБР в яблочко при прослушивании гостиной миссис Чирелли оставило отголоски недовольства в других ведомствах. Несколько самых поразительных пленок были получены в начале 1990 года во время суда над Готти на Манхэттене по обвинению в том, что он приказал застрелить Джона О'Коннора, лидера профсоюза плотников. Агенты ФБР записали разговор Готти о жизненно важных делах, касающихся офиса окружного прокурора Манхэттена Моргентау и оперативной группы по борьбе с организованной преступностью штата, возглавляемой Рональдом Голдстоком. Записи раскрыли возможную схему Готти по исправлению дела о нападении с помощью связи с присяжными. Сотрудники Моргентау и Голдстока совместно вели дело О'Коннора после нескольких лет интенсивного расследования. На одной из записей слышно, как Готти обсуждает попытку связаться с присяжным по имени «Бойл» или «Хойл», который, как считалось, был сотрудником коммунальной компании. Идея Готти заключалась в том, чтобы направить ирландских членов «Вестис» для поиска и воздействия на присяжного, который, предположительно, имел ирландское происхождение.