На суде по делу о покушении на убийство, состоявшемся весной 1958 года, на Джиганте указал только швейцар Костелло, хотя с момента нападения он сбросил тридцать-сорок килограммов со своих двухсот с лишним килограммов и носил не длинные волнистые волосы, а стрижку под машинку. Эдельбаум возразил, что единственный опознающий свидетель обвинения был слеп на один глаз и плохо видел на другой. Костелло, верный кодексу омерты, отказался опознать Джиганте как стрелка.
Присяжным, состоявшим из мужчин, потребовалось всего шесть часов, чтобы вынести вердикт: невиновен. Около сорока родственников, включая жену Джиганте, Олимпию, их четверых маленьких детей, и друзья разразились аплодисментами. Чин вздохнул с облегчением, опустившись в кресло за столом защиты. «Я знал, что все должно быть именно так, потому что я был невиновен, — заявил он журналистам. — Полицейские придирались ко мне». Единственным юридическим последствием обвинительного заключения стало обнаружение полицией того, что он проигнорировал десятки парковочных талонов, что обошлось ему в 500 долларов штрафа за нарушение правил.
Через три месяца Джиганте снова оказался в наручниках, на этот раз вместе со своим крестным отцом, доном Вито. Они и еще тридцать пять обвиняемых были арестованы в июле 1958 года как участники международного заговора с наркотиками. Дженовезе был назван в федеральном обвинительном заключении главарем, а Чин — его главным помощником в синдикате, импортировавшем огромное количество героина и других наркотиков из Европы, Кубы, Пуэрто-Рико и Мексики. Это была часть совместной операции американской и сицилийской мафии в 1950-х годах по развитию наркорынков в городских кварталах, в основном в традиционных сферах влияния мафии, включая Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфию и Кливленд.
На суде Дженовезе выглядел спокойным за очками в роговой оправе, а Джиганте — угрюмым. Внешний вид крестного отца свидетельствовал об успехе: на нем был консервативный, хорошо сшитый серый костюм, белая на белом рубашка, голубовато-серый галстук и белый носовой платок, выглядывающий из нагрудного кармана. Выглядящий громоздким и помятым, с клетчатой спортивной рубашкой, развевающейся на брюках, Джиганте оживился, когда прокурор перешел к конкретным словам о его важности для босса мафии. «Он — протеже Дженовезе, восходящая звезда преступного мира и мальчик номер один этого человека, Дженовезе, — заявил Пол Уильямс, прокурор Манхэттена. — Их участие в заговоре, похоже, было неизменно совместным и одновременным».
Через год, в 1959 году, и босс, и его ученик были осуждены за нарушение законов о наркотиках. Дон Вито, чей приговор позже был поставлен под сомнение экспертами правоохранительных органов как основанный на сомнительных доказательствах, получил пятнадцать лет. Дженовезе отправили в федеральную тюрьму в Атланте, и Чин больше никогда не видел своего крестного отца. Его разлучили с боссом и приговорили к семи годам заключения в федеральной тюрьме в Льюисбурге, штат Пенсильвания. Председательствующий судья планировал назначить Джиганте более длительный срок заключения, но, по его словам, его переубедила лавина писем от жителей Гринвич-Виллидж и Маленькой Италии, свидетельствующих о хорошем характере Чина и его работе в интересах несовершеннолетних. Решение судьи было принято, несмотря на вопросы прокуроров о достоверности писем и неизвестной ранее заботе Чина о малообеспеченных подростках. В Льюисбурге Джиганте был образцовым заключенным, не лез в неприятности и работал ремонтником в котельной тюрьмы. Хорошее поведение позволило ему получить условно-досрочное освобождение, и менее чем через пять лет он вернулся в Гринвич-Виллидж.
Вскоре после освобождения Чин Джиганте стал капо команды, базировавшейся в Гринвич-Виллидж и Маленькой Италии. Его перспективы росли. Он перевез жену и детей из тесной квартиры в прекрасный дом в элитном пригородном городке Нью-Джерси Олд-Таппан, примерно в двадцати пяти милях от Нижнего Манхэттена. Именно здесь впервые встал вопрос о психической состоятельности Джиганте. В 1969 году в Нью-Джерси ему было предъявлено обвинение в том, что он подкупил полицейских Олд-Таппана, чтобы они предупредили его о слежке и возможном расследовании со стороны других правоохранительных органов. Все полицейские — начальник и четыре офицера — были уволены. Джиганте так и не предстал перед судом. Ранее не было сведений о том, что он находился на психиатрическом лечении, но он начал обращаться за помощью после того, как узнал о расследовании дела о взятке. Его адвокаты представили заключения психиатров о том, что он «психопат, немой, шизофреник» и «кандидат на лечение электрошоком». Его сознание также было признано «инфантильным и примитивным», а его состояние, согласно диагнозу, ухудшалось. Это была эффективная стратегия защиты. Постановив, что Винсент Джиганте был психически неспособен предстать перед судом и помогать в защите, судья снял с него обвинения во взяточничестве. По сути, судья постановил, что офицеры Олд-Таппана виновны в получении взятки от параноидального жителя, который фантазировал, что его преследует закон.
Когда в 1959 году Вито Дженовезе отправился в тюрьму, он сохранил за собой титул босса, оставив в итоге повседневное управление в руках Филипа Ломбардо, капо из Нью-Джерси. Крайне близорукий и вынужденный носить очки с линзами толщиной почти с лобовое стекло, Ломбардо носил нелестное прозвище «Бенни Сквинт». Дон Вито так и не отбыл тюремный срок, умерев от сердечного приступа в 1969 году. В течение следующего десятилетия федеральные и местные следователи, испытывая недостаток надежных информаторов, так и не смогли точно определить состав иерархии Дженовезе. Семьи мафиози, естественно, никогда не публикуют пресс-релизы о своей внутренней субординации, и следователи считали Дженовезе самой скрытной ветвью американской мафии. В начале 1970-х годов здесь явно шла борьба за власть, и Томми Райан Эболи, старый боксерский менеджер Джиганте, оказался главным неудачником; он был застрелен в Бруклине в 1972 году. (Отец Луиса Джиганте также знал Эболи и служил заупокойную мессу) Эстафету босса официально перехватил Ломбардо, который стал примером для подражания в дальнейшем поведении Джиганте. Винсент Фиш Кафаро, высокопоставленный солдат Дженовезе, описал Ломбардо как чрезвычайно самозащищенного человека, который «хотел оставаться на заднем плане и не привлекать к себе внимания». По словам Кафаро, Ломбардо делегировал огромные полномочия целой череде подчиненных, даже позволял другим «прикрываться» им и посещать заседания Комиссии в качестве представителя семьи Дженовезе.
Чин Джиганте вышел победителем из внутренних разборок 1970-х годов. Он извлек выгоду из разгрома Эболи, прибрав к рукам свои огромные игорные операции в Нижнем Манхэттене и Вест-Сайде. Территория Джиганте простиралась от Бэттери на южной оконечности района до 14-й улицы; контролируемые мафией номера и букмекерские конторы, делающие ставки на спорт, нуждались в его разрешении, чтобы работать на его территории. По имеющимся данным, ежегодный доход Джиганте исчислялся несколькими миллионами; Фиш Кафаро говорил, что самые успешные букмекеры должны были отдавать Чину 50% своей прибыли.
Пойдя на поводу у Филипа Ломбардо, Джиганте начал делать короткие, но частые остановки в психиатрических больницах, особенно когда появлялись новости о том, что присяжные расследуют операции Дженовезе. Его соратники по преступному миру небрежно называли эти больничные обследования «настройкой». Обращение Чина к психиатрам, чтобы избежать возможных арестов и очередного тюремного срока, не очернило его репутацию в Коза Ностра и не уменьшило его власть. К середине 1970-х годов он был капо, чье слово имело вес в семье Дженовезе.
В те годы молодой водитель грузовика из Маленькой Италии на собственном опыте убедился в том, что Джиганте имеет большое влияние. Его работа в Нью-Джерси находилась под эгидой профсоюза 560, которым руководил Энтони «Тони Про» Провенцано, чьи склонности к насилию были хорошо известны. Местный профсоюз был, пожалуй, самым коррумпированным мафией подразделением в истории профсоюза, и его боялись за его жестокую тактику. Провенцано, капо Дженовезе, подозревали в том, что он помог организовать убийство Джимми Хоффы. Наивный молодой водитель грузовика, не зная о репутации профсоюза и его неписаном законе, запрещающем разговаривать с чиновниками, вступил в спор с агентом по поводу претензий к своему работодателю. На следующий день, когда водитель парковал свой грузовик, он увидел, что к нему приближаются трое головорезов с явным намерением расправиться с ним. Оказавшись быстрее мускулистых мужчин, он перебежал через мост Джорджа Вашингтона и благополучно добрался до дома.
