Готти не понимал масштабов ненависти Джиганте. Он так и не понял, что Чин сговорился с двумя нелояльными капо Гамбино, Джимми Брауном Фаиллой и Дэнни Марино, чтобы убить его и таким образом самому стать хозяином в семье Гамбино. Чтобы отомстить за убийство своего союзника Пола Кастеллано, Джиганте сказал доверенным лицам: «Кто-то должен заплатить». Хотя ему не удалось устранить Готти, Чин жестоко расправился с его преданным окружением, убив троих из них. Он санкционировал заказ на Фрэнка ДеЧикко, первого помощника Готти; Эдди Лино, капо Гамбино, который был в команде киллеров, зарезавших Кастеллано возле стейк-хауса Sparks; и Бартоломео «Бобби» Боррелли, шофера и телохранителя Готти. Гаспайп Кассо из «Луккезе» в одном из интервью утверждал, что помог организовать три «удара».

Когда Чин узнал, что ФБР следит за его домом, а дело Комиссии показало эффективность правительственного электронного подслушивания, его навязчивое желание изолировать себя еще больше усилилось. Одновременно он пытался укрепить свою медицинскую репутацию некомпетентного человека. Под присмотром личного психиатра для лечения «слабоумия, основанного на органическом поражении мозга», Джиганте стал чаще посещать психиатрическую клинику при больнице округа Вестчестер. За два десятилетия он двадцать восемь раз приходил в свою любимую клинику на «профилактические осмотры». Конечно, он знал, что ФБР будет неловко вытаскивать его из психиатрической клиники, чтобы он предстал перед судом.

В семье Дженовезе Джиганте культивировал свою склонность к постоянной бдительности и скрытности. Он ввел более длительные периоды тестирования или стажировки, прежде чем принять в свои ряды членов, и велел капо и солдатам как можно дольше скрывать личности потенциальных солдат из других семей. По его мнению, секретность помешает следователям узнать от информаторов о новых и, возможно, уязвимых членах Дженовезе. Сокрытие новичков из других боргат также замаскирует реальную силу Дженовезе в случае жестоких столкновений. В другой директиве капо настоятельно рекомендовалось держаться в тени, избегать появления на публике вместе с ним и передавать все сообщения через двух доверенных лейтенантов, Тихий Дом Чирилло и Бенни Эггс Мангано.

Главным связующим звеном между капо и солдатами на местах и крестным отцом Дженовезе был Тихий Дом, прозванный в семье «il Messaggero» — посыльный. Чирилло делал большие деньги для Джиганте, управляя ростовщическим банком Чина. Тихий Дом был давним знакомым Джиганте, еще с тех времен, когда они оба были клубными боксерами в конце 1940-х годов. Призовая карьера Чирилло быстро закончилась неудачей. Будучи полусредневесом, он проиграл три поединка нокаутом и один свел вничью, после чего бесславно ушел с ринга в возрасте двадцати лет. Следователи, пытавшиеся связать Чирилло с Джиганте, обнаружили, что он был искусным плутом. Выехав из своего дома в Бронксе, он выехал на шоссе и на большой скорости резко свернул на обочину, в то время как хвосты пронеслись мимо его машины. На Манхэттене у Тихого Дома было бесчисленное множество путей отступления. «Он заходил в офисное здание или ресторан, где было несколько выходов, и часто терял нас, выныривая из одного из них», — говорит Джон Причард, руководитель ФБР.

До восшествия Чина на престол банды Нью-Джерси вели себя почти нагло, приветствуя друг друга на улице традиционными мафиозными объятиями и поцелуями. Роберт Буччино, сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью Нью-Джерси, вскоре заметил, что под жестким командованием Чина «Дженовезе» стали все более осторожными. Бойцы перестали бурно приветствовать друг друга на публике, стали более бдительными и принимали исключительные меры для предотвращения слежки. Иногда все усилия банды заканчивались неудачей, как, например, когда ФБР обнаружило встречи банды из Нью-Джерси в туалете ресторана в Хобокене и поставило там жучок. Один из бойцов, Тино «Лезвие» Фиумара, важный рэкетир Дженовезе на набережной Нью-Джерси, придумал акт исчезновения, который сработал на время. В конце концов сыщики Буччино разгадали трюк Фьюмары: он ездил на встречи, свернувшись калачиком на полу машины или в багажнике, чтобы его не выследили.

Признанный знаток мафиозных талантов, филадельфийский босс Фил Леонетти сделал администрации Джиганте высший комплимент. Известный как «Сумасшедший Фил» за свои кровавые бесчинства, Леонетти, племянник и протеже заключенного в тюрьму босса Филадельфии Никодемо Скарфо, перебежал на сторону правительства и стал свидетелем в 1989 году, после того как ему были предъявлены обвинения в рэкете и убийствах. Допрошенный агентами, он описал администрацию Чина Джиганте «как самую изощренную, осторожную, скрытную и могущественную семью Козы Ностра в Соединенных Штатах».

В 1988 году, выступая перед сенатским комитетом, Фиш Кафаро рассказал о том, как процветают Дженовезе, преподавая курс «Экономика мафии». «Моя семья заработала много денег на азартных играх и на рэкете с цифрами. Мы получали деньги от азартных игр, но наша реальная власть, наша реальная сила исходила от профсоюзов. Когда за нами стояли профсоюзы, мы могли перекрыть город или страну, если нам это было нужно, чтобы добиться своего».

Кафаро попал в точку. В результате правительственной борьбы с мафией в середине 1980-х годов были уничтожены Толстяк Тони Салерно и Хорс Мэтти Ианниелло, а также ликвидированы некоторые из их строительных и вымогательских рэкетов. Тем не менее, мафиозный бизнес семьи Дженовезе практически не пострадал. Реки денег по-прежнему текли из игорного бизнеса и ростовщичества, а самая ценная золотая жила семьи — трудовой рэкет — процветала.

Бригады Чина Джиганте рассчитывали на бесконечные отступные и хорошо оплачиваемую работу «без предъявления претензий» благодаря договоренностям под столом с коррумпированными профсоюзными магнатами. Кроме того, «боргата» охотно получала помощь от недобросовестных ассоциаций менеджеров в четырех крупных отраслях: рыбном рынке Фултона, конгрессах и выставках, уборке мусора и обслуживании набережных.

В предрассветной темноте тракторные прицепы грохотали по булыжникам Нижнего Манхэттена, а рабочие возились с ящиками, покрытыми льдом, чтобы обеспечить движение свежей рыбы через крупнейший в стране оптовый центр дистрибуции морепродуктов — Фултонский рыбный рынок. Работающий с 1833 года, рынок вдохновлял красочными историями о торговцах и рабочих, трудившихся от полуночи до рассвета на берегу Ист-Ривер, чтобы снабдить Нью-Йорк всеми видами соленой и пресноводной продукции.

К 1930-м годам мафия прочно укрепилась на рынке, во многом благодаря безжалостности Джозефа «Носки» Ланцы, практичного капо. Ланца организовал местный профсоюз работников морепродуктов и получил свое прозвище за то, что избивал торговцев и поставщиков, которые отказывались платить ему за разрешение вести дела на рынке. Во многом благодаря контролю над профсоюзом, который создал Ланца, пятьдесят лет спустя семья Дженовезе все еще оставалась доминирующей, невидимой силой в предприятии стоимостью 1 миллиард долларов в год.

Чтобы выжить, более ста автотранспортных компаний и пятидесяти оптовых торговцев зависели от быстрой разгрузки быстро портящихся морепродуктов, привозимых в Нью-Йорк пять дней в неделю. Железная хватка мафии зависела от этого движения продуктов на рынок и с рынка. Шесть компаний, называемых «разгрузчиками», были единственными, кому семья Дженовезе разрешила распаковывать грузовики-рефрижераторы, прибывающие с ценным уловом из портов и рыборазводных заводов Восточного побережья. Самозваные, одобренные мафией разгрузочные компании работали без необходимых муниципальных лицензий на рынке, на принадлежащей городу земле. Они предоставляли себе исключительные территориальные права на разгрузку грузовиков, устанавливали порядок работы с ними и диктовали цены на свои услуги; поставки не разгружались по принципу «первый пришел — первый получил». Чтобы быстро доставить товар в ларек оптовика, расположенный всего в нескольких футах, торговцу или компании-перевозчику приходилось подкупать разгрузчиков; в противном случае морепродукты оставались портиться на асфальте и становились бесполезными.