В первые дни его членства в Коза Ностра ему передали больше обычаев и правил старшие солдаты. Некоторые шибболеты были странными, особенно те, что касались ухоженности и гардероба. Лидеры нью-йоркской мафии не одобряли, когда солдаты отращивали усы или носили ткани красного цвета. Усы считались показными, а красный цвет казался консервативно одетым иерархам слишком броским. Необъяснимо, но некоторые мафиози также считали, что красную одежду предпочитают «крысы», пискуны.

Несмотря на то что они всегда находились под властью капо и главарей администрации, для верных, амбициозных солдат, таких как Эл Д'Арко и Тони Аккеттуро, существовали огромные потенциальные преимущества. Человек, которого сделали человеком, автоматически получал большее уважение, престиж и возможность зарабатывать деньги. Для начала он получал право на большую долю добычи от своей преступной деятельности, чем та, что доставалась ему как подражателю или «подельнику» — человеку, работающему или сотрудничающему с семьей. Кроме того, новичок получал право на часть прибыли от других рэкетов, контролируемых семьей.

Еще одним подарком солдату было право организовывать и использовать в незаконной деятельности своих подражателей. Большинство подельников стремились стать людьми, но право на это получали только те, кто имел сицилийские или итальянские корни. Одно время почти все семьи принимали в свои ряды только тех, чьи мать и отец были итальянцами. Со временем это требование было смягчено: если корни отца были итальянскими, то претендент мог быть принят в семью. Независимо от его ценности для боргаты, сообщник без итальянского происхождения — даже если он служил наемным убийцей, совершающим убийства по заказу, или имел большой доход — никогда не мог быть принят. Неитальянец мог пользоваться большим уважением, но никогда не был бы признан равным мафиози самого низкого ранга.

Не менее важно и то, что, пока солдат соблюдал кодекс поведения мафии, ему были доступны финансовые и юридические связи семьи. Если он попадал в переделку и его арестовывали, семья оплачивала дорогостоящие услуги адвоката. Если же человек попадал в тюрьму, семейная администрация боргаты или его капо должны были содержать его жену и детей.

За верность и служение семье в жестокой и опасной обстановке полагался еще один важный завещательный документ: полис страхования жизни. Убить человека можно было только по приказу его босса и только за серьезное нарушение правил мафии. Другие люди, работавшие на боргату или участвовавшие в сделках с мафиози, были лишены подобной защиты. Если между ними возникал конфликт, их могли выпороть или покалечить по прихоти того или иного человека. Солдат мог быть уверен, что другие преступники, подозревающие или знающие о его связях, опасаются ранить или оскорбить его; смертоносная сила возмездия организации была хорошо известна в преступном мире.

Вступление в мафию в середине и конце двадцатого века было делом трудным и опасным, но недостатка в желающих не было, а для таких новобранцев, как Тони Аккеттуро, полноправное членство в организации было блестящим призом с выдающимся финансовым вознаграждением.

Приверженность кодексу чести мафии стала для Энтони Аккеттуро залогом славы и уважения в преступном мире. В итоге он занял высокое положение в высших эшелонах мафии и стал мультимиллионером.

Однако его ранняя жизнь не предвещала успеха ни на одном поприще. Один из шести детей, родившихся у сицилийских родителей-иммигрантов, Аккеттуро рос в 1940-х и начале 50-х годов в Орандже, захудалом пригороде Ньюарка, штат Нью-Джерси, где жили «синие воротнички». Его отец, Анджело, мясник и владелец мясного рынка Accetturo's Meat Market, безуспешно пытался заинтересовать Тони своим законным ремеслом. Юноша предпочитал совершенствовать свои таланты в бильярдных залах.

Образование его не интересовало, после шестого класса он стал хроническим прогульщиком, и родители, не придававшие особого значения традиционному образованию, согласились на ранний уход из школы, когда ему исполнилось шестнадцать. Едва выйдя из подросткового возраста, мальчик был отправлен жить к родственникам в Ньюарк, где зарекомендовал себя как грозный драчун в итало-американской уличной банде, состоявшей из пятидесяти-шестидесяти молодых грубиянов. В шестнадцать лет его репутация была закреплена, когда он костылем избил противника до потери сознания, за что получил прозвище «Тумак». Это прозвище, основанное на образе сурового пещерного человека, сыгранного Виктором Мьюри в фильме 1940 года «Миллион лет до нашей эры», понравилось молодому Аккеттуро, и он принял его как прозвище на всю жизнь.

Когда Аккеттуро не дрался, он в основном зарабатывал себе на жизнь тем, что «отмывал», вскрывал и крал монеты из музыкальных автоматов и автоматов по продаже сигарет, вызывая волну мелкой преступности, которая беспокоила окрестных торговцев, а главное — местную шишку, Энтони «Хэма» Деласко. Бывший профессиональный боксер, Деласко вызвал подростка на дисциплинарную лекцию. Из уличных разговоров и собственных наблюдений за тем, каким глубоким уважением пользовался Деласко в районе, Аккеттуро понял, что столкнулся с солидным человеком. «Эти машины принадлежат мне, — угрожающе сказал Деласко. — Я хочу, чтобы это дерьмо прекратилось».

Деласко также разглядел в агрессивном 17-летнем подростке потенциал и дал ему работу за 75 долларов в неделю. В обязанности подростка входила помощь в проведении «номеров» Деласко, незаконной азартной лотереи, и использование его мускулов для сбора долгов и платежей в его «ростовщических» операциях.

Аккеттуро с готовностью согласился, и хитрый мафиози вскоре обуздал независимую жилку своего аколита, преподав ему элементарный урок мафии. «Сходи за мороженым», — приказал Деласко однажды Аккеттуро, когда молодой человек стоял с группой восхищенных друзей на углу улицы. Смущенный Аккеттуро знал, что если он выступит в роли мальчика на побегушках, то будет опозорен перед своими приятелями. Но, понимая, что Деласко проверяет его послушание, он купил своему боссу мороженое.

«Я знал, что если я хочу остаться с Хэмом и учиться у него, он должен иметь надо мной абсолютный контроль, — объяснил Аккеттуро. — Он должен был сломать меня, и я взял в рот долото».

Аккеттуро стал призовым учеником Деласко, а затем и других мафиози, сменивших Деласко после его смерти. Единственный промах Тумака как подражателя случился, когда он доставил Джо Абате, суровому капо, пакет, набитый деньгами. Это была ежемесячная доля Абате от доходов филиала семьи Луккезе в Ньюарке, и он сидел один в припаркованной машине в ожидании вознаграждения.

Стремясь завязать знакомство с Абате, с которым он ранее не был знаком, молодой Аккеттуро отметил, что для него большая честь находиться в его присутствии. Абате ледяным тоном приказал ему выйти из машины и уехал. Через три часа Аккеттуро получил резкую отповедь от старшего мафиози Ленни Пиццолаты, которому позвонил Абате.

«Кто ты такой, чтобы начинать разговор с Джо Абате?» — рявкнул Пиццолата. рявкнул Пиццолата. — Если хочешь остаться в живых, никогда не упоминай его имя и говори только тогда, когда к тебе обращаются».

За исключением этой единственной ошибки, в 1950-60-е годы Аккеттуро плавно продвигался в боргате. Он резко проявил себя в конце 60-х годов, когда афроамериканское население Ньюарка резко возросло и чернокожие преступники начали силой отбирать территории с номерами у белых букмекеров. Опираясь на Аккеттуро и его банду вооруженных головорезов, группировка Луккезе удержала свою долю в играх с числами. Сотрудники полицейской разведки установили, что Аккеттуро пресек попытку вторжения на территорию Луккезе банды воинствующих «Черных пантер». Хотя обвинения в убийствах не были предъявлены, полиция подозревала, что подразделение Аккеттуро ответственно за несколько убийств, совершенных для сохранения господства мафии.

В 1979 году 77-летний Абате сбавил обороты и ушел на полупенсию. Дакс Коралло без колебаний назначил Аккеттуро своим капо из Нью-Джерси, продвинув Тумака на место старых солдат, которые ранее были его наставниками. Аккеттуро быстро продемонстрировал свои административные способности. Он расширил традиционные для семьи схемы азартных игр, ростовщичества и торговли наркотиками и начал заниматься трудовым рэкетом. Применяя тактику силового давления, нью-джерсийская банда получила контроль над коррумпированными профсоюзными чиновниками, расчищая путь для выкачивания средств из фондов социального обеспечения работников и угрожая компаниям остановкой работы под давлением мафии, если те не получат откупных за мирный труд.