«У меня большие неприятности, и я собираюсь пострадать», — сказал водитель своему отцу. Спустя годы, давая показания под присягой правительственному следователю, он рассказал, как отец проводил его в кондитерский магазин «Маленькая Италия» и велел объяснить свое положение человеку, сидевшему в задней комнате.

Я рассказал ему о случившемся, и он сказал мне: «Парень, тебя сейчас будут бить». Мужчина рассмеялся, когда водитель заявил, что не знает о том, что на него напали местные жители. «Он подумал, что это очень смешно. Он сказал: «Ладно, я об этом позабочусь». В итоге мужчина в задней комнате позвонил по телефону. Затем он посоветовал водителю вернуться в профсоюзный зал и в присутствии всех представителей бизнеса поцеловать в щеку оскорбленного им чиновника. «Мне пришлось поклясться, что я никогда не буду оспаривать власть в Local 560».

Выполнив инструкции и искупив свою вину перед профсоюзными боссами, благодарный водитель узнал, что человеком, вступившимся за него, был главарь районной мафии Чин Джиганте.

На протяжении 1970-х годов Джиганте был светилом в своей боргате и все чаще отвечал за координацию рэкета мафии с другими семьями. Чтобы убедиться, что контролируемый Дженовезе профсоюз плотников не помешает строительным проектам Гамбино, Сэмми Бык Гравано в 1976 году нанес визит Джиганте. Это была первая встреча Сэмми с Чином, и один из членов Гамбино представил его как капо. «Чин поправил его и сказал, что он больше не капо, — вспоминал Гравано. — Он был консильери».

На встрече в клубе мафии в Гринвич-Виллидж Чин, одетый в пижаму и халат, с трех- или четырехдневной щетиной на лице, пообещал разобраться с проблемой профсоюза Гравано. Он говорил с Гравано «совершенно ясно и связно». Будучи экспертом семьи Гамбино по строительству, Сэмми Бык сопровождал своего босса, Пола Кастеллано, и Томми Билотти в конце 1970-х годов на встречу «мини-комиссии» с Джиганте и другими большими шишками мафии в подвале дома на Статен-Айленде. На этот раз Джиганте был выбрит и одет в обычные брюки, рубашку и пальто в горошек. «Его пижама, должно быть, в прачечной», — пошутил Билотти, обращаясь к Сэмми. Как и во время предыдущей беседы с Гравано, Джиганте говорил внятно, не мямлил, не заикался и не терял слов.

«В основном инициативу взял на себя Чин. Он считал, что заседания Комиссии должны проводиться строго по причинам Коза Ностры, не по делам, не по деньгам». вспоминал Гравано. Заседания Комиссии, — наказывал Джиганте, — должны быть посвящены вопросам жизни и смерти, предотвращению войн мафии и выработке политики». Гравано отметил, что Чин сказал, что устал от заседаний, посвященных профсоюзным спорам и распределению трофеев между семьями. Джиганте настаивал, что эти вопросы должны «решаться на более низких уровнях» капо.

Частые совещания на высшем уровне были слишком рискованными для Джиганте. «Я потратил много времени на это безумное действо и не хочу, чтобы меня поймали на этих встречах, засекли или прослушивали», — процитировал его Гравано.

Стратегия Чина оказалась более успешной, чем он предполагал. Он и не подозревал, что его шарада безумия обманула многочисленных следователей ФБР, штата и города. Они считали Винсента Чина Джиганте комичным мафиози. Одни сомневались в его психическом состоянии, другие считали, что он действительно сумасшедший. Никто не признавал, какой властью в семье Дженовезе на самом деле обладал странный человек с Салливан-стрит.

Медленно скользя, машина остановилась перед группой мужчин, беседующих на тротуаре у витрины магазина. Два агента ФБР с приколотыми к курткам значками сидели в передней части машины. Внезапно разговоры прекратились, и взгляды людей на тротуаре обратились к пассажиру, сидевшему сзади. Его лицо было скрыто бумажным пакетом с прорезями для глаз, и он указывал на людей на тротуаре. Пока он шептал, оба агента делали заметки. Через мгновение группа людей в тревоге разбежалась в разные стороны, крича друг другу: «Они поймали крысу».

Слишком заметное появление ФБР и человека в грубой маске на Салливан-стрит в Гринвич-Виллидж ознаменовало собой психологический этап в расследовании семьи Дженовезе. Шел 1982 год, и обновленный отдел Дженовезе Бюро пробовал новые тактические приемы, чтобы начать плодотворную кампанию по борьбе с этой сомнительной бандой. Недавно назначенный начальником отдела Дональд Скотт Ричардс обнаружил, что подразделение находится в плохой форме. «У нас скудные разведданные, моральный дух подорван, и мы не продвигаемся ни на одно приличное расследование», — хмуро признался себе Ричардс.

Одно из пяти подразделений, созданных в 1980 году для борьбы с каждой из нью-йоркских группировок Козы Ностра, за первые два года своей работы не смогло накопать обвинительных улик ни против одного из значимых бойцов Дженовезе, ни искоренить крупный семейный рэкет. Бюро исходило из того, что Фил Бенни Сквинт Ломбардо с ослабленным здоровьем уехал на пенсию во Флориду, оставив семью на попечение нового босса, Энтони Салерно. Как предполагаемый крестный отец, Толстый Тони был главной целью отдела, и его штаб-квартира в Восточном Гарлеме, в социальном клубе «Пальм-Бойз», находилась под пристальным наблюдением. Но пока против него не было заведено ни одного громкого дела.

Расширив круг целей, Ричардс решил сфокусироваться на «Дженовезе» в центре города, в частности на тусовке под названием «Ассоциация гражданских улучшений Треугольника». Клуб находился на Салливан-стрит, между Западной Третьей и Бликер-стрит, через дорогу от многоквартирного дома, где жила мать Винсента Джиганте и где он часто останавливался. Triangle» представлял собой тускло освещенную лачугу, заставленную потертыми стульями и столами, а на небольшой барной стойке стояла машина для приготовления эспрессо. Там Джиганте проводил большую часть дня. Белая липкая субстанция, намазанная на стеклянное окно клуба, закрывала вид на интерьер с тротуара. Внутри на стенах висели таблички с надписями: «Крутые парни не визжат», «Не разговаривайте. Это место прослушивается» и «Враг слушает».

Хотя ФБР не было уверено, что Джиганте страдает психическими расстройствами, официальные лица были уверены, что в чине Дженовезе он сохранил, по крайней мере, звание капо и возглавлял банду. Была и еще одна причина для того, чтобы обратить внимание на «Треугольник». Там раз в неделю собирался другой признанный капо Дженовезе в центре города, Мэтью Ианниелло. Его психическое состояние не вызывало сомнений. Он был более известен как «Лошадь Мэтти», гангстер, присутствовавший в ресторане своего брата, Umberto's Clam House, когда в 1972 году там был застрелен Сумасшедший Джоуи Галло.

Агент Ричардс посчитал, что раз два капо используют «Треугольник» в качестве убежища, то это самое подходящее место для наблюдения. С наблюдательного пункта в квартире напротив клуба фэбээровцы видели, как Джиганте разговаривал с солдатами, когда те прогуливались с ним по Салливан-стрит. Министерство юстиции наложило вето на запрос Ричардса о предоставлении параболических микрофонов дальнего радиуса действия для подслушивания разговоров Джиганте на тротуаре. Правительственные юристы предупредили, что собранные таким образом доказательства, скорее всего, будут признаны неприемлемыми; параболическое оборудование вторгается в разговоры прохожих и не ограничивается конкретными подозреваемыми и конкретным местом.

Далее Ричардс разместил миниатюрные подслушивающие устройства в зеркалах заднего вида автомобилей бюро, припаркованных на Салливан-стрит. Если Джиганте останавливался поговорить возле одной из таких машин, агенты на наблюдательном пункте могли активировать микрофон с помощью пульта дистанционного управления. Техники возились с устройствами в течение месяца, но отказались от них после того, как не смогли уловить ни одного разговора Чина.

Прослушивание «Треугольника» было отвергнуто как бесперспективное предприятие. В маленькой комнате, часто переполненной, было так шумно, что голоса были бы неразличимы и не годились в качестве улик. По скудным сведениям ФБР, Джиганте, когда разговаривал в клубе, шептал на ухо слушателю. «Там слишком много парней разговаривают одновременно, чтобы жучок мог представлять какую-то ценность», — решил Ричардс. Он хотел найти более тихие места, где Джиганте и Ианниелло чувствовали бы себя в большей безопасности и где микрофоны и телефонные прослушки были бы более продуктивными. (ФБР не знало, что в качестве меры предосторожности Джиганте раз в месяц проверял клуб на предмет обнаружения электронного шпионажа).